Михаил Белов - Улыбка Мицара
— Будем знакомы. Меня зовут Игнат Лунь, — услышала Мадия в наушниках. С экрана на нее смотрело знакомое энергичное лицо с веселыми проницательными глазами. Красивые белые зубы. Густая шевелюра. — Посмотрите на скульптурный портрет Ритмина Тарханова, — продолжал Игнат Лунь. Фотографию этой скульптуры Мади не раз видела в учебниках, журналах, в Волжском — на родине деда. — Я считаю себя учеником Ритмина Тарханова, хотя не видел его. Жив ли он сейчас — не знаю. Но я надеюсь, что он жив и что он вернется к нам.
— Ритмин Тарханов, — продолжал после короткой паузы Лунь, — верил, что человек встретится с разумной жизнью во Вселенной. С этой великой мечтой он и отправился в свой последний полет. И не только с мечтой! В Музее истории космонавтики и по сей день хранится шар с изображением человека далекой планеты. Экран покажет вам этот шар и покажет инопланетного человека, в существование которого искренне верил Тарханов. Загадка белого шара до сих пор так и не разгадана, так же как не разгаданы сигналы, принятые Тархановым на борту космического корабля «Уссури». Но мы стоим на пороге раскрытия этих тайн, — это дело близкого будущего!..
Игнат Лунь исчез с экрана. Появилось изображение стартового поля с нацеленной в небо ракетой. Вдали — зеленая кайма деревьев под ослепительными лучами августовского солнца. А еще дальше — вершины белоснежных гор. где белое чередовалось с синим, и оттого они казались рисунками из детского альбома.
На экране мелькали кадры. Звездолет, устремленный в небо. Пустынное стартовое поле.
Диктор пояснял:
— Ритмин Тарханов летит в систему Мицара. Мицар — двойная звезда Большой Медведицы. Расстояние…
На экране возникла кабина звездолета. В кресле — Тарханов. В иллюминатор смотрит космос. В других креслах — члены экспедиции. Один, два-пять… Сосредоточенные, деловые, озабоченные лица.
— Мой дорогой, добрый землянин, — услышала Мадия голос деда. Тарханов сидел вполоборота к зрителю. — Мы расстались с вами пять дней назад. Пять дней, сидя перед экранами, вы следили за нашим полетом. Нас отделяет от Земли триста двадцать миллионов километров. Сегодня звездолет начнет новое ускорение. Нам пора прощаться. Наташа, милая! — Мадия вся напряглась. Лицо деда стало задумчивым, мягким. — Наташа, ты слышишь меня? В далеких звездных скитаниях, в холодном мраке меня будет согревать твоя улыбка. Жди меня. Я обязательно вернусь к тебе. Слышишь, обязательно. Когда будет тяжело, выходи на балкон и смотри на Большую Медведицу. Я почувствую твой взгляд И прочитаю тебе старинные стихи: «Жди меня, и я вернусь всем смертям назло…»
Тарханов приветственно поднял руку и исчез с экрана.
Мадия вздохнула.
На экране схемы Большой Медведицы и Солнца с окружаюшими планетами. Они смотрелись как бы из центра Галактики. Ощущались и отдаленность одной звезды от другой, и глубина Вселенной, и ее бесконечность. В этой бездне двигалась зеленая точечка. Звездолет «Уссури» вдруг повис в черноте, увеличиваясь в размерах.
— Район, — комментировал диктор, — откуда Тарханов последний раз разговаривал с Землей. Вы сейчас услышите его голос.
Опять раздался глуховатый баритон деда:
— Я — командор Тарханов, я — командор Тарханов. Звездолет летит по маршруту. Мы чувствуем себя превосходно. Шлем землянам горячий привет. Экипаж…
Диктор завершил:
— Мощные глушители помешали Тарханову закончить передачу.
И вдруг диктор, обращаясь к Мадии, совершенно другим голосом добавил:
— Прошу сообщить, кто сегодня обратился к нам за справкой о Тарханове. Скажите ваше имя, фамилию, специальность. Нам это важно знать.
— Я Мадия Тарханова, внучка командора Ритмина Тарханова. Инженер галактической связи.
— Благодарю вас. Мадия Тарханова.
— Я могу спросить?
— Спрашивайте.
— Почему с именем Тарханова связано столько загадочных событий?
Экран долго молчал.
— Трудный вопрос вы задали. — По тембру голоса Мадия догадалась, что отвечает робот-информатор. — В нашем распоряжении нет достоверных фактов. Предположения, только предположения. С белыми шарами, о которых упоминает Тарханов в последнем сообщении, в свое время встречался командор корабля «Сатурн». Тогда этой информации не придали большого значения. Звездолетчик летел один. Долгие годы одиночества… Нервы. Считали, что командор «Сатурна» принял космический мираж за действительность. «Сатурн» был пятнадцатый по счету корабль, покинувший пределы Солнечной системы. Через двести лет на «Уссури» Тарханов принял непонятные сигналы и видел те же блестящие шары. Один шар он доставил на Землю. Он известен науке как «Шар Тарханова» и хранится в Музее космонавтики. На нем — изображение человеческого существа. Тарханов уверял, что шар, по его предположениям, принадлежит планете Лория и на нем изображен житель этой планеты. Мало того, Тарханов упорно доказывал, что подобные шары он видел еще в детстве. Эти ничем не подкрепленные соображения привели к тому, что Звездный Совет решил не публиковать отчета об испытательном полете «Уссури».
— Почему? — вырвалось у Мадии.
— Эмоции не должны теснить логику, разум, — не очень понятно ответил информатор.
— Скажите, где сейчас хранится отчет Тарханова?
— Вы задаете очень трудные вопросы, — не то вздохнул, не то застонал информатор после продолжительного молчания. Дайте мне немного времени. Пока послушайте музыку Чайковского, которую любил Тарханов.
В приемнике послышалось что-то вроде всплеска волны. Мадия откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Звуки, сливаясь, торжествующе мчались куда-то ввысь, замирали, возвращались, звенели первым весенним ручейком. Аккорды, как струи света, вызывали трепет непонятного волнения. Так, очевидно, среди бесконечной космической ночи звездолетчику вдруг открывается планета, симметричная нашей Земле. И тут новая мысль внезапно овладела Мадией и ошеломила ее: а что, если нерасшифрованные сигналы, принятые всеми станциями наблюдения Солнечной системы, — музыка, всего-навсего музыка?
— Как вам понравился Чайковский?
Мадия не сразу догадалась, кто разговаривает с нею. Она оглянулась. В зале по-прежнему царила библиотечная тишина. На экране — изображение машины с зелеными мерцающими огоньками.
— Я вас слушаю, — наконец отозвалась Мадия. — Вы готовы ответить на мой вопрос?
— Тарханов покинул зал Звездного Совета и отчет свой, очевидно, оставил у кого-нибудь из друзей. Других данных в справочной информации нет.
— Спасибо.
Мадия сняла наушники и выключила, экран. Почему же звездолет «Уссури» не вернулся на Землю?
Глава вторая
ЭКСПЕДИЦИЯ НА ЛОРИЮ
Командор лежал в кресле. Глядя сквозь кварцевый иллюминатор звездолета на пейзаж Лории, он думал о друзьях, давно исчезнувших с лица Земли, но живших в его сердце… Оно скоро перестанет биться. Неумолимо жестоко надвигается тьма. Пусть так. Пусть. Он знал: вместо угасшей звезды загорятся тысячи новых…
На экране вспыхнуло и пропало изображение. «Артем», — подумал Тарханов. Изображение мелькнуло снова, на этот раз яснее. Артем приветливо поднял руку. Раздался его голос:
На пыльных тропинках далеких планет
Останутся наши следы.
«Кажется, песенка из времен первых космонавтов», — подумал Тарханов.
— Командор, я скоро вернусь. — Артем еще раз поднял руку и исчез с экрана.
Тихо и сумрачно в рубке звездолета. Два циферблата на голубой стене: часы Земли и часы звездолета. Они показывали разное время. Была среда. Был час дня по московскому времени. Да, именно в среду, двадцать четвертого февраля, в час дня по московскому времени решилась судьба Тарханова. Как только Звездный Совет утвердил состав экспедиции, Тарханов сразу же улетел в заволжские леса к Наташе. У них был чудесный дом на берегу озера. Они много гуляли, рыбачили, загорали; ночью смотрели на Большую Медведицу. Смеясь, Наташа Говорила: «Не влюбляйся там в инопланетянку».
Весна и лето пролетели удивительно быстро.
В сентябре, накануне отъезда, Тарханов стал приводить в порядок бумаги. Взор упал на круглый белый шар. Тарханов нашел его на Марсе. «Какая-то детская игрушка», — подумалось тогда звездолетчику. Но откуда она здесь, на Марсе? Шар, несомненно, был делом человеческих рук. Сквозь белую оболочку его просматривалось изображение человека, сделанное в голубых тонах. Изображение как бы находилось внутри шара. Тарханов испытывал такое чувство, словно кто-то внимательно и пытливо рассматривает его из голубого шара. «Наваждение какое-то», — с недоумением думал он.
На Земле шар исследовали в самых различных институтах. Спектральные и прочие анализы показали, что шар состоит из элементов, известных на Земле, хотя внутреннее устройство его и назначение оставались неясными. Самое любопытное: шар излучал слабый поток фотонов.
