Джон Ринго - Предвестник шторма
Паркер запер дверь и повернулся к красной панели стандартной домовой сигнализации. Дверца открылась, обнажив клавиатуру. Над ней мигала желтая лампочка, прерывисто запищал звуковой сигнал.
— Активирован Режим-Один Системы Разрушения Дома, утвержденной на федеральном уровне. Обнаружена эманация послинов, задействована предварительная последовательность разрушения. Введите код команды запуска.
Паркер набрал код и нажал «Ввод».
— Назовите свое имя.
— Паркер Уильямсон.
— Паркер Уильямсон, находитесь ли в здравом состоянии рассудка в данное время? — спросил ящик, начиная установленный федеральными властями опрос.
— Перейти к сокращенной проверке; режим чрезвычайной ситуации.
— Наберите второй код активации, как предписано федеральным законом.
Джен подошла и набрала вторую комбинацию.
— Ваше имя?
— Джен Уильямсон.
— Джен Уильямсон, вы согласны запустить Режим-Один Системы Разрушения Дома, утвержденной на федеральном уровне? Для вашего сведения: система отмечает эманацию послинов в непосредственной близости.
— Да.
Панель немного пощелкала, сверяя их голоса с образцом, затем лампочка загорелась красным. Одновременно включилась система безопасности дома.
— Активирована система обнаружения проникновения, активирована последовательность саморазрушения. — В подвале дома начали смешиваться два химиката, безвредные по отдельности. — Команда на разрушение подастся автоматически при попытке войти без разрешения… да хранит вас Бог.
— Пойдем, милая, — сказала Джен Уильямсон, поднимая дочь и крепко обнимая ее, — почитаем про Кролика Питера…
* * *Генерал-лейтенант Аркадий Симозин, командир Десятого корпуса, в задачу которого входила оборона северной Вирджинии и Мэриленда и которого с юмором называли «Армией Потомака», посмотрел гигантскую красную кляксу на своем южном фланге и вытер рот.
— Скажите Двадцать девятому отвести свои танковые батальоны назад, — сказал он своему Г-3, показывая на тактический дисплей. — Они выдвинулись слишком далеко вперед. Очистите Бельвуар и Квонтико, отправьте их к северу от Потомака. Наша линия обороны будет там.
— Есть, сэр. Сэр, я позвонил генералу Бернарду. Он сказал, что он примет этот приказ только лично от вас и что он намерен ударить во фланг послинам, чтобы оттянуть их от Фредериксберга.
— Что? — спросил генерал, подумав, что ослышался.
— Я только что положил трубку после разговора с ним.
— Свяжитесь с ним снова.
Генерал кипел от возмущения, пока устанавливалась связь с подчиненным ему командиром.
— Генерал Бернард? — спросил он по громкой связи.
— Да, генерал?
— Насколько я знаю, Г-3 передал вам приказ отвести ваши батальоны назад. Я бы хотел знать, почему вы отказываетесь.
— Я полагаю, что смогу достаточно надавить на послинов, чтобы оттянуть часть из них от Фредериксберга; возможно, дать Двести двадцать девятому какое-то время для организации прорыва.
Генерал Симозин считал генерала Бернарда воплощением того типа военачальника, с которым ничего нельзя поделать: активно-глупого. Прожженный политикан, генерал Бернард не жалел пота и крови, чтобы стать генерал-адъютантом Вирджинии — старшим военачальником Национальной Гвардии Вирджинии — в дни до появления угрозы послинов. С омоложением большого числа старших офицеров, таких как Симозин, служебный рост, в сущности, прекратился. Естественно, что генерал Бернард возложил вину за невозможность получить генерал-лейтенанта на программу омоложения.
Этого генерала серьезно подумывали отправить в отставку, и по веским основаниям. Он хронически нарушал субординацию, обходил командную цепочку при всяком удобном случае, не обладал тактическим здравым смыслом и отказывался подчинить свои подразделения либо Десятому, либо Двенадцатому корпусу. Вместо этого он настаивал, чтобы они оставались рассредоточены мелкими группами по всему штату.
И теперь он подтверждал все самое отрицательное в своей карьере и собирался положить всех своих солдат. К несчастью, генерал Симозин знал, что, если он на него надавит, идиот просто выйдет на командующего Первой Армией и добьется отмены приказа. Это было хуже, чем у чертовых конфедератов! Ну, так же плохо.
— Генерал, вам приказано завернуть свои подразделения и отвести их за Потомак. Мы не можем остановить послинов до этой естественной преграды, и я не стану губить подразделения в бессмысленном жесте. Это приказ. В случае отказа его выполнять вы будете арестованы.
— Черт возьми, генерал, вы сознаете, что это погубит Александрию, Пентагон и Арлингтонское кладбище? Не говоря уже о тысячах американских граждан во Фредериксберге!
— И Вашингтонский Национальный Аэропорт, и Форт-Бельвуар. Я умею читать карту. И я на той самой территории в данный момент, могу добавить. Я полностью сознаю эти факты, как и командующий Континентальной Армией. Он эвакуирует район, прямо пока мы говорим.
— Мы можем их остановить! Это не Барвон и не Дисс; простые люди дают им повсюду отпор и изматывают их. Мы можем остановить их в любой точке карты! Просто дайте мне одну бригаду Сорок первой дивизии, и мы остановим их перед Квонтико.
— Поскольку я только что дал вам приказ отступать, я вряд ли могу послать на безнадежное дело чьи-то другие части. Генерал, отводите свои батальоны назад, и немедленно. Отказ сделать это явится нарушением прямого приказа в боевых условиях. Это мое последнее слово.
Симозин стиснул крышку стола в попытке не дать напряжению вкрасться в его голос. Теперь только бы командующему Первой Армией хватило здравого смысла увидеть реальное положение. Даже если он не увидит, КОНАРК на сто процентов поддержал отход за Потомак.
— Если это ваше последнее слово, генерал, очень хорошо.
— Тогда вы отведете свои войска назад? Я прямо скажу: и генерал Китон, и я, мы оба согласились, что контакт должен быть отложен, пока не приняты все необходимые меры по подготовке позиций. Не вступайте в боевой контакт с послинами без прямого и ясного приказа на этот счет от меня или генерала Китона. Это ясно?
— Да. Я свяжусь с вами, когда отход будет выполнен.
— Очень хорошо; начинайте отводить войска немедленно. Конец связи.
Он повернулся к присутствовавшим членам штаба, слышавшим разговор.
— А в реальном мире… как проходит эвакуация? — спросил генерал Симозин, делая глубокий вдох, и повернулся к представителю Федерального Агенства по Чрезвычайным Ситуациям.
— Довольно хорошо, учитывая обстоятельства, — ответила представитель ФАЧС. — Мы открыли полосы движения в Вашингтон для многоместного транспорта и проводим беженцев через город и за его пределы. Дело движется медленно, но мы должны справиться с эвакуацией большинства населения северной Вирджинии к утру. Нам поможет, если можно будет использовать несколько полос, пока не занятых военными.
