Анхель Куатье - Схимник
"И куда мне теперь идти? Что делать?" - я был в растерянности. Все случившееся со мной за эти сутки казалось каким-то дурным сном. Еще вчера я бы не поверил ничему, что произошло со мной за этот день. "Надо пойти домой и хорошенько выспаться", - решил я и пошел в направлении дома.
Я шел, не видя дороги, не чувствуя ног. Го мне хотелось что-нибудь сделать, то я, напротив, превращался в тревожное ожидание. Потом я смотрел по сторонам, думая, что сейчас какой-нибудь человек подойдет ко мне и скажет: "Делай то-то и то-то!" В какой-то момент я начал думать, что схожу с ума, что пить надо меньше и вообще, что я верю каким-то полоумным...
Уже дойдя до своего дома и поднявшись в квартиру, я стал ощущать подступающий приступ тяжелой тревоги. Эти приступы часто случались у меня после демобилизации из армии, но последнее время ироде как оставили " покое. Я раздевался, чтобы лечь спить, когда из моего кармана вдруг выпали четки.
"Господи, и вот еще четки! - подумал я, поднял их с пола и пригляделся. - Надо найти монахов и отдать..." Деревянные шарики темного дерева, отполированные руками молящегося. В основании связки находился брелок, вырезанный из камня. По всему было видно, что вещь эта старая или, по крайней мере, долго использовавшаяся. На брелке можно было различить некое подобие колеса
- Интересно, что оно значит? - я уже начал разговаривать сам с собой и подумал, что это может плохо кончиться.
Я отложил четки, скинул оставшуюся на мне одежду и залез под одеяло. Тревога усилилась. Полчаса я вертелся в постели, потом решил взять четки в руки. Перебирая бусины, я вдруг услышал голос: "Вы не верите знакам". Казалось, это сказал суфий, но его голос звучал на сей раз внутри моей головы. Я озадачился: "Колесо - это знак?"
Голос повторился: "Вы совсем не принадлежите себе. Вы - тот человек. Не боритесь же со своим чувством, не омрачайте промысел Божий сомнением. Уже сегодня вы будете знать больше нас всех". На сей раз внутри моей головы говорил старец. "Ничего я не узнаю! Вот сейчас засну и ничего не узнаю!" мысленно ответил ему я.
"Саранча не делает вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям. И мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит она человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них", - гулким эхом подземного коридора зазвучал в моей голове голос второго старца.
"Вы не должны уходить! - словно бы вторил ему в моей голове голос астролога. - У вас всего одни сутки! Понимаете вы, одни сутки! У нас у всех одни сутки! Пожалуйста, сделайте то, что вам скажут! Это очень важно! Сделайте все, о чем бы вас ни попросили!"
Я подскочил на постели в холодном поту, словно от внутреннего толчка. На руках у меня лежали четки. Верьте знакам... Я быстро поднялся, оделся и выбежал из квартиры. Секунду раздумывал и решил ехать в буддийский монастырь, что на Выборгской стороне. Где еще могут знать о двух заезжих монахах!
Трижды на пути к храму меня одолевало желание вернуться обратно. Я вышел из метро и понял, что погода не на шутку расстроилась. Зарядил проливной дождь, дул промозглый ветер. Потом я не мог добиться от случайных прохожих совета, куда же мне идти. Некоторые и вовсе утверждали, что нигде поблизости нет буддийского храма.
Третий раз я собрался повернуть назад уже на месте.
Квадратной формы здание стояло в старых прогнивших строительных лесах. Территорию вокруг храма окружал высокий глухой забор. Сквозь прутья чугунных ворот виднелась дорожка, ведущая к главному входу. Ее камни поросли мхом, темнота окружавшего парка настораживала. Никаких признаков жизни. Мне показалось, что попасть внутрь сегодня мне не удастся.
Я достал четки, потеребил их в руках и толкнул калитку. Она поддалась на удивление легко. Что дальше? Оглядываясь, как полночный вор, я вошел во внутренний двор и двинулся к дверям храма. Кроны высоких деревьев надрывно стонали под натиском порывов северного ветра. В небе мелькнула молния и сразу за ней покатились оглушающие раскаты грома. Я побежал.
Дверь в храм была закрыта. Я начал стучать: "Откройте! Откройте!" Внутри послышалось какое-то движение, но мне не отперли. Я начал барабанить по дверям со всей силы: "Откройте мне! Пожалуйста! Мне очень надо войти!" Вдруг лязгнул засов, и дверь чуть-чуть приоткрылась.
- Что вам надо? Кто вы? - спросили меня сквозь образовавшуюся щель.
- Мне очень надо войти! У меня дело! - я силился перекричать шум дождя.
- Мы больше никого не ждем!
- Черт! Зато я жду! - заорал я.
Тут дверь вдруг резко открылась. Передо мной стоял мужчина монголоидной внешности в широком темно-малиновом облачении. Я же, не медля более ни секунды, вытянул вперед принесенные мною четки. В глазах этого буддийского монаха я прочел испуг.
- Проходите! Пожалуйста, проходите1 - он буквально втащил меня внутрь храма, умудряясь при этом кланяться.
- Я не знаю, но мне кажется, что это важно. Я их нашел, - я почему-то стал извиняться, настойчиво показывая на четки.
Монах отстранялся от моей находки и продолжал кланяться, сложив перед собой руки:
- Ждите здесь, я сообщу о вас! - сказал он и исчез в правом крыле коридора.
Несмотря на царивший здесь полумрак, я смог оглядеться.. Я находился в относительно узком коридоре, который уходил вправо и влево, теряясь в темноте. Чуть впереди меня располагалась большая деревянная дверь, из-за которой доносился бой барабанов и надсадное, горловое пение десятков людей.
Мне стало не по себе: "Куда я попал?! Что у них тут происходит?!" Возникла фантазия, будто бы там, за дверьми идет какое-то ужасное и мистическое жертвоприношение.
Я прождал две-три минуты, вдыхая запах благовоний, и вдруг двери передо мной широко распахнулись. Моим глазам предстала величественная и одновременно пугающая картина.
В алтарной части, где находился единственный источник слабого света, возвышалась гигантская статуя золотого Будды. Справа и слева вдоль колоннад тянулись ряды монахов, они били в барабаны и крутили блестящие цилиндры. В глубине, за колоннами, множество людей в приклоненных позах пели молитвы прерывистые и тревожные, в ритм барабанов.
Под Буддой в большом кресле сидел совсем пожилой человек - Лама. Он уронил голову на грудь и выглядел очень усталым. Монах, который встретил меня у входа в храм, стоял рядом с ним и что-то шептал на ухо. Потом поклонился и, пятясь назад, подошел ко мне.
- Белый Лотос! - провозгласил он, оказавшись рядом со мной: .
Вмиг все смолкло. Старик едва заметным движением руки пригласил меня к алтари. Я шел в гробовой тишине, пока не оказался в полутора метрах от него. Лама поднял на меня свои черные, как смоль, глаза, и я увидел, что они полны слёз. Испуганный, я огляделся. Все кругом плакали - барабанщики, люди с цилиндрами, молящиеся. - Ты опоздал, - сказал старик.
