Реконкиста (СИ) - Вереснев Игорь

Опоздание с работы на полчаса критичным не было, и Валерий шёл по обыкновению пешком. Разве что быстрее обычного, не разглядывал по сторонам. И едва не споткнулся, когда на бульваре в какой-то сотне шагов от дома его окликнули:

— Привет, друг Валерий!

На лавочке сидел добрый доктор Клейн собственной персоной. Конец марта в Питере и окрестностях — ещё не весна, поэтому доктор кутался в тёплый плащ, капюшон на голову нахлобучил. Если бы не окликнул, остался бы неузнанным.

— Привет, друг Генрих. — Лорд улыбнулся, шагнул к лавке. — Рад, что ты наконец-то нашёл возможность навестить своего первого пациента. Сколько лет мы не виделись?

— Много. Ни минуты свободного времени не было. Но я справился с задачей, которую перед собой поставил. Во всяком случае, перманентный цейтнот позади, могу жить по-человечески. Вот только я, кажется, забыл, что такое личная жизнь, отношения, семья.

Валерий насмешливо скривил губы.

— Так ты явился ко мне за консультацией? Не хочу тебя разочаровать, но моя семья ни под какие стандарты не подходит, так что мой опыт вряд ли будет полезен.

— Кто знает? — Клейн развёл руками, поднялся на ноги. Они были примерно одного роста, но Лорд-младший, коренастый от природы, с возрастом начал набирать «кубичность», оттого доктор рядом с ним выглядел тщедушным подростком. — Вижу, ты спешишь? Задерживать тебя на пороге дома как-то неэтично. Может, пригласишь в гости? Чтобы я не только послушал, но и увидел, как живёт счастливая пара.

— Но… Ладно, как пожелаешь.

В квартире Лорд, сбросив в передней верхнюю одежду, сразу же направился в столовую. Жена возилась у кухонного автомата. Змеи-лианы на замшевой куртке нетерпеливо сжимали и разжимали кольца, обвивали плечи, тянулись к запястьям. Голографический эффект делал их объёмными, почти настоящими.

Валерию, слишком хорошо знающему об истинной природе медеанских тотемов, подобное подражание должно было казаться смешным. Не казалось. Жена в самом деле походила на ту, кого копировала. Не одеждой, не внешностью, не природой своей — внутренней силой, недоступной человеку. Внешней силой тоже, но это второстепенно.

В молодости Валерий научился двигаться бесшумно и навык этот не утратил. Однако жена его присутствие уловила безошибочно. Произнесла:

— Ты сегодня позже обычного. Твоё любимое мясо по-французски тебя ждёт. Любящее тебя «не мясо» ждёт…

Асель Кодрянская не закончила фразу, обернувшись и увидев выглядывающего из-за плеча мужа доктора Клейна. Валерий поспешил объяснить:

— Милая, у нас важный гость, самый добрый доктор Земли. Можно сказать, мой спаситель. Э-э-э… прошу любить и жаловать!

Он посторонился, давая возможность хозяйке и гостю рассмотреть друг друга. Клейн улыбнулся, склонил голову в поклоне.

— Здравствуй, друг Асель. Рад познакомиться с тобой лично.

Кодрянская ответила улыбкой на улыбку.

— Здравствуй, друг Генрих. Я тоже рада увидеть тебя.

Они смотрели друг на друга, не отводя взгляда, пара голубых глаз словно незримой нитью соединилась с парой карих. Пауза затягивалась, и с каждой секундой нравилась Валерию всё меньше.

— Так что там с мясом? — спросил он, чтобы прервать молчание.

Асель встрепенулась, тряхнула кудряшками.

— Ох, извините! Мужчины, проходите к столу, я сейчас накрою! Милый, не здесь, веди Генриха в гостиную. Не каждый день у нас ужинает член Совета Земной Федерации.

Глава 3. Римма Коршунова. Личная жизнь героини

Тринадцать лет назад, придя в ракшасский отдел Кей-Кей, Римма Коршунова решила, что поселится в квартире, где когда-то жил Тимур. Пусть квартира находится в Кольцевом Городе Москвы, а нового сотрудника распределили в африканский сектор, — это ничего не меняет. Для того и построена ТЛП-сеть, чтобы вся Земля была доступна, как один большой дом. А скоро вся Солнечная система станет такой. Уже стала бы, если бы тестурианцы поделились технологией, а не «закукливались» у себя на планете, оборвав связь с внешним миром. Арахноидов Тестурии в этом винить нельзя, генетическая память превратила их в параноиков после того, как галактические паразиты едва не сожрали всю их цивилизацию. В детстве Римма подобно подругам верила, что со страхом и взаимным недоверием можно покончить, породнив всех между собой. Наивные фантазии! Для этого требуется совсем иное: найти общего врага и уничтожить его. С осознания этой жестокой реальности началась для Коршуновой новая цель жизни. Получившая чуть позже, с подсказки Асель Кодрянской, название: «Реконкиста».

Квартира в Кольцевом Городе несколько лет пустовала, и когда Римма вошла в неё первый раз, на миг показалось, что брат только вчера покинул её, отправившись в свою последнюю командировку — на Медею. Как-то так получилось, что прежде она не бывала здесь: Тимур либо прилетал за ней в интернат и они отправлялись путешествовать по всему земному шару. Либо встречались в старом родительском доме на берегу Северского Донца, посреди вишнёвого сада. Тот дом был по-настоящему родным для них обоих. Наверное, поэтому московская квартира выглядела по-спартански пустой. В просторной комнате всего и мебели, что эмпатическая кровать — она же диван, — стол, два стула, гардеробный шкаф. Личных вещей минимум, даже спортивные награды Тимур хранил в родном доме, а не здесь. Всё уместилось в одну пластиковую коробку, которую Римма, подумав, отвезла туда же.

Оставила в квартире она лишь альбом с рисунками, — не знала, что Тимур рисовал! Сначала хотела сжечь, уничтожить. Сохранила. На первой странице был не очень умело, но старательно выведен портрет Утренней Росы. Лицо медеанки оставалось узнаваемым, но это было нечеловеческое лицо. Его будто собрали из пластинок смальты, тщательно подбирая их цвет и форму. Или — ещё более неприятная, но верная ассоциация — из отдельных существ. Усиливало вторую ассоциацию то, что лицо обрамляли не волосы. На границе его живые смальты превращались в тонких извивающихся змей.

На других листах альбома Тимур пытался воспроизвести сложный орнамент с одежды медеанки. Рисунки были похожи, но при этом отличались формой завитков, длиной линий. Кажется, даже ощущениями, возникающими, когда их рассматриваешь пристально: от гипнотической привлекательности до явственного предупреждения об опасности. Римма бесчисленное число раз видела этот орнамент на кожаной куртке и штанах своей интернатской смысловицы, но сказать, какой вариант самый верный, не могла. Долгие годы думала, что брат так же, как она, пытался по памяти воспроизвести увиденное и не мог. Пока не показала альбом Асель Кодрянской. Та определила сразу — все варианты верные! «Она изменялась. Они могут изменяться… Не внешне, внутренне».

Обстановку в квартире Коршунова не меняла, та её полностью устраивала, да и личных вещей у неё было не больше, чем у Тимура. Именно здесь, у дверей собственной квартиры, Римма и встретила вновь члена Совета Земной Федерации Генриха Клейна. Добрый доктор сидел на корточках, подпирая дверь спиной, у ног — большая коробка с тортом. Увидев выходящую из лифта хозяйку квартиры, тут же вскочил, шагнул навстречу, едва не наступив на коробку. Спохватившись, поднял её. Вид у доброго доктора был слегка обескураженный, но решительный.

— Добрый вечер, Римма! — произнёс он.

Была скорее ночь, чем вечер, — глава Карантинного Комитета задержалась на службе. Случалось такое довольно часто. Почти всегда, когда она вообще приходила ночевать домой.

— Добрый, — ответила Коршунова, удивлённая столь поздним и неожиданным визитом. — Давно ждёте?

Клейн помялся, уточнил:

— А который сейчас час?

Римма взглянула на табло запястника, ответила:

— Без двадцати минут полночь.

— Значит, два часа сорок минут.

— Ого. Наверное, случилось что-то чрезвычайное, если член Совета Федерации потратил столько времени на ожидание вместо того, чтобы связаться со мной по комму и договориться о встрече.

— Это должен был быть сюрприз… — пробормотал Клейн. — Прошлый раз мы расстались столь скоропалительно, я не поблагодарил как следует за спасение.