Сергей Герасимов - Единоборец
Фемида, насколько я помню, возникала постепенно, вначале, как компьютерная система, которая помогала следователям анализировать улики, а судьям и присяжным – их взвешивать и оценивать. С каждым годом она делала это все лучше и лучше, и, наконец, грубый человеческий труд в этой области оказался не нужен. Человек лишь портил дело. Электронный Шерлок Холмс работал гораздо лучше. Следователи, судьи и присяжные постепенно растворились в истории. Теперь вынесение приговора занимает максимум несколько секунд. Преступника берут на месте преступления и сразу же везут в то исправительное заведение, которое уже указала Фемида. Там он и отбывает свои годы дни и часы срока.
Поначалу, с появлением Фемиды, жизнь стала намного спокойнее. Прямое воровство, грабежи и разбои просто исчезли. От Фемиды с самого начала невозможно было скрыться, даже в таких колоссальных городах, какие мы сейчас имеем. Ведь каждый человек имеет маленький компьютерный чип, вшитый под лобную кость, этот чип заменяет любые личные документы, фиксирует местонахождение, запоминает финансовые операции, все личные и персональные контакты, ежедневно определяет уровень благонадежности, фиксирует отклоняющиеся поступки и напоминает, где мы забыли наши вещи. Огромная и точная память Фемиды позволяет хранить и обрабатывать всю эту информацию. Чип вставляется уже через несколько минут после рождения. Это единственная часть нашего тела, которая не подлежит ремонту.
Громадный успех Фемиды вдохновил людей на создание новых всепланетных сверх-сетей. Сейчас их уже больше десятка, и каждая из них идеально обслуживает одну из сфер нашей жизни. Например, банковская система, объединенная с системой маркетинга, делает любую покупку такой удобной и выгодной, какой она просто не могла быть никогда раньше. Для каждого продавца на планете она подбирает идеального покупателя, и наоборот. С каждой из сверх-систем любой человек может свободно общаться в любой момент своей жизни. Для этого служит удобный НН– интерфейс (первые две буквы означают Human-to-Human). Когда мы пользуемся НН, компьютерная система предстает перед нами в виде человека, или хотя бы человеческого лица. Она нормально общается с нами, отвечает на все наши вопросы и даже пытается подстроиться под наши нужды и потребности. Система говорит так, как будто она общается с нами и только с нами. На самом деле она может разговаривать одновременно с миллионом человек. Однако многим людям элементарно льстит такое внимание гигантской всепланетной системы, и они используют НН когда надо и когда не надо.
Мой чип обязательно расскажет, что не я мучил этого ребенка. Но он ведь не может фиксировать мои мысли. Никто не знает, зачем я привел ее в свой дом и почему не оказал помощь вовремя. Если она умрет, мои действия можно расценивать, как непреднамеренное убийство. Я ведь просто запер ее и оставил умирать. В конце концов, все выяснится, но вначале я попаду в лапы полиции или милиции. А вот это и врагу не пожелаешь.
Первая из этих организаций больше ориентирована на бытовую преступность, а вторая – занимается экономической. Только не подумайте, ради Бога, что они с преступностью борются. Возможно, что так обстояло дело сто лет назад, да и то я в этом сомневаюсь. Сегодня с преступностью не борется никто. Сегодня ее организуют, изучают, ограничивают и пытаются использовать в полезных целях. Сегодня разрешено все, что прямо не запрещено Фемидой. Что запрещено – то невозможно. А разрешает она, на самом деле, очень многое, предоставляя нам слишком много свободы. Полиция, милиция и охрана, все эти три организации на связаны никаким законами, потому что законов просто нет. Поэтому они делают с тобой все, что хотят. А хотят они обычно такие вещи, какие тебе очень не нравятся.
Мне некогда болтать по телефону, поэтому я не беру трубку. После десятка звонков телефон успокаивается. Я тащу тело девочки в операционную и бросаю на стол. Церемонится некогда. Все может решиться за несколько секунд. Выковыриваю ей кусок кости и подключаю к своей батарее. К счастью, у меня есть подходящий шнур. Моя начинает сильно нагреваться – она не рассчитывалась на такую нагрузку. Сейчас моя батарея вытягивает одновременно два тела. К счастью, мое уже почти восстановилось. Проходит несколько минут, и девушка открывает глаза. Соединительный провод короткий, поэтому мы сидим совсем близко, лицом друг к другу. В ее влажных глазах я не вижу ни удивления, ни испуга, ни любопытства. Она совершенно спокойна, как домохозяйка, которая печет блин. Очень странно, но она мне не кажется сейчас такой молодой, как показалась вначале. Когда я притащил ее, полуживую, в свою квартиру, я был уверен, что ей лет пятнадцать или шестнадцать, не больше. Сейчас ей уж точно не меньше восемнадцати.
– Ты так и не скажешь мне свое имя? – спрашиваю я.
– У меня нет имени, – отвечает она.
Изменился даже ее голос, стал глубже, мягче и как-то женственнее. Может быть, дело в том, что час назад она была на грани смерти? Или мощная батарея слишком быстро накачивает жизнью ее тело?
– Нет имени? То есть, ты его забыла или не хочешь говорить?
– Просто нет.
– У тебя нет имени, и ты нигде не живешь. Так не бывает. Что ты делала в моем подъезде?
– Ждала тебя, что же еще?
Я улыбаюсь. Это наверняка ложь. С первого взгляда она не производит впечатления сумасшедшей или обманщицы. Что же, значит, первый взгляд обманчив. К тому же, у меня нет настроения играть в игры.
– Слушай, – говорю я. – Еще несколько минут, и ты уйдешь. Я никогда не видел тебя раньше, и не собираюсь видеть никогда больше. Можешь загадывать свои загадки кому угодно другому. Я потратил на тебя четвертую часть своей батареи. Это стоит денег. Денег у тебя нет, но я надеюсь, что ты хотя бы скажешь «спасибо».
– Ты меня просто выгонишь? – как-то слишком легко, почти с кокетством, спрашивает она.
– Не просто. Сейчас закончится предварительная регенерация, потом я проверю состояние твоих внутренних органов. Если все окажется в порядке, я провожу тебя до двери лифта. В твоем теле не было отверстий, это очень упрощает регенерацию.
– Нет, ты меня не выгонишь, – говорит она.
– Это почему же?
– Я тебе не позволю.
Такая самонадеянность меня даже немного веселит. Хотел бы я посмотреть на человека, который может мне что-то не позволить.
– Это как же? – спрашиваю я, – Ты случайно, не господь Бог?
– Просто не позволю.
В этот момент я понимаю, что нечто свершается помимо моей воли. Моя рука пытается вырвать соединительный шнур, но уже поздно. Я не могу сопротивляться. Рука зависает в воздухе. Чужая воля становится моей. Я ощущаю, что мною управляют, как марионеткой, и ничего не могу с этим поделать.
– Видишь, – говорит она. – Именно так и не позволю. Это совсем нетрудно. А Бога нет. Есть только ты и я.
Честно говоря, не знаю, как она сумела это сделать. То есть, принцип понятен. Через шнур, соединяющий наши батареи, она напрямую подключилась к моему мозгу. Я слышал о таких вещах, как прямое директивное подключение, но считал, что они требуют слишком сложной аппаратуры. А эта девчонка сумела подключиться просто через РГ-шнур. Теоретически это возможно, потому что проводящая способность шнура очень велика.
В моем теле всего два контакта для подключения внешних устройств, и оба они в нижней части позвоночника. Те контакты мне ничем не грозят, в смысле внешнего влияния. Говоря техническим языком, это «выходы». А «входа» в мой мозг не существует. То есть, до сих пор я был уверен, что его не существует. Как было ни было, она смогла его найти. Я пока не знаю, чем мне это грозит.
– Ты удивлен? – спрашивает она. В ее голосе явные нотки превосходства. Похоже, что умом она не блещет. Хотя, кто знает, я часто ошибаюсь в людях.
Я молчу.
– Это нужно было сделать, – продолжает она. – Я ведь знала, что это единственный способ тобою управлять.
– Тебе нужно мною управлять? – спрашиваю я.
– Мне нужен хороший раб. Я выбрала тебя.
– Нет. Я плохой раб.
– Знаю. Но мне нужен хороший раб для охраны. Ты с этим справишься. Когда твою миссия будет закончена, я тебя отпущу.
Как бы не так, – думаю я. – В делах вроде этого людей так просто не опускают. Не сомневаюсь, что когда миссия будет окончена, окажется, что я слишком много знаю. Тогда меня попросят забыть все, что я знаю. Сотрут всю свежую память, а вместе с ней, на всякий случай, еще добрую половину старых воспоминаний, привычек, умений, предпочтений – всего того, что делает меня мною. А если дело окажется слишком важным, сотрут вообще все. И я останусь идиотом до конца своих дней.
Этот вариант меня не устраивает, но пока я не вижу выхода. Она полностью контролирует меня. Каждое движение, каждую попытку движения.
– Кто ты? – еще раз спрашиваю я.
– Не твое дело.
– Что я получу за работу?
– Деньги.
– Я потребую много денег.
