Альфред Бестер - 5 271 009
— Успокойся, мой милый, — пробормотал психолог. Он сунул Халсиону в рот таблетку и заставил ее запить водой.
— Вы все проклятые антигуманисты, — всхлипывал Халсион. — Вы не допускаете нас в свой мир, но вторгаетесь в наш. Если вы не уважаете нас, то почему не оставите в покое?
— Начинаешь понимать, а? — сказал психолог. — Мы две разные породы животных, взрослые и дети. Черт побери! Я говорю с тобой откровенно. Les absent, out tonjuris tort… У нас почти ничего нет в голове, малыш, кроме войны. Поэтому все дети вырастают ненавидящими свое детство и ищущими отмщения. Но отмщение невозможно. Pari mutail. Как его можно свершить? Разве может кошка оскорбить короля?
— Это… ненавистно, — пробормотал Халсион. Таблетка действовала быстро. — Весь мир ненавистен. Он полон оскорбительных конфликтов, которые невозможно разрешить… или отомстить за них… Словно кто-то играет с нами шутки, глупые шутки без цели. Верно?
Скользя во тьму, он слышал хихиканье психолога, но не мог жить, понимая, что смеются над ним…
Он поднял лопату и пошел за Первым шутом на кладбище. Первый шут был высокий, худой, суровый, но энергичный.
— Если она будет похоронена по-христиански, что за каприз искать ей спасение? — спросил Первый шут.
— Говорю тебе, она спаслась, — ответил Халсион. — Поэтому нужно немедленно вырыть ей могилу. Коронер во всем разобрался и установил, что должны быть христианские похороны.
— Как это может быть, если только она не утопилась в целях самозащиты?
— Ну, так решено.
Они принялись рыть могилу. Первый шут подумал, подумал и сказал:
— Это, должно быть, se offendendo, и не может быть ничем иным. Есть указание: если я утоплюсь преднамеренно, это доказывает наличие действия, а действие делится на три группы — действовать, делать, совершать. Значит, она утопилась преднамеренно.
— Возможно, но послушай, добрый могильщик… — начал Халсион.
— Мне пора, — прервал его Первый шут и пошел, уставший от рассуждений по вопросам законов. Затем быстро повернулся, отпустил несколько профессиональных шуток и ушел окончательно. Наконец, Халсион закончил работу и пошел пропустить рюмочку в Ярд-хенд. Когда он вернулся, Первый шут отпускал шутки паре джентльменов, бродивших по кладбищу.
Прибыла похоронная процессия: гроб, брат умершей девушки, король с королевой, священники и лорды. Девушку похоронили и брат с одним джентльменом начали ссориться над ее могилой. Халсион не обращал на них внимания. В процессии была хорошенькая девушка, смуглая, с копной вьющихся волос и красивыми длинными ногами. Он подмигнул ей. Она подмигнула в ответ. Халсион протиснулся к ней, строя глазки, и она ответила тем же.
Затем Халсион подобрал лопату и пошел за Первым шутом на кладбище. Первый шут был высокий, худой, с суровым выражением лица, но энергичными манерами.
— Раз ее хоронят по-христиански, это доказывает ее спасение? — спросил Первый шут.
— Говорю тебе, она спаслась, — ответил Халсион. — И следовательно, нужно немедленно копать ей могилу. Коронер разобрался и вынес решение, что должны быть христианские похороны.
— Как это так, если только она не утопилась в целях самозащиты?
— А ты уже не спрашивал меня об этом? — удивился Халсион.
— Заткнись, старый дурак, и отвечай на вопрос.
— Могу поклясться, что это уже было.
— Ты ответишь, черт побери? Ну?
— Ну, так решено.
Они принялись копать могилу. Затем Первый шут затеял долгую дискуссию по вопросам законов, после чего энергично повернулся, отпустил традиционные шутки и ушел. Наконец, Халсион закончил и пошел в Ярд-хенд выпить. Когда он вернулся, у могилы была пара незнакомцев, затем прибыла похоронная процессия.
В процессии была хорошенькая девушка, смуглая, с копной вьющихся волос и красивыми длинными ногами. Халсион подмигнул ей. Она подмигнула в ответ. Халсион протиснулся к ней, строя глазки, и она дерзко ответила тем же.
— Как тебя зовут? — прошептал он.
— Джудит, — ответила она.
— Я вытатуирую твое имя, Джудит.
— Вы лжете, сэр.
— Я могу доказать это миледи. Я покажу тебе, где буду делать татуировку.
— И где же?
— В Ярд-хендской таверне. Ее сделает матрос с «Золотой лани». Мы встретимся сегодня ночью?
Прежде чем она успела ответить, он подобрал лопату и последовал за Первым шутом на кладбище. Первый шут был высокий, худой, с суровым лицом, но энергичными манерами.
— Ради бога! — воскликнул Халсион. — Могу поклясться, что это уже происходило.
— Раз ее хоронят по христиански, это доказывает ее действия в целях самозащиты? — спросил Первый шут.
— Я знаю только, что мы уже прошли через все это.
— Отвечай на вопрос!
— Послушай, — упрямо сказал Халсион, — может быть, я сошел с ума, а может, и нет, но у меня такое чувство, что все это уже происходило. Это кажется нереальным. Жизнь кажется нереальной.
Первый шут покачал головой.
— HimmelHerrGott! — пробормотал он. — Этого я и боялся. Из-за таинственной мутации, передающейся по наследству в твоем роду, ты из осторожности дуешь на воду. EvigKeit! Отвечай на вопрос.
— Если я отвечу на него еще раз, то буду отвечать и сотни раз подряд.
— Старый осел! — взорвался шут. — Ты уже ответил на него 5271009 раз, черт побери! Отвечай еще!
— Зачем?
— Затем, что ты должен. Pot en feu… Это жизнь, которой мы должны жить.
— Ты называешь это жизнью? Делать одно и то же снова и снова? Говорить одно и то же? Подмигивать девушкам без всякой надежды на продолжение?
— Нет, нет, нет, старик, не спрашивай. Это заговор, с которым мы не смеем бороться. Это жизнь, которой живет каждый человек. Отсюда нет исхода.
— Почему отсюда нет исхода?
— Я не смею сказать. Vocs populi… Другие спрашивали и исчезли. Это заговор. Я боюсь.
— Чего ты боишься?
— Наших владельцев.
— Что-о? Мы чья-то собственность?
— Si. Ах, я!.. Все мы, юный мутант. Здесь нет реальности. Здесь нет жизни, нет свободы, нет воли, черт побери! Ты не понимаешь? Мы… мы все персонажи книги. Когда книгу читают, мы танцуем, когда книгу читают снова, мы опять танцуем. E-pluribis unim… Раз ее хоронят по-христиански, это доказывает самооборону?
— Что ты сказал? — в ужасе закричал Халсион. — Мы — марионетки?
— Отвечай на вопрос.
— Раз нет свободы, нет свободы воли, то как мы можем вести всякие разговоры?
— Просто читающий книгу мечтает, мой дорогой. Idem est. Отвечай на вопрос.
— Не буду. Я буду бунтовать. Не стану больше плясать для ваших владельцев. Я буду искать лучшую жизнь… Я буду искать реальность.
— Нет, нет! Это безумие, Джеффри! Kul-de-gak!..
— Все мы нуждаемся в храбром вожде. Остальные пойдут за ним. Мы разрушим заговор, сковывающий нас!
