Виктор Эфер - Бунт атомов
— Право, не знаю, как благодарить вас, — сказала она, протягивая ему руку, — теперь я поспею еще к обеду домой. Но вы идете пешком! Может быть, я смогу довезти вас.
— Мне недалеко, — пролепетал Конвэй, — я здесь живу, в Сэкс-Ярде.
— И это вы называете недалеко! До Сэкс-Ярда добрых 5 миль. Садитесь.
Конвэй послушно уселся, и автомобиль, сорвавшись с места, принялся заглатывать ленту дороги.
— Однако, мы близкие соседи, — проворковала Патриция, — мы живем в Норвиче… Но вы говорили, что мы встречались… Давно ли и где?
— Это было еще тогда, когда вы были мисс Стаффорд, а не мистрис Вилкинс… Помните Мэттью Роллинга и завтрак в «Карльтоне»?
Патриция резко затормозила. Мистер Конвэй клюнул носом…
— Но это значит, что вы мистер Ричард Конвэй!.. Боже! Мэттью проговорил мне все уши рассказами о ваших несравненных качествах и достоинствах, начиная от львиной храбрости и кончая змеиной мудростью… Только вчера он рассказывал о том, как вы бежали из плена…
— Вчера? Вы разговаривали вчера с Мэттью Роллингом? Где?
— Где? Ну, конечно же, в Норвиче, у нас в лаборатории. Я надеюсь, вы посетите нас; Мэттью и… Джон тоже будут смертельно рады вам.
— Не думаю, чтобы я решился сделать этот визит, — покачал головой Конвэй. — Во-первых, вы не упомянули о себе, а во-вторых, Мэттью должен был знать, что я поблизости, но он не заблагорассудил пригласить меня.
— Мэттью говорил, что вы должны на днях приехать к нам в лабораторию.
— Ах, вот как, — оживился Конвэй, — но ради Бога, что это за лаборатория, о которой вы постоянно упоминаете?
— Это частная лаборатория Мэттью и, кажется, очень хорошая. Я что-то слышала об этом. Мэттью разлагает там атомы или еще какие-то мелочи, — засмеялась она. — Он пригласил моего мужа в помощники, поэтому мы живем все вместе. И живем отшельниками… Однако, вот и Сэкс-Ярд. Итак, мы ждем вас, идет?!
— Мисс Стаффорд… Хм!.. Мистрис Вилкинс, я хотел сказать: — за последние дни Мэттью Роллинг не упоминал имени вашего дяди?..
— Дяди?! Нет, не упоминал.
— Видите ли… Я хотел бы вам сказать…
— Скажите.
— Но я не могу, я дал слово…
— Тогда не говорите.
— Простите, я, кажется, говорю чепуху. Если позволите, я буду у вас…
Патриция дружески и по-мужски сильно встряхнула его руку и улыбнулась, как она одна умела улыбаться во всем мире… Включив скорость, она дала газ, и ее автомобиль скоро исчез из виду.
Мистер Ричард Конвэй долго глядел ему вслед.
Глава IV
РАЗГОВОР С ПИСТОЛЕТАМИ В РУКАХ
В этот день судьбе не было угодно дать успокоиться нервам мистера Ричарда Конвэя. Не успели они прийти в спокойное состояние после сообщения из Калифорнийской обсерватории, как явилась Патриция Стаффорд. Он не мог заставить себя думать о ней, как о Патриции Вилкинс… Она, как комета, носящая ее имя, ворвалась в его жизнь, испепеляя его призрачное спокойствие и заставляя нервы вибрировать натянутыми струнами. Когда он дошел до «Львиной гривы», осенний короткий день сменился сумерками, под покровом которых он и вошел в дом. В большом зале уже горели лампы и оттуда доносились голоса Сэма и Салли, о чем-то пререкающихся друг с другом.
Конвэй, уйдя в свои мысли и ничего не замечая вокруг, быстро поднялся к себе на первый этаж, распахнул двери и… очутился перед дулом направленного на него пистолета. Застигнутый на месте преступления мошенник, копавшийся в его раскрытых чемоданах, стоящих на полу посреди комнаты, успел только подскочить и выхватить пистолет.
Дико поводя глазами, он зашипел:
— Руки вверх!.. Один звук, и он будет последним в вашей жизни!..
Мэттью Роллинг не фантазировал, рассказывая Патриции о львиной храбрости Конвэя. Пожалуй, и в обычное время он не слишком бы испугался пистолета, подпрыгивающего в руке мелкого воришки. Теперь же, когда в его жизнь таким трагическим образом вторглись две Патриции — угрожающее черное отверстие пистолетного дула не произвело на него решительно никакого впечатления. И не подумав поднимать вверх руки, он прикрыл за собой дверь, после чего, не спуская глаз с вора, спокойно опустил руку в карман. Пораженный таким поведением хозяина обследуемых им чемоданов, мошенник, не имея силы оторвать свой взгляд, видел, как рука Конвэя снова появилась из кармана, и опомнился только тогда, когда заметил в этой руке пистолет.
— Ну вот, — спокойно сказал мистер Конвэй, — теперь шансы равны… Можно и потолковать. Что, собственно, интересует вас из содержимого моих чемоданов?
Его собеседник поежился и ответил вопросом на вопрос:
— Что у вас, двойная шкура, что ли, что вы не боитесь, что я ее продырявлю?
— Шкура, как вы выражаетесь, у меня не двойная, а не боюсь я за ее целость только потому, что ведь и у вас нет двух голов… По всему видно, что вы благоразумный человек и понимаете, что за сломанные замки моих чемоданов вы проживете на казенном довольствии месяцев 6–7, а за мою продырявленную шкуру — сведете знакомство с палачом в Тоуэре.
— Ну, вы особенно не рассуждайте!.. Дайте мне спокойно уйти, слышите!..
Противников разделял теперь стол. Конвэй заметил, что бродяга стоит слишком близко от него и тотчас же выработал стратегический план. Привести его в исполнение было делом полусекунды… Сильным ударом ноги он толкнул стол, который в свою очередь толкнул бродягу, который от неожиданности выпустил с прицела своего противника. В тот же момент Конвэй бросился на него… Удар по руке заставил бродягу выронить пистолет и следом же почувствовать, что его схватили за шиворот.
— Ну вот, видите, как просто… — начал было Конвэй, но бродяге, видно, было не впервой сталкиваться с этим приемом: он ловко передернул плечами, рванулся и, оставив удивленному Конвэю свою куртку в виде трофея, с исключительной прыткостью выпрыгнул в окно…
Мистер Конвэй не был лишен чувства юмора, что и доказал, громко рассмеявшись проделке ловкого жулика… Окно было высоко, но не настолько, чтобы подозревать, что тот расшибется, а поэтому Конвэй даже не выглянул в него, а занялся осмотром своего трофея. В одном из карманов он нашел бумажник, который, кроме незначительной суммы денег и каких-то счетов, содержал два заинтересовавших его письма… Одно было на имя Филиппа Форка, адресованное на Бельмонт — «до востребования».
Читая его, мистер Конвэй несколько раз покачал головой, и лицо его приняло озабоченное выражение. Оно гласило: «Птица неизвестной породы свила гнездо в гриве льва. Определите породу и предупредите орнитолога».
— Так-так, — пробормотал мистер Конвэй, — я оказался набитым дураком, дав уйти этому молодцу и приняв его за мелкого жулика. Дело сложнее, чем я думал. «Птица» — это несомненно — я; и я кому-то мешаю… Но кому и в чем?.. Посмотрим, однако, дальше.
