Вячеслав Пальман - Кратер Эршота. Фантастический роман
— Я уже и сам задавал себе такой вопрос, — ответил геолог. — И, кажется, нашёл ответ. Если Бешеная /река проложила себе ход в глубины земные и уносится туда, то почему не может быть обратного явления: выходов глубинной воды на поверхность? Вы видали, сколько здесь щелей и разломов горных пород? Это позволяет предположить, что в некоторых местах тёплая вода из больших глубин подымается наверх и нагревает почву. Она же, глубинная вода, в течение веков, возможно, сумела растопить вечную мерзлоту в долине и превратила мёрзлые грунты в сплошной талик. Вот вам и тёплые озера и тёплая земля на шестьдесят шестой параллели…
— Но это же находка! Вы представляете? В такой большой долине можно создать прекрасную пашню, выращивать овощи, картофель, травы. Все, что нужно! Кругом мрачные голые горы, а в центре — этакое богатство!
— Огромное поле деятельности для агронома. Исследуйте, проверяйте, намечайте, Александр Алексеевич! Нет ничего удивительного, если именно здесь — ваши будущие поля и огороды.
Любимов сидел молча и с усердием разбирал и смазывал свой старенький карабин. Петя внимательно следил за его работой. Борис, намаявшись за день, уснул. Хватай-Муха возился с посудой.
— Николай Никанорович, — тихо спросил Петя. — Вы так тщательно смазываете оружие… Думаете, карабин пригодится вам здесь?
Любимов улыбнулся:
— А что же… Пожалуй, может и пригодиться.
— Вы что-нибудь видели? — насторожился Петя. — Сегодня на песчаной отмели я нашёл чьи-то свежие следы. Пять пальцев, с круглой пяткой. Это медведь?
— Следы медведя и я видел. И ещё кое-что. Если бы Борис Алексеевич не предложил раньше меня название для нашей реки, я дал бы ей другое имя. Ну, скажем, Волчья река. Сегодня мне пришлось видеть сразу две пары волков. Они сейчас больше парами ходят, а к зиме пойдут стаями. Так-то вот…
— Лошадей беречь надо.
— За лошадей-то как раз можно не беспокоиться. Сейчас волки их не тронут. Да и охрана хорошая: Гордый в обиду своих коней не даст. А вот нам всем нелишне будет иметь па всякий случай добрую картечь в стволах.
Долину окутала ночь. Разговоры у костра утихли. Усталость брала своё. Разведчики улеглись и скоро уснули. Тлел слабым огоньком костёр, кругом было спокойно и не то чтобы светло, но как-то прозрачно, как бывает погожей белой ночью на Севере, когда вечерняя заря почти сразу же сменяется яркой утренней зарёй.
Перед самым рассветом тревожно заржал жеребец. Весь табун в одно мгновение пронёсся через луг и сбился в кучу у самого костра. Лошади теснились к палатке, всхрапывали и дрожали всем телом. Кава и Туй вскочили и, грозно ощетинившись, с загоревшимися глазами уставились на ближние кусты. Но броситься туда не решались: видно, зверь был им не по силам. Люди проснулись почти в ту же секунду и схватились за ружья.
В прибрежных кустах осторожно треснула ветка. Кто-то тяжёлый наступил на неё. Шесть ружей поднялись. Ещё раз треснул валежник, теперь уже ближе.
Собаки, рыча, попятились. Зоркий глаз проводника на» щупал в зарослях две чёрные тени. Он зашептал:
— Смотрите… Вон в кустах Держать на прицеле… Огонь!..
Разом грянули выстрелы. Кава и Туй, преодолевая страх, кинулись в кусты. Оттуда послышался глухой и грозный рёв зверя, потом дикая возня и победное рычание Туя. Разведчики вошли в заросли.
Огромный бурый медведь бился в предсмертных судорогах. В горло ему впился Туй. Умный пёс был неузнаваем. Дикие инстинкты вспыхнули в нем при виде крови. Он рвал свою жертву и свирепо рычал. Его с трудом отогнали и насилу успокоили. Когда осветили примятые кусты, то увидели, что в лес уходила кровавая дорожка: второй медведь, несомненно тоже ужаленный пулей, ушёл в заросли.
Преследовать раненого зверя ночью Любимов запретил, да это, собственно, и не нужно было. Покой был восстановлен, нарушители наказаны, а мяса теперь хватит надолго. Медведь весил не меньше трех центнеров. Добычу вытянули па поляну. Медведь оказался старым, матёрым зверем. Бурая шерсть его слежалась и висела клочьями. Огромные, почти вершковые когти и зубы пожелтели от времени.
Пока все обсуждали происшествие, Лука Лукич явился на место с ножом и верёвкой.
— Мне окорочок треба… — заявил он и стал быстро и ловко разделывать тушу. — Утром будут «свиные отбивные» из медвежатины! Идите спать.
Прошла ещё неделя. Палатку перенесли дальше от берега. Разведчики били глубокие ямы-шурфы среди песчаных отложений долины, лазили по склонам террас, промывали пробы. Усков ходил возбуждённый и радостный:
— Будем двигаться вверх по реке. Если уже и здесь кое-что имеется, то, надо думать, у истоков реки природа припасла для нас солидные запасы, а может, всё-таки и какой-нибудь серьёзный сюрпризец…
Однажды вечером агроном со своим помощником Петей возвращался с очередной рекогносцировки. Оба они порядком устали и потому говорили мало. Недалеко от лагеря Петя вдруг остановился и потянул спутника за рукав.
— Что ты? — шёпотом спросил агроном.
— Там кто-то…
Впереди, попав под прямой луч солнца, мелькнула чья-то тень. Вот опять… Петя схватился за ружьё. Орочко ещё ничего не видел, но тоже снял ружьё с плеча. Тень появилась ещё раз. Нет, это уже не тень… Гибкий и сильный зверь быстро переползал с ветки на ветку. Вот он неслышно скатился на землю, перебежал по траве к другому дереву и стал красться вперёд.
— Тихо… — прошептал Петя. — Она кого-то выслеживает…
— Кто — она? — так же шепотам спросил агроном.
— Вон та… большая кошка.
Теперь и Орочко увидел зверя. Темно-рыжее тело с чуть приплюснутой маленькой головой. Прижатые уши с длинными кисточками на концах. Небольшой пушистый хвост, движения вкрадчивые и мягкие.
— Рысь, — тихо сказал Орочко.
Зверь не мог их ни видеть, ни слышать: ветер дул в сторону охотников, стоявших в тени большого дерева, а рысь проделывала свои перебежки по редколесью, освещённому солнцем. Вот она легла на ветку и словно слилась с ней. Медленно подобрала тело, поджала уши, прижалась мордой к ветке и вся напружинилась. Сейчас прыгнет… На кого?!
И тут Петя увидел Бориса. Тот сидел под деревом на большом пне. Рядом, на разостланном мешке, лежали куски камня. Студент брал один за другим образцы, рассматривал их в лупу и делал пометки в тетради. Борис был поглощён работой.
И Петя не стал раздумывать.
Лес вздрогнул от двойного выстрела. Мальчик ударил сразу из обоих стволов. Рысь словно пружиной подбросило вверх, но она тут же шлёпнулась па землю тяжёлым мешком, немного проползла по траве, шипя и злобно царапая землю, и затихла. Картечь, пущенная с расстояния пятидесяти метров, пробила ей грудь.
