Михаил Белов - Улыбка Мицара
Обзор книги Михаил Белов - Улыбка Мицара
Михаил Белов
УЛЫБКА МИЦАРА
Научно-фантастический роман
Космонавту Андриану Николаеву посвящаю.
АвтopГлава пеpвая
ИГНАТ ЛУНЬ ВЫБИРАЕТ ЗВЕЗДУ
Игнат Лунь включил автоуправление, приземлился на шоссе и вышел из машины. Сугробы по обеим сторонам дороги достигали почти двухметровой высоты. За ними ничего нельзя было разглядеть. Виднелись только снежные стены, над которыми струилось синее небо. Пахло хвоей и смолой. Лунь глубоко и с наслаждением вдохнул морозный воздух и двинулся вперед по шоссе.
В Институте космонавтики студенты добродушно посмеивались над старыми профессорами, бывшими космонавтами, которые, как дошколята, восторгались и снегом, и цветами, и прозрачной водой ручейка… И только побывав в космосе, Лунь понял их чувства. У того, кто долго бродил в космических просторах, во сто крат сильнее и живее чувство красоты и величия Земли. Он без конца будет любоваться красотой родной планеты и жадно дышать ее животворным воздухом…
Дорога круто пошла в гору. Лунь остановил машину, которая медленно двигалась за ним, и открыл дверцу. Вдруг над его головой неожиданно промелькнуло что-то и врезалось в сугроб. Лыжник. Лунь поспешил к нему и помог подняться.
— Вы не ушиблись?
— Нет.
Лицо лыжника было в снегу. По голосу Лунь догадался, что перед ним женщина.
— Так и шею можно сломать, — грубовато сказал он, стряхивая снег с голубой куртки незнакомки.
— Не сломала же, — засмеялась она.
Рядом плавно опустился ярко-красный автоплан. Молодой человек выбрался из кабины и подошел к лыжнице.
— Вы проиграли пари, Мадия, — сказал он.
На Луня он не обращал внимания.
— Странное пари, — пробормотал Лунь.
Незнакомец обернулся к нему. Лунь увидел энергичное красивое лицо, черные глаза и холодную улыбку.
— Спасибо за помощь! — звонко крикнула девушка, открывая дверцу автоплана.
Лунь сел в свою машину, резко набрал высоту. Взору открылась широкая долина Амура. Золотистый туман скользнул над голубыми торосами. Гребни сопок, покрытые снегами, темными лесами, пересекались и тянулись вдаль.
За первой грядой сопок вставала вторая, третья… И все они горели на солнце так весело, так ярко, что невозможно было оторвать взор…
Автоплан подходил к Хабаровску. Дома из белого, голубого, кремового пластика, легкие и воздушные. Кварцевые купола обсерваторий Звездного Совета… Высоко в небе над городом плыли слова из неоновых огней: «Чемпионат Планеты по хоккею с мячом».
«Неужели опоздал?» — подумал Лунь и включил телеэкран. В кабину ворвался ураганный гул людских голосов. Шла церемония подъема флага. Капитаны команд под звуки торжественного марша освободили от строп огромный прозрачный шар с красно-белым флагом чемпионата. Он медленно поднялся в синее небо и замер над стадионом. Свисток судьи — и матч начался. Сквозь многоголосый шум комментатор сообщал составы команд. Лунь, как ни вслушивался, ничего разобрать не мог. Он выключил телеэкран. Теперь уже близко, за памятником Гагарину, на амурском льду — стоянка машин.
Пятидесятиметровая скульптура Гагарина, высеченная из цельного бледно-голубого камня, стояла на пьедестале, сложенном из глыб черного диорита. Глыбы теснились в живописном беспорядке, и оттого казалось, что Первый Космонавт поднимается из глубин земли. Вся его фигура — порыв, вдохновение. В вытянутой руке — голубой шар. Звезда. Она днем и ночью мерцает, маня людей в космические просторы. Памятник олицетворял великое время, когда буйный ветер открытий гнал землян к далеким звездам, когда чужие солнца согревали звездолетчиков, когда разум человека познал очень малое — зарождение жизни и очень большое — рождение галактик.
Поставив машину, Лунь поспешил на стадион. Полные трибуны зрителей. Многотысячный говор. Автопланы окружили стадион с воздуха. В открытых настежь кабинах — сотни болельщиков. Лунь сел в удобное кресло. Два места рядом пустовали. На поле шел захватывающий поединок. Кто-то говорил Луню, что за последние пять веков мало что изменилось в правилах этой игры. Только темп так убыстрился, что судить матчи стало невероятно трудно, и эту нелегкую задачу возложили на роботов… Ну, роботы не ошибались. А болельщики все равно, как в старину, кричали: «Судью на мыло!»
Лунь весь отдался игре, едва заметив, как запоздавший зритель занял свободное кресло рядом.
Первый тайм подходил к концу. Игра обострилась. Судья-робот удалил сразу двух игроков. Мяч ушел на угловой. Бело-красные выстроились у ворот. Свисток — и мяч влетел в ворота.
Лунь откинулся на спинку кресла. На стадионе стоял невероятный гул. Автопланы, как стая гусей, покидали стадион. Лунь выдвинул перед собой столик. Бутылки с напитком.
— За победу! — раздался голос рядом.
Конечно же, это она, неудачливая лыжница! Ему вдруг стало весело.
— Везет мне. Судьба, значит, такая: быть там, где вы.
— Судьба? — Она засмеялась. — Просто случай.
Во втором тайме Лунь смотрел не столько на ледяное поле, сколько на соседку. Она оказалась азартной болельщицей и, кажется, не замечала его взглядов. Всем телом подавшись вперед, кричала:
— Чарлз, шайбу!
А Чарлз, выступающий под девятым номером, как метеор, носился по полю. Лунь узнал в нем спутника Мадии. Бомбардир делал великолепные финты. Пружинясь, перепрыгивал частокол клюшек. Верткий красный мяч словно прилип к его клюшке. Казалось, мяч вот-вот влетит в ворота и на табло вспыхнет победный красный сигнал. Но в последнюю секунду на штрафной площадке противника девятый номер потерял мяч. Этот игрок экстракласса один хотел пройти через все поле и забить гол. Но один не пройдешь…
«Марсианин», — со злостью подумал о нем Лунь. Его больше не заражало волнение зрителей. Красный мячик с реактивной скоростью метался с одного края поля на другой. Пронзительно свистел судья. Глухой голос диктора сообщал фамилии игроков, удаленных с поля.
Соседка неожиданно поднялась к пошла к выходу. Лунь догнал ее.
— Меня зовут Игнат Лунь, — сказал он. — Три дня назад срочно отозвали с Венеры.
Она внимательно посмотрела на него:
— Вы предлагаете знакомиться? Я Мадия Тарханова.
— Поедемте в новый город?
— Согласна. — Мадия кивнула головой.
На автоплане они пересекли Амур и очутились в новом городе. Здесь не было привычных улиц, что еще встречались в старой части города. Дома, открытые воздуху и свету. Площадь. Пять великолепных зданий. Самое близкое — Дворец искусств, легкий, нарядный и в то же время монументальный. Казалось, что здание плывет по равнине, едва касаясь земли стреловидными опорами. Рядом — Восточный институт космонавтики распластанное здание, которое, как мощная плита, стягивало две насыпи. Наверху купол обсерватории, огромная чаша актового зала из кварца, а позади — строгая вертикаль учебных корпусов.
Автоплан ехал по внешнему кольцу площади. Солнечные лучи скользили по лицу Мадии.
— Пообедаем? — спросил Лунь, останавливая машину на стоянке в углу площади.
— С удовольствием съела бы отбивную. Моя бабушка чудесно их готовила.
— А вы? Вы что-нибудь умеете делать?
Мадия засмеялась:
— Могу выпрыгнуть из автоплана. Вы это уже видели.
— Зачем этот риск?
— А вы боитесь риска?
— Могу рисковать только во имя большой цели. Я еще не кончил расчеты со Вселенной.
— Зачем вам Вселенная? Она хороша издали и только ночью, когда зажигаются звезды.
— Значит, вы не хотите в космос?
Она пожала плечами:
— Космос для меня слишком просторное платье, хотя очень модное за последние пять веков. А вы, звездолетчики, по-видимому, ничего не признаете, кроме звезд. Космос. Черная бездна. Галактики. Чужие солнца… Это не влечет меня. Чарлз…
— Чарлз? Кто он? — прервал ее Лунь.
— Товарищ по институту.
— Это он, очевидно, так отчаянно вызывает вас.
Мадия вынула сумку и нажала на кобальтово-синюю кнопку. На сумке засветился маленький экран и появилось изображение Чарлза.
— Мадия, где вы? — нетерпеливо спрашивал он. — Почему ушли с матча? Вы одна?
— Отвечаю по порядку. — Мадия шутливо поклонилась Чарлзу. — Нахожусь на проспекте Комарова. Матч мне не понравился. Вы играли один. А один в поле не воин. И, в-третьих, я — со спутником. Еще вопросы будут?
Лицо Чарлза омрачилось:
— Я забил два мяча. Слышите? Два… Скажите, с кем вы?
Мадия взглянула на Луня и улыбнулась:
— Не имеет значения.
— Встречаю в пять у Дворца искусств. Слышите, в пять? Вы обещали вечер провести со мной.
Настроение у Луня испортилось, хотя, казалось бы, для этого не было особых причин. Некоторое время они молча шли по тихому проспекту. В воздухе бесшумно реяли автопланы, видимо, болельщики возвращались с хоккейного матча.
