Владимир Щербаков - Чаша бурь
...Рядом стучали колеса. Над рельсами струились горячие потоки воздуха. Синие рельсы отражали московское небо. Несколько шагов вдоль полуразрушенной монастырской стены - и вдали возникал Кремль с его пасмурно-розоватыми башнями, тусклыми шатрами, величавой колокольней, зубцами стен и куполами храмов. Высоко взбегал он на холм, отделенный от нас толщей воздуха над низкими крышами. С маковки нашего рогожского холма виден был он то четко и ясно, то размывчато, словно сквозь матовое стекло.
У стен монастыря - разноголосица, звонкие удары по мячу. Мальчишеский футбол. Второй тайм. Играем в разных командах. Вот он, мяч. Еще один бросок, и я ударю по воротам. Он бежит слева, этот мальчик. Я отталкиваю его. Не так уж заметно для других это мое движение плечом и рукой. А судьи нет. И он падает. Стоп. Я особенно внимателен, воспроизводя в памяти именно этот вечер.
Под красноватым солнцем на пыльной траве мы отдыхаем, разговариваем, смеемся, перед нами линия за линией открываются охваченные закатным пламенем улицы и проспекты. В удивительный час предвечерней ясности на улицах мало людей, редко ходят трамваи, почти нет машин. Город словно отдыхает от великого труда. Так оно и было. Закатный свет окрашивал прошлое и настоящее, и осязаемые нити его тянулись в будущее. И он всегда вспыхивал в памяти, когда я снова, хотя бы только мысленно, приходил туда, на этот удивительный холм с его пыльной травой, несказанным дымным воздухом заводской окраины, с желтыми стенами домов, которые так явственно светились...
Я оттолкнул его не только от мяча. Он исчез из моей памяти. Мы больше не друзья. Да, именно тогда это и случилось, и с того вечера мы не встречались на улице, и несколько раз потом видел я его издалека, но не подходил. И он тоже... Вот какая история произошла с тем мальчиком и со мной.
Почти физически ощущаю этот толчок. Как будто это было сегодня. Не надо бы так! Возникают ассоциации. Андроников монастырь. Щемящая боль. Игра в футбол. Ушедшая дружба. Ассоциации? Ну нет. Не только. Пробив канал в косном времени, вернулась давняя боль. Именно ее чувствую я сердцем. Разве нет? Это не болезнь. С ней я бы справился - трудно, но возможно. Я встречал людей, которые тоже могут это делать - лечить биополем.
Я знаю, как необъяснимое тепло нагревает ладони. Иногда рука ощущает как будто бы дуновение. Иногда - будто бы искривление пространства. Биополе?.. Впрочем, дело не в названии. Нужно сконцентрировать волю. Тогда пальцы похожи на магниты, но стрелка компаса при этом бегает все же по другой причине: биофизическое поле и магнитное - не одно и то же.
Вернадский писал о пространстве - времени живых организмов. Именно так. Стоит, пожалуй, перечитать его переписку, чтобы лучше понять то, о чем писала сестра.
Петля времени... Ведь это август сорок пятого - те двое с мячом. Снимок тусклый, пожелтевший, еще десять-двадцать лет - и время сотрет наши лица. Как жаль. А сейчас нужно поехать туда. Не принесут радости встречи и намеченные на будущее поездки, если в прошлом осталась хоть малая вина.
Немедля! Причина - там. На поездку - час. Не более.
...Ветер над Яузой. Морщит мутную воду, гонит пыль по выщербленному асфальту в сторону Костомаровского моста, врывается на холм, шелестит травой. Яр точно вздыхает. Затрясся куст под стеной. Снова тишина... Вот оно, то место. Меня не удивляет, что желания человека, умеющего излучать биополе, исполняются: я это знаю. Фантастично лишь то, что я так отчетливо помню Москву сорок пятого... Это почти реальность - воспоминания о ней. Больше всего на свете я хотел бы увидеть этих ребят. И футбольный мяч у стен монастыря. Мне безразлично, как это называется: телепортация, иллюзия или даже путешествие во времени. Это возможно, сестра права. И я смогу... Пора исправить ошибку и доиграть матч честно.
Пасмурный день. У монастыря - ни души. И трава, трава. Как тогда.
Странный порыв теплого ветра. А трава не шелохнется. Пробился сквозь облака закатный луч. Знакомое мне ожидание несказанного, неповторимого.
Впрочем, вот они появились.
Трое, четверо... еще четверо. И тот мальчуган. У него в руках мяч. Я срываюсь с места легко, стремительно. По-мальчишечьи. Передо мной красный от кипрея сквер. Справа предзакатное солнце. Облака вдруг исчезли. Чистый багряный свет... Третий тайм.
ЕЩЕ ОДНА ЗАПИСЬ В ДНЕВНИКЕ
Необыкновенно стремительный полет над тайгой, в вечернем небе над пеленой облаков яркие, как радуга, полосы - следы заката. Полуявь, полусон, но главное помнится так ясно, что и сейчас вижу глаза ее на фоне распадка с белыми цветами.
Удивительно это: за восемь часов полета я пересек почти половину земных меридианов. Быть может, для того, чтобы оказаться у них на планете, потребовалось бы времени даже меньше. Пусть так, но я не согласен. Я все же не променяю рейс в город моего детства на гиперпространственный и безвозвратный полет в окрестность Магелланова облака или в любую иную окрестность.
Был ясный день. В долине реки Уптар на россыпях серой гальки цвели заросли кипрея в рост человека. Через полчаса автомобильной езды на взгорье показались знакомые дома, я попросил шофера проехать к бухте по старым улицам, но мы так и не смогли приблизиться к морю. Улочки узкие, с неповторимым обликом: деревянные дома залиты солнцем, за деревянными изгородями - дикие цветы, багульник, ольха.
...Спустился к бухте, разделся, вошел в воду. Начался отлив. Я шел по сверкающим лужам, добрался до большой воды, поплыл. Тело обожгло студеными струями отлива. Нырнул, открыл глаза, рассматривая морских ежей, рыбьи стаи, ватаги раков-отшельников. Вынырнул и поплыл к отвесному обрыву, где у подошвы сопки обнажилась полоса светлого песка. Потом развел костер и грелся, сидя у огня, пока солнце не упало за гористый мыс. И возвращаясь в город, вспоминал ее.
Вот как все произошло.
Примерно через час после отлета из Москвы я задремал. Вдруг во сне зародилась необъяснимая тревога, словно кто-то преследовал меня. Я проснулся. В салоне тускло горели крохотные лампочки. Сосед слева спал, накрывшись газетой, и похрапывал во сне. Тревога улетучилась; я нажал кнопку, стюардесса принесла минеральную воду, я поблагодарил ее и откинулся в кресле. Но спать расхотелось. Вдруг я увидел рядом с моим креслом женщину. Она стояла и молча наблюдала за мной. Я встал. На ней было темно-зеленое платье с отложным воротничком и вышитым цветком, похожим на цветок мальвы. Она быстро проговорила, слегка наклонив голову:
- Я думала, ты выше ростом.
- Нет. Я не великан, - улыбнулся я. - Шатен среднего роста, как многие. А ты удивительно хороша собой, сестра... несмотря на возраст. - И тут я разглядел цветок на платье, он был, наверное, живым.
