Виктор Эфер - Бунт атомов
— Ее супруг дежурит в лаборатории, а ассистент высыпается после ночного дежурства.
— Я надеюсь повидать достойного мистера Вилкинса после его дежурства.
— Боже великий! Неужели дуэль? — откровенно рассмеялся Роллинг. — Право, не стоит; это удел всех супружеств.
— Поэтому, очевидно, ты и не женишься?
— Конечно. Я всегда придерживался взгляда Бисмарка, который говорил: «Учиться на своих ошибках слишком дорого. Я учусь на ошибках других»
Они сидели некоторое время молча. В тишине было слышно все тоже тонкое и неприятное пение трансформаторов, которым был наполнен каждый уголок в доме. Наконец, мистер Конвэй прервал молчание.
— Воля твоя, но теперь ты не отделаешься от меня ссылкой на работу «по технической части». Я хочу, наконец, знать, что ты делаешь в своей лаборатории? Тем более, что мне уже известно, что дело идет о проклятых атомах, одного имени которых уже достаточно, чтобы заставить мои нервы ходить ходуном. Атомная конференция не прошла даром…
— Хорошо, — становясь серьезным, ответил Роллинг. — Что тебе известно?
— Ничего решительно. Об атомах мне сказала мистрис Вилкинс.
— Язык мой — враг мой, — покачал головой Роллинг, — а вообще, что ты знаешь и понимаешь в атомной физике?
— Ровно столько, чтобы сказать — ничего…
— Отлично! Тогда тебе придется выслушать популярную лекцию, но помни, что все что ты услышишь о работах здесь и о самом факте существования моей лаборатории, — тебе придется накрепко забыть.
— Секрет?
— И очень важный. Сказать государственный — будет мало…
Мистер Конвэй подумал: не слишком ли многих тайн он становится хранителем, но ничего не ответил и, кивнув головой, приготовился слушать.
— Теперь, после войны, в которой впервые были применены атомные бомбы и было столько наговорено и написано — каждый мальчишка знает об атомной энергии больше, чем до войны знал высоко интеллигентный неспециалист. Однако, это знание чисто поверхностное. Нужно сказать, что атомная бомба, хотя и была изготовлена и применена, отнюдь не явилась полным решением вопроса освобождения внутриатомной энергии. Вот ты… — сделал паузу Роллинг, — ты был на Атомной конференции и точно помнишь, сколько на Бикини сдохло коз и сколько осталось в живых, но что ты знаешь об атоме, его строении и принципах его разрушения? Что такое атом?
— Так, мелочь, — щелкнул пальцами мистер Конвэй, но розовые пятна выступили на его щеках и глаза уперлись в собеседника.
— Мы знаем, что материя распадается. Причины нам неизвестны. При распадении разрушается ядро атома и выделяются огромные запасы энергии. Так, металл уран, распадаясь, все время выбрасывает из своих атомов, вернее, их ядер альфа, бета и гамма лучи. Альфа — это ядра атомов гелия, бета — электроны и гамма — частицы света. В процессе распада, уран превращается через ряд элементов менделеевской таблицы в свинец. Все это мы знаем…
— Постой, — прервал его Конвэй, — расскажи-ка об атоме. По твоим же словам, я никогда не дружил с точными науками.
— То-то же, он для тебя и Пат и есть мелочь! А знаешь ли ты, что сам атом, эта мелочь, радиус которой равен одной стомиллионной доле сантиметра, представляет из себя микроскопическую солнечную систему с ядром-солнцем, заряженным положительным зарядом, и планетами- электронами — нематериальными частицами, несущими отрицательный заряд, которые вращаются по своим орбитам вокруг ядра, как планеты вокруг Солнца?
— И кометы… Тоже есть?.. — поперхнулся мистер Конвэй.
— Роль комет могут выполнять те ионы, которыми мы искусственно бомбардируем ядро атома. Когда такая комета попадает в цель, она разрушает ядро и выделяет энергию. Радиус ядра атома равен одной стобиллионной доле сантиметра, радиус электронов — одной стомиллиардной.
— Эдакий микроб, — подал голос мистер Конвэй, отхлебывая из стакана.
— Эдакий невежда! — отозвался лектор. — Микроб по сравнению с атомом — земной шар по сравнению с песчинкой. И все же мы измеряем атом, исчисляем скорость вращения его электронов, его вес, массу, величину электрического заряда. Мы подбираемся к его ядру; в нем весь секрет власти над материей. Будущее человечества зависит от того, сможем ли мы овладеть полностью ядром, этой частичкой материальной энергии величиной в одну стобилионную сантиметра. Оно чудовищно прочно и представляет конгломерат из частиц водорода, вернее сказать, — протонов, связанных частицами электричества. Например: если в ядре 2 протона — это атом гелия, если их 92, — получается атом самого тяжелого металла — урана, и так далее.
Конвэй вспомнил лекцию профессора Стаффорда и покачал головой, покосившись на Роллинга. Но тот увлекся и продолжал:
— Вот тебе вкратце суть дела. Ты знаешь, что для продукции атомных бомб был использован уран, металл с максимально большим количеством протонов в ядре и металл радиоактивный, т. е. наиболее легко поддающийся распаду при искусственной бомбардировке, которая проводится с помощью сложнейших электрических машин, так называемых циклотронов и атомных башен, развивающих чудовищной мощности магнитные поля и использующих напряжения порядка сотен миллионов вольт. И то, для разрушения его ядра и для сооружения атом-бомбы требуются усилия тысяч людей, огромные оборудованные заводы, миллиардные затраты. Ты интересовался, что я делал в Натале, Бирме и Америке? Я работал в этой области с лучшими специалистами, а теперь работаю сам.
Мэттью Роллинг поднялся и прошелся по комнате.
— Мы поработили демона электричества, и он служит нам, но демон атомной энергии еще на свободе. С нашими динамо и паровыми машинами, мы — пещерные люди, почти безоружными стоящие перед непостижимыми запасами атомной энергии. Добиться регулированного распада ядер любого элемента, а не только дорогого и редкого урана, вот наша задача!.. Вообрази, мы берем этот стакан и ставим его в какой-то прибор-разрядитель, снабженный приемниками энергии. Стакан ведь тоже состоит из атомов, не правда ли? И вот я поворачиваю выключатель… То, что мы называем массой стакана, т. е. его энергия, уйдет, как молния в громоотвод, в приемники-конденсаторы. Сам же стакан мгновенно исчезнет. Вернее, он целиком превратится в гамма-лучи, невидимый радиоактивный свет, подобный лучам Рентгена. А его зарядом мы станем двигать машины, освещать города…
— И убивать себе подобных! — не выдержал мистер Конвэй, в свою очередь вскакивая с кресла.
— Можно и это. Весь вопрос в том: в чьих руках будет эта сила.
— В твоих она уже есть? Надеюсь, ты не зря трудишься здесь…
Мэттью Роллинг остановился перед собеседником и сказал очень серьезным тоном:
