Алексей Калугин - Журнал «Если» 2008 № 12
В этом стремительном признании есть какая-то легкость, напоминающая нам об атмосфере начала 1960-х годов. Удивительное время, когда слова «невозможно» и «невообразимо» исчезли из публичного лексикона, когда все было впервые и казалось, что любая поставленная задача может быть решена. Захотим — полетим в космос, захотим — построим справедливое общество. И ведь решали, летали, строили…
«В моей биографии нет ничего такого, что может объяснить, почему на пятьдесят втором году жизни я начал писать научно-фантастические рассказы. Поэтому биографические данные я опускаю», — писал автор в предисловии к своему первому сборнику. Однако его лукавство не должно вводить нас в заблуждение. Нас интересует не то, почему он стал писателем. Интересно понять, почему он стал писателем Варшавским, в произведениях которого так своеобразно сочетаются юмор и скепсис, вера в научный прогресс и социальный критицизм. И тут без биографии не обойтись.
Варшавский родился 14 декабря 1908 года в Санкт-Петербурге. Еще в юности, не поступив в театральную студию, он пошел в «мореходку» и несколько лет плавал механиком торгового флота по морям и океанам. Позже работал инженером в московском институте теплотехники. Но основная часть трудовой биографии будущего фантаста оказалась связана с кораблестроением: несколько десятков лет он проработал на ленинградском заводе «Русский дизель», создавая и испытывая двигательные установки для кораблей морского флота.
Несколько строк о том времени: исторический оптимизм и готовность людей мириться с бытовыми неурядицами, бюрократические войны между разными учреждениями и отделами в учреждениях, индустриализация страны и быстрое развитие новых видов техники. И, конечно, война, проехавшаяся катком по всей стране. В ноябре 1941-го Варшавский был отправлен в эвакуацию, баржа на Ладожском озере затонула, из полутора тысяч пассажиров до берега добрались лишь триста — в их числе будущий писатель, сумевший продержаться в ледяной воде до прихода спасательного катера. (Уже тогда у него начались проблемы со здоровьем — о которых знали близкие, но о которых невозможно догадаться по его текстам.)
К началу 1960-х перед нами — опытный инженер-производственник, автор нескольких изобретений оборонного значения, наставник молодежного конструкторского бюро. Разворот его к НФ был неожиданный, но столь же мощный, как у создаваемых им кораблей. Поначалу Варшавского записывают в категорию авторов-юмористов. Действительно, отличительной чертой многих его произведений является умение увидеть смешное в типическом, развернуть привычную сцену в юмористический скетч. Быстрому росту известности писателя способствовало и то, что юмор его был направлен поначалу на такую модную тему, как кибернетика.
К началу 1960-х бывшая «прислужница империализма» была реабилитирована и превратилась в модную новинку. В те годы академики становились «поп-звездами», а лекции на тему «Может ли машина мыслить?» собирали многотысячные аудитории. Рассказы Варшавского попали в точку и даже сделали его местной знаменитостью. Несколько лет, пока позволяло здоровье, писатель вел на ленинградском телевидении передачу «Молекулярное кафе», посвященную проблемам развития науки в современном обществе.
Юмористический эффект в рассказах Варшавского часто возникает за счет совмещения фантастического образа и старых образцов человеческого мышления, свойственных «донаучной» эпохе. Фантастическое — это когда что-то происходит не так, как заведено, встраивается в мир человека как полноправный участник тех склочно-комических процессов, какие мы привыкли видеть в жизни. Например, в том же «Роби» забавнее всего не логические ошибки робота-зазнайки, а его союз с тещей главного героя. В рассказах о жизни ученых интересны не законы биотоков, а безответственные действия лаборантов и бюрократические склоки докторов наук, которым эти биотоки вверены на попечение.
Многие стереотипы Варшавский берет в фантастическое будущее из собственного прошлого. Например, рассказы о бывалых космонавтах — очевидный парафраз легенд и историй о «старых морских волках». О привязанности человека к своей профессии, что становится особенно очевидно на исходе лет. Космос, кибернетика, биохимия — ко всем направлениям нового технологического уклада автор примеряет истории и мифы предыдущего периода, индустриального общества.
В юмористических рассказах из жизни «автоматов и людей» Варшавский спорит не с учеными, а чаще всего с мифами о науке, которые циркулируют в публичном пространстве. Пародия, примененная к стереотипному сюжету, у него направлена на обыгрывание логических упущений. Она вскрывает неумение персонажа увидеть рамки применимости рабочей модели и выйти за них. Например, в рассказе «Контактов не будет» высмеиваются кочующие по разным текстам «стандартные» процедуры контакта с использованием теоремы Пифагора и цветомузыки. Земные исследователи оказались слишком зашорены, чтобы «увидеть» язык запахов, с помощью которого общаются пришельцы, — а те, в свою очередь, принимают землян за недоразвитых существ, неспособных к языковой (запаховой) коммуникации.
Еще одно направление — литературная пародия. Писатель не обращает внимания на «звезды на погонах» собратьев по перу: достается даже Ефремову с его искусственными именами персонажей и антропоцентрической убежденностью в том, что разумная жизнь во Вселенной может существовать только в человекоподобном теле. А уж сказка о Красной Шапочке, перетолкованная на новый лад, и вовсе переполнена ироничными цитатами из нескольких десятков западных авторов.
Однако пародия и юмор — не главные для Варшавского темы. НФ интересна для него как инструмент, моделирующий процедуры научной и инженерной работы. Варшавский ни слова не говорит о так называемой «романтике научного поиска». В центре его внимания — практическая реализация новых идей, которая сталкивается в жизни со множеством препятствий. И оказывается, что даже весьма запутанную житейскую ситуацию можно представить как инженерную проблему, с определенными логикой правилами решения.
«Фантастика пользуется теми же методами, что и современная наука. Ставит мысленный эксперимент: а что будет, если…» Метод — вот правильное слово. Для Варшавского фантастическая ситуация важна как площадка для демонстрации рационалистического (рационализаторского) метода. И здесь главное — искать и защищать альтернативы в мышлении, восприятии, оценке житейских и/или инженерных ситуаций. Не отвергать какие-то возможности сразу: ведь успешной способна оказаться версия, которая поначалу кажется сомнительной или вовсе невообразимой.
