Анна Белкина - Туристы. О путешествиях во времени.
Он постоянно находил в бункере бумаги - то какие-то письма, то чертежи, то странные рисунки в виде треугольников, заключённых в круги. Теплицкому не терпелось прочитать, что же там написано, но из языков он знал только русский. Английский - со словарём и с переводчиком. Поэтому сам справиться с таинственными записями он не смог, ведь некий автор, обожавший чертить и малевать странные картинки, писал не по-русски и даже не по-английски, а не известно по-какому... Теплицкий отправлял "письмена" на перевод своему личному переводчику, который знал сорок два языка и брал за свою работу немалые деньги. Личный переводчик ездил с Теплицким во все его экспедиции, и переводил египетские папирусы, шумерскую клинопись, средневековые пергаменты, просил продавца в магазине показать понравившийся Теплицкому товар и спрашивал, который час.
Сейчас переводчик корпел над тетрадью, которую Теплицкий случайно обнаружил под шкафом-сейфом. Когда шкаф вынесли на подрыв - Теплицкий заметил на том месте, где он стоял, нечто вроде тайника - углубление в полу, прикрытое истлевшей деревянной крышкой. Очистив тайник от остатков крышки, Теплицкий выявил в нём толстую тетрадь в переплёте из коричневой кожи. Он сейчас же выхватил её, распахнул... И обнаружил записи на непонятном ему языке и море всяческих рисунков средней корявости.
Динамит сделал своё дело, и шкаф-сейф развалился на четыре стенки, крышу, дно, полки, и доски. Как только взрыв прогремел - Теплицкий взял тетрадь под мышку и выскочил из бункера на улицу, чтобы посмотреть, что получилось. Сейф хранил в себе слитки золота. Высыпавшись на песок, они сверкали на солнце и притягивали к себе взгляды. Теплицкий подошёл поближе и взял один слиток в руки. Тяжёлый, килограмм точно есть - определил он, взвесив на ладони дорогую находку. Перевернув слиток, Теплицкий увидел герб - точно такой же лев с двумя головами и двумя хвостами, который был привешен к стене бункера. Интересно, чей же всё-таки, это герб? Ответ на этот вопрос из Донецка пока не пришёл... В тот же день переводчик получил задание в срочном порядке перевести всё, что написано в этой тетради. Он отложил всю работу, которую до этого выполнял, взялся за тетрадь и пыхтит над ней уже третью неделю...
Теплицкий стоял перед странным прибором, который высился в самом дальнем помещении бункера и размышлял над тем, на что эта здоровенная штуковина могла бы походить. Невольно вспомнились циклопические "осциллятор" и "флиппер", которые соорудил пройдоха Миркин в погибшем и убившем деньги "бункере Х". Ну, уж, нет, ни на осциллятор, ни на флиппер эта громадина ни капельки не похожа, она похожа на... Теплицкий не мог понять, на что. Миркин бы понял, он физик. Доктор Барсук бы понял, он - тоже физик. А Теплицкий - не физик, Теплицкий - лирик, романтик, искатель! А что, если попытаться включить этот невиданный прибор?? Такая сумасшедшая идея уже давно сверлила Теплицкому мозги, он пытался представить себе, что тогда будет. Представить особо не выходило, ведь Теплицкий не знал, для чего этот техномонстр вообще нужен. Машина выглядела так: нечто среднее между гигантской антенной, старинным фотоувеличителем, автопогрузчиком и... чёрт знает, чем неизвестным... летающей тарелкой, черти бы её подрали! И кроме всего прочего, она имела длинные суставчатые "лапы", словно здоровенный механический паук. Лапы - поджатые, согнутые, словно бы сейчас машина "сидела" - оканчивались острыми крючковатыми "когтями", которыми она прочно вцепилась в пол. Да, эта штуковина выглядит даже пугающе, особенно, лапы. Действительно, что фашистская вещица... хотя с таким же успехом можно сказать, что перед Теплицким - изыск инопланетного разума. Ясно только, что он работает - раз гудит, значит - работает...А что, если простить Миркина? Не такой уж он и плохой...
Теплицкий смотрел на диковинный технический "прикол" снизу вверх, как суслик мог бы смотреть на джип "Чероки". Мигание зелёной лампочки, которую пристроили на корпус на уровне глаз, завораживало, как взгляд гипнотизёра. Теплицкий пытался определить, из чего сделана эта невиданная машина, перебирал в памяти сплавы, из которых когда-то строили его личные самолёты. Понятно, что это не железо - слишком уж ярко он сверкает в свете "лампочек Ильича", и не никель - в сверкании неизвестного металла ясно различим благородный жёлтый оттенок золота. И вдруг в кармане куртки у Теплицкого заиграла песня:
- "Вспоминаю - умираю: чёрные глаза. Я только о тебе мечтаю..."! - попсово? Ну и ладно, Теплицкий всё равно так и не научился ставить другую, потому что давно перерос игры с мобильником и интересовался более значительными и глобальными вещами. Например, что же это такое перед ним тут высится на лапах? Или он, Теплицкий, перед "этим" ползает? - иногда закрадывается и такой робкий вопросик...
- Алё? - Теплицкий взял трубку.
- Брахмаширас! - визгливо выкрикнули ему в ухо, и Теплицкий даже отдёрнул трубку подальше, чтобы не оглохнуть - и так в несчастном ухе зазвенело.
Голос принадлежал переводчику. Это он потревожил раздумья Теплицкого, решив сообщить ему некую сногсшибательную новость.
- Чего? - переспросил Теплицкий, который никогда и ни от кого раньше не слышал настолько мудрёного слова.
- Алексей Михайлович, я расшифровал записи в тетради, - тараторил переводчик. - Но это не телефонный разговор...
Перевёл! Ну, наконец-то, не прошло и века! Теплицкий аж подпрыгнул от радости: этот переводчик хоть что-то перевёл.
- е́ду! - постановил Теплицкий, покинул бункер, и спустя десять минут уже мчался в своём джипе "Хаммер" в Донецк, к переводчику.
Глава 5.
Таинственная тетрадь.
Переводчика звали очень вычурно: Генрих Дитрихович. Подкачала лишь фамилия, простецкая такая: Иванков. Вместо мозгов в его голове сидела карта памяти на биллионы гигабайт: он в совершенстве владел сорока двумя языками, в том числе девятнадцатью древними и мёртвыми. Раньше он, как и любой человек науки постперестроечных времён, жил бедно, даже нище - ютился в коммунальной клетушке с тремя алкашами-соседями. Но, как только его заметил толстосум Теплицкий - дела Генриха Дитриховича Иванкова сразу же пошли в гору. Из клетушки он быстренько перепрыгнул в коттедж в престижной части Калинкино, соседей-алкашей сменил на соседей-депутатов.
Теплицкий и переводчик Иванков сидели в кожаных креслах в просторной гостиной в коттедже переводчика, пили "Шардене" и вели беседу. Перед Теплицким на хрустальном низком столике лежала пресловутая кожаная тетрадь, и из огромного окна, что занимало в гостиной весь простенок, на неё падал солнечный луч. В аквариуме, расположившемся у другой стены, вальяжно помахивая широкими хвостами, чинно плавали экзотические арапаймы.
