Кирилл Бенедиктов - Точка Лагранжа (Сборник)
Когти с противным звуком царапнули каменную плиту, и лапа неохотно спряталась обратно.
— И сдается мне, что я знаю, кого ты имеешь в виду, — торопливо добавил Эдип.
— Знаешь — говори! — рявкнули за ширмой. — И помни — попытка всего одна!
— Мудрена твоя загадка, Вопрошающая, а ответ на нее прост. Существо это — человек. В младенчестве он ползает на четвереньках, в зрелом возрасте уверенно ходит на двух ногах, а в немощной старости опирается на посох.
В зале снова повисло молчание. Потом из-за ширмы донеслось зловещее рычание, и Эдип на всякий случай положил руку на меч.
— Ты угадал, смертный! — поскучневшим голосом признала Сфинкс. — Видят боги, я не понимаю, как тебе это удалось. Может ли быть, что кто-то научил тебя ответу заранее?
Эдип перевел дух.
— Нет, Вопрошающая. Просто я от рождения хром. Много лет приходилось мне ходить, опираясь на тот самый стариковский посох, прежде чем я достаточно укрепил свои мышцы. Теперь-то я обхожусь без него, но хорошо помню, каково быть трехногим…
Сфинкс помолчала.
— Надо же, как не повезло, — пожаловалась она наконец. — Как, говоришь, тебя звать-то?
— Эдип, Вопрошающая. На языке моего народа это имя как раз и значит «опухшие ноги».
— «На языке моего народа», — передразнило чудовище. — А мы тут с тобой на каком разговариваем? На персидском, что ли?
— Сам я из Коринфа, — охотно развил тему Эдип. Победа привела его в хорошее расположение духа, и он не прочь был поговорить. — Эдипом меня там назвали. А как пришел я в Фивы, надо мною долго смеялись, потому что у фиванцев «эдип» означает «опухшие»…
— Помолчи, смертный, — властно перебила его Сфинкс. — Ты отгадал мои загадки и теперь имеешь право загадать мне свои. Условия прежние: если я все отгадаю, быть тебе задушенным. Не отгадаю хотя бы одну — прыгаю в пропасть, а ты возвращаешься в Фивы победителем. Справедливо?
— Значит, то, что я отгадал все твои загадки, не считается?
— Почему «не считается»? — обиделась Сфинкс. — Ты же пока живой?
Эдип не нашелся, что ответить.
— Ладно, — сказал он после долгой паузы. — Вот тебе первая загадка, Ответствующая: что предсказал мне дельфийский оракул прошлой весной?
За ширмой довольно заворчали.
— Тоже мне, теорема Пифагора… Ты, верно, спросил у пифии, кто твои отец с матерью и почему в Коринфе тебя зовут подкидышем, а оракул тебе возьми да скажи…
Тут голос Сфинкса внезапно стал высоким и визгливым — Эдип даже отшатнулся от неожиданности.
— «Убьешь ты своего отца и возьмешь в жены свою мать!»
— Тише! — зашипел Эдип, нервно оглядываясь. — Свидетель услышит!
— Ага! — расхохоталось чудовище. — Стыдишься, смертный? Ну что, отгадала я твою паршивую загадку?
Эдип едва не сплюнул от досады, но сдержался — в храме, пусть и заброшенном, плеваться нехорошо.
— Отгадала, — нехотя признал он. — Хотя и не понимаю, откуда тебе это ведомо…
— Вообще-то я отчитываться не обязана, — сварливо сказала Сфинкс, — но уж поскольку ты мне про свое увечье поведал, я тебе тоже кое-что объясню. Пифии, смертный, сплетницы, каких мало. Чем, думаешь, они там у себя занимаются в свободное время? Перемывают кости тем, кто пришел просить у них совета. Особенно достается таким, как ты… извращенцам…
— Но-но, — прикрикнул Эдип, снова берясь за меч. — Попрошу без оскорблений!
За ширмой глухо захлопали огромные крылья, и герой проворно вскочил с каменного сиденья, загремев доспехом.
Сидевший у дверей храма Леокай тоже поднялся и осторожно заглянул в полутемный зал.
— Эй, — неуверенно позвал он, — что там у вас, госпожа Душительница? Прикажете вещички выносить?
— Я тебе дам «вещички»! — рявкнул Эдип. — Дрыхнешь там на посту, а я тут уже одну загадку загадал!
— Ох ты, — удивился солдат, снова усаживаясь на приступок. — Силен ты, парень!
— Нервы-то побереги, смертный, — посоветовало чудовище. — Прыгаешь, как бешеный… Языком молоть меньше надо, вот что! Не морочил бы мне голову своими опухшими ногами, я, глядишь, и не вспомнила бы, что пифии-то болтали прошлой весной…
«Язык мой — враг мой», — пришла в голову Эдипа мудрая, но запоздалая мысль.
— Да только все равно это не считается, — успокоила его Сфинкс. — Нельзя такие загадки загадывать. Ты бы еще спросил, какими словами тебя кормилица называла, когда ты ей в пиво надул… Ладно, у тебя еще две попытки.
Эдип сделал вид, что крепко задумался. Первую загадку он нарочно загадал легкую — так опытные игроки в кости поначалу всегда проигрывают богатому простачку, чтобы потом вернее ободрать его до нитки. К сегодняшнему состязанию герой подготовился основательно, и сейчас у него в запасе оставалось не две, а целых четыре загадки, причем про одну из них он точно знал, что решить ее ни Сфинкс, ни человек не сумеет. Загадку эту он хитростью выманил у странного мудреца, жившего в большом глиняном сосуде из-под вина; от вина там, правда, давно уже остался только дух, но мудрец тем не менее всегда выглядел здорово навеселе. Сперва Эдип хотел загадать ее в самом конце состязания, чтобы победа вышла совсем уж красивая, как в сказках, но теперь это желание казалось ему мальчишеским и едва ли не постыдным. Терять голову у него не было ни малейшего желания, а корона Фив, обещанная за победу над Сфинксом, казалась все более и более привлекательной. Рисковать не хотелось, и герой, для виду почесав в затылке, двинулся к выходу из храма.
— Эй, ты куда? — осведомилась Сфинкс. — Если бежать вздумал, так я тебя в два счета догоню, лучше не позорься!
— Вернусь я, — пообещал Эдип. — Сейчас вот возьму кое-что и вернусь.
Леокай по-прежнему забавлялся игрой с пестрым котенком, заставляя его ловить свернутый в подобие мышки кусочек серой ткани с привязанной к нему ниткой. Котенок двигался вяло, но Леокай постоянно его тормошил, как и было велено.
— Дай сюда, — потребовал герой, остановившись в двух шагах от двери и протягивая к свидетелю широкую ладонь. Леокай тупо уставился на него.
— Зверя давай, — процедил Эдип сквозь зубы. Глаза старого солдата стали похожи на две большие и, скорее всего, фальшивые монеты. Сообразив наконец, что от него требуется, Леокай ухватил котенка за тощий загривок и нерешительно протянул герою.
Котенок был такой маленький, что без труда уместился у Эдипа на ладони. Руку Эдип предусмотрительно спрятал за спину, и котенок тут же свернулся в клубочек и затих — видно, Леокай здорово утомил его своими играми.
Обратная дорога через усеянный битыми черепками и каменным крошевом зал далась Эдипу нелегко. Ширма, отделяющая целлу храма от заалтарной каморы, в которой сидело чудовище, показалась ему сдвинутой в сторону, как если бы Сфинкс подглядывала.
