Анхель Куатье - Схимник
Из-за дверей Марфа последний раз внимательно посмотрела на меня и, перекрестившись, исчезла в темноте. Старики расположились в деревянных креслах, и началась долгая пауза. Мы сидели друг против друга, и я ждал, когда же все это, наконец, кончится. Хотелось встать и уйти. Ну не будут же они держать меня силой...
- Надеюсь, вы понимаете, какая на вас лежит ответственность? - спросил меньший из старцев. Судя по всему, в мое "предназначение" он не верил.
- Нет, не понимаю. Я вообще ничего не понимаю, - я пытался сдерживать свое раздражение.
- Это очень плохо, - продолжал мой собеседник.
- Слушайте, вы что, еще будете меня отчитывать?!
- Снимите рубашку, - приказал старик.
- Да не буду я ничего снимать! Я уже все показывал. Это безумие какое-то! При чем тут мои родимые пятна?!
- Мы должны понять, кто вы! - старец вел себя, как следователь на допросе.
- Я - это я. И все на этом! "Кто я?" Да - никто! Я бы тоже хотел знать, за кого вы меня принимаете!
Выражался я путано. Но что было делать?
- Ибо предсказано, - заголосил старик, - что придет Антихрист и будет он творить чудеса и знамения ложные. И будут люди верить лжи его, и не верить истине. И станут они возлюбившими неправду!
До этого момента мне казалось, что это я сумасшедший. Теперь я понял, что это у старцев беда с головой. Надо было идти на примирение и убираться подобру-поздорову.
Послушайте, святые отцы, - протянул я елейным голосом, - я и в Бога-то не верую, а уж в Антихриста - и подавно. Не надо подозревать меня в таких амбициях. И чудес я не делаю, и знамений не испускаю. Можно я пойду, а?.. Поверьте, вы просто даром теряете время.
Но мучивший меня старец уже разошелся и не мог остановиться:
- Настал, настал час закатный! Так гласит Откровение Иоанна! Сидит уже блудница Вавилонская на звере багряном! Люди и народы отказались от Господа, променяли Его на товары золотые и серебряные, на камни драгоценные и жемчуга на порфиры, шелка и багряницы, на изделия из слоновой кости, всякого благородного дерева, меди, железа и мрамора, на вино и елей, муку и пшеницу, на коней и колесницы.
Держит в руках своих Вавилонская блудница сия - чашу, наполненную мерзостями, и нечистотою блудодейства ее. Се - души человеческие нынешнего человека! И сказано так же, что придут к ней купцы, что стали вельможами земли, и будет она любодействовать с ними и с царями земными! Так и вершится сейчас!
- Боже правый! - я вдруг стал понимать, о чем толкует этот старец.
Цитируя Откровение Иоанна Богослова, он рассказывает о "цивилизации потребления"! Фантастика!
- Да вы антиглобалисты! - воскликнул я.
- Настал, настал час закатный! Ангелы небесные заготовили уже чаши свои и сейчас прольют их на головы нечестивцев! И поглотит огонь чрево земли!
- С ума сойти! - я был в восторге (никогда не думал, что глобализация расписана в Библии!) - И что, вы полагаете, я должен это остановить?!
Тут мне представились мои прежние друзья-алкоголики. Они с тем же рвением, как и эти попы сейчас, обдолбавшись марихуаной, ратовали за свержение глобалистического строя. Меня пронял смех, я гоготал, как ненормальный:
- Да вы рехнулись! Вы сумасшедшие! Это безумие! Господи, куда я попал! Нет, это надо же! А я еще когда-то к этим людям серьезно относился! Дурдом! Я должен остановить глобализацию! Святые отцы, и вы туда же! - я встал, подошел к старцам, посмотрел им в глаза и, не переставая смеяться, вышел из кельи.
Старец последовал за мной. Он кричал мне вслед, и его голос резонировал в гулком коридоре: "Из дыма вышла саранча на землю, и дана ей была власть, какую имеют скорпионы земные. И сказано было ей, чтобы не делала она вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить. Будут люди в те дни искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них".
Через минуту-другую я выбрался, наконец, из монастыря, глубоко вздохнул и улыбнулся. Утреннее солнце слепило глаза, от реки, на которой стоит монастырь, тянуло приятной свежестью. Нет, помирать мне положительно расхотелось.
Я двинулся вдоль забора, окружавшего монастырь, и только свернул за угол, как столкнулся лицом к лицу со вторым из двух старцев. Этот высокий - за все время нашей беседы не проронил ни слова. Он лишь смотрел на меня своими пронзительными черными глазами. В отличие от моего экзальтированного собеседника он казался куда более здравым.
"Как он успел здесь оказаться? Из монастыря же, кажется, только один выход?"
Не медля ни секунды, старец заговорил со мной.
В каждом слове его лучилась такая доброта и забота, что сердце мое мгновенно оттаяло.
- Данила, послушайте меня, не берите в голову этот разговор. Если можете - просто забудьте его и простите Серафима. На самом деле все сказанное им не имеет никакого значения. Мы ведь и не знаем толком, что вам сказать. Мы так же слепы сейчас, как и вы.
Но уже сегодня вы будете знать больше всех нас.
И это вы будете говорить нам, а не мы. Прошу же вас об одном только. Неважно, верите вы в это или нет. Никто из нас не принадлежит самому себе, все мы в руках Господа нашего. Как Он решит, так и будет.
Вы же... - тут голос старца задрожал, а на глазах появились капельки слез. - Вы совсем не принадлежите себе. Об одном прошу, сделайте то, что скажут вам. Не знаю, кто скажет, и что скажет. Но поверьте, сегодня вы должны послушать его. Не за себя прошу и не о вашей душе пекусь, но о Господе нашем. Пожалейте Господа...
Меня прямо оторопь проняла от этих слов. Когда же старец вдруг упал передо мной на колени, я и вовсе хотел провалиться сквозь землю.
- Встаньте! Встаньте, пожалуйста! - взмолился я. - Я все сделаю! Сделаю, честное слово. Знать бы только, кто я...
- Вы - тот человек. И вы, я уверен, чувствуете это. Не боритесь же со своим чувством, не омрачайте промысел Божий сомнением. Все предопределено в этом мире, и только в одной точке его сохранена нам свобода воли - человек или станет самим собой, или откажется от себя. Вот это - единственный выбор. И от него все зависит!
Я шел по набережной реки Карповки и пытался взять себя в руки: "Я бы выбрал, если бы мне предложили выбрать! Но мне же никто не предлагает. Значит, они просто ошиблись. Ничего, сейчас эти сутки закончатся, и можно будет вздохнуть спокойно. Они ошиблись, в этом нет никаких сомнений. Какой из меня спаситель мира?! Нет, ошиблись. Точно, ошиблись".
Вдруг в непосредственной близости от меня затормозила машина темно-зеленого цвета - огромная, на больших колесах, с наглухо затонированными стеклами. Я еще никогда не видел таких "танков", находящихся в личном пользовании. Словно по команде из машины высыпали люди восточной наружности в строгих костюмах.
