Фрэнк Герберт - Барьер Сантароги
«Как они рассудительны, — думал Десейн. — Марден, кажется, действительно разгневан. А Паже лишь озабочен. А вдруг это действительно несчастный случай?» — спросил себя Десейн. Но он тут же напомнил себе, что двое человек, занимавшихся исследованиями в этой долине, погибли в результате несчастных случаев.
— Теперь, — начал Паже, — вы, Эл, Пим и остальные, тоже можете уходить. Я сам уложу его спать.
— Ладно, Ларри. Всем выйти из комнаты! — это был голос Мардена.
— Я принесу его вещи, — произнес незнакомый Десейну голос.
С помощью Паже Десейн переоделся в пижаму и лег в постель.
Голова уже прояснилась, сонливость как рукой сняло, но он чувствовал одиночество, несмотря на то что Паже все еще находился в комнате.
«Надо помнить: здесь я среди чужих», — отметил Десейн.
— Примите вот это, — сказал Паже и запихнул в рот Десейну две таблетки, заставив психолога запить их водой из стакана.
Десейн сделал глоток и почувствовал, как таблетки с трудом проходят по горлу.
— Что это? — спросил он, когда отставил стакан.
— Препарат железа и успокоительное.
— Я не хочу спать. Газ…
— Вам повезло: вы не так долго глотали газ, чтобы это имело какие-либо серьезные последствия. А теперь спокойно отдыхайте, — Паже похлопал его по плечу. — Постельный режим и свежий воздух — лучшая терапия, которую вы можете получить. Кто-нибудь время от времени будет заглядывать к вам ночью. Утром я зайду и проверю ваше состояние.
— Кто-нибудь будет заглядывать, — повторил Десейн. — Медсестра?
— Да, — ответил Паже резким тоном, — медсестра. Вы будете в такой же безопасности, как в госпитале.
Десейн смотрел в ночной мрак за окном и думал: «Откуда у меня взялось ощущение опасности? Может, это просто реакция организма на лекарство?» Он чувствовал как действует успокоительное, затуманивая сознание, однако ощущение опасности не исчезло.
— Дженни будет счастлива узнать, что вы здесь, — сказал Паже, выходя из комнаты и гася свет.
На Десейна вдруг нахлынула волна страха: ему показалось, что он задыхается в темноте. Он попытался преодолеть панику и вернуть себе некое подобие спокойствия, которое испытывал прежде.
«Дженни… Дженни…»
Он вспомнил странный разговор между служащим, которого звали Джонсоном, и Марденом: «…Друг Дженни, с которым она вместе училась…»
«Что же Джонсон хотел сказать? На чем его прервал Марден?»
Мерное капанье воды в ванной мешало ему сосредоточиться. Десейн изо всех сил сопротивлялся действию успокоительного. Комната казалась тюремной камерой.
«Просто несчастный случай?»
Он вспомнил замешательство, охватившее его в тот момент, когда он услышал шипение газовой струи. Теперь, при этом воспоминании, когда опасность миновала, им овладел ужас.
Это не может быть несчастным случаем! Но почему Джонсон хотел убить его? Десейн все время мысленно возвращался к прерванному телефонному звонку. Действительно ли связь прервалась из-за технической неисправности линии? Что бы на его месте предпринял Селадор? Ему ведь известно, какие опасности могут угрожать здесь.
Десейн почувствовал, как под воздействием успокоительного проваливается в сон, и попытался сосредоточиться на мыслях об исследовании. Он вспомнил, как Селадор объяснял, почему уделяется такое внимание к этой долине. Такой многообещающий проект! Проект «Сантарога» — просто ослепительно сверкающая драгоценность, которая…
Может показаться любопытным то, что ни одного человека из Кловердейла, штат Калифорния, нельзя обнаружить в психиатрической клинике. Лишь мимолетный интерес может вызвать тот факт, что люди Хоупа, штат Миссури, потребляют совсем мало табака. А встревожит ли вас сообщение о том, что бизнес в Энамкло, Вашингтон, ведется только на местном уровне? Конечно, нет. Взятый по отдельности любой из этих фактов не может вызвать тревогу или повышенное внимание, но когда они соединяются вместе и совершаются в одном месте, то возникает тревога. В этом и состоит особенность данного исследования…
Вода, капающая в ванной, отвлекла внимание. «Кто же будет присматривать за мной?» — подумал Десейн. И тут ему пришло в голову спросить себя: а кто же поднял тревогу? Звук разбитого стекла, видимо, привлек чье-то внимание — скорее всего, Джонсона, служащего гостиницы. Но почему он бросился спасать человека, которого пытался убить? Десейн понял, что паранойя начинает оказывать заметное влияние на его мысли.
«Это был обычный несчастный случай, — решил Десейн. — Обыкновенный несчастный случай при проведении исследования в месте, имевшем подозрительную репутацию».
Проснувшись, Десейн понял, что голоден. Желудок сводило судорогами боли. Голова болела так, словно ее пинали изнутри. В памяти всплыли события предыдущей ночи.
Он осторожно приподнялся. Тело казалось чужим, а мускулами управляла какая-то сила, независимая от его воли. Прямо перед ним находилось окно, за которым качалась зеленая ветка дуба. Неожиданно Десейн поймал себя на том, что поглядывает на дверь, пытаясь разглядеть, нет ли там газовой лампы. Но там не было ничего, кроме пятна на обоях, отмечавшего место, где ранее находилась газовая форсунка. Стараясь держать голову как можно ровнее, он осторожно выбрался из постели и направился в ванную. Холодный душ в какой-то степени привел его в чувство и вернул ощущение реальности.
Он продолжал твердить себе, как заклинание: «Это несчастный случай».
Выйдя из ванной, Десейн увидел, что на ветке дуба по-хозяйски уселась сойка и начала распевать утренние песни. От ее пронзительного писка у него снова разболелась голова. Он торопливо оделся, подгоняемый чувством голода. Пока он одевался, появились еще сойки и стали набрасываться друг на друга с развевающимися на ветру хохолками, не переставая верещать. Стиснув зубы, Десейн повернулся к зеркалу, чтобы завязать галстук, и увидел в зеркале, как дверь начала медленно открываться. Потом появился угол тележки на колесиках с подносом, сопровождаемый звоном тарелок.
Дверь распахнулась шире, и в проеме, толкая тележку, появилась Дженни. Десейн уставился на ее отражение в зеркале. Его руки, казалось, приросли к галстуку.
На девушке было красное платье, а длинные черные волосы перехвачены такого же цвета лентой. Кожа была покрыта здоровым загаром. Ее голубые глаза, в свою очередь, уставились на его отражение. На овальном лице застыло ожидание. Губы, такие же полные, какими он их запомнил, сложились в легкую улыбку, на левой щеке появилась ямочка.
— Оставь свой галстук в покое, — сказала она. — Я принесла тебе завтрак, — в ее голосе прозвучали столь хорошо знакомые ему угрожающе-успокаивающие нотки.
