Джек Макдевитт - Звездный портал
На этом разговор закончился. Макс записал номер и вручил его Адаму. Даже не взглянув на листок, Адам порвал его на мелкие клочки, распахнул дверь и пустил их по ветру. И только тут до Макса дошло, что единственным человеком, подумавшим, будто Макс Коллингвуд собирается остаться с сиу, был президент Соединенных Штатов.
Белый фургон новостей "Лесли в десять" катил по прерии на восток, в сторону гребня Джонсона. Кэрол была вне себя от волнения, вновь и вновь проигрывая в уме интервью и наслаждаясь драматическим эффектом. "Она останется рядом с братьями, чтобы отстоять свою землю". А потом, в конце, свою финальную реплику: "Репортаж Кэрол Дженсен из резервации сиу у Дьявольского озера, специально для новостей Эн-би-си".
И это еще не все. Сюда направляется Роберт Бейзелл, но до его приезда она остается единственным репортером, находящимся на переднем крае. В душе Кэрол надеялась, что самолет Бейзелла где-нибудь застрянет.
Откинувшись на спинку сиденья, Кэрол позволила своему безмерному восторгу на миг захлестнуть ее.
Они проехали через плоскогорье Пембина и снова повернули на север по шоссе N_32. Через некоторое время небо впереди озарилось изумрудным сиянием.
Полицейские направляли все машины в объезд. Кэрол показала свои документы, и ей позволили проехать. Впереди, у въезда на дорогу к гребню, мерцали мигалки, и на шоссе падал голубоватый свет софитов. По обе стороны от двухполосной дороги на склоне стояли легковые машины и фургоны. Чанг выключил двигатель и затормозил возле фургона Эн-би-си.
У въезда на дорогу собралась целая толпа журналистов. В центре их внимания пребывал старенький потрепанный "форд". Кэрол узнала Ходока тотчас же. Выбравшись из машины, он беседовал с помощником шерифа. Остальные полицейские без особого успеха пытались держать журналистов подальше от них.
— Хватай камеру, Чанг, — распорядилась она, набирая номер студии на своем сотовом телефоне.
— Кэрол? — тотчас же отозвался режиссер. — Я как раз собирался тебе звонить.
— Мы на месте.
— Хорошо. Ходок только что спустился с горки. Си-эн-эн и Эй-би-си уже включились. Очевидно, он собирается сделать заявление.
Кэрол уже успела выйти из машины и приближалась к месту действий. Чанг подошел с другой стороны, вскидывая камеру на плечо.
— Даем заставку, — сообщили из студии. — Включаем вас через двадцать секунд.
— Сукин сын. — Кэрол бросила короткий взгляд на спутника. — Чанг, ты готов?
Они вклинились в группу журналистов, прокладывая себе путь локтями и боками, пока не смогли пробраться поближе. Ходок казался совсем старым и надломленным. Обеспокоенные суматохой полицейские уже начали терять выдержку. Женщина с бляхой судебного исполнителя на груди оживленно обсуждала что-то с шефом полиции Датаблом. Кэрол всегда хорошо читала по губам и разобрала достаточно, чтобы понять: женщина уговаривает шефа позволить, чтобы что-то произошло.
Репортеры пробивались вперед. Вся сцена была залита ослепительным светом, позади на снегу лежали угольно-черные тени.
Помощник шерифа заметил знак, поданный Датаблом, и сдал назад. Тотчас же в сторону "форда" протянулось несколько рук с микрофонами. Как индейцы относятся к изгнанию? Окажут ли сиу сопротивление? Прячут ли сиу что-нибудь? Правду ли говорят о Пришельце?
— Нет, мы ничего не прячем, — отозвался Ходок и взобрался на склон, чтобы его увидели все. — Меня зовут Джеймс Ходок. Я губернатор и председатель совета племени.
— Так что же тут за бешеная секретность? — крикнул кто-то.
— Нет никакой секретности, — озадаченно поглядел на журналистов Ходок. — Мы охотно делились девственным миром со всеми, кто приходил взглянуть. Но Купол находится на нашей земле.
Репортеры притихли.
— Быть может, — продолжал Ходок, — через этот гребень проходит дорога к звездам. Кое-кого тревожат сделанные тут открытия. Пожалуй, даже пугают. А нам хорошо известно, что, когда приходят перемены, никто не цепляется за старое с такой отчаянной решимостью, как власть предержащие. Они знают, что перемены неизбежны, но если смогут, будут выдавать новое строго отмеренными порциями, будто корм для кур.
Ваше правительство сказало нам, что мы должны уйти. Если мы не подчинимся, нас изгонят силой. А тем, у кого достанет безрассудства остаться на собственной земле, грозят тюрьмой. Или чем-нибудь похуже. И я хочу спросить вас: если эти люди могут захватить нашу землю, потому что они напуганы, чья же земля гарантирована от их посягательств? Если они готовы выхватить у нас наше будущее, то чье же будущее гарантировано от их посягательств?
(Голос режиссера: "Гениально, Кэрол! Он просто великолепен! Попытайся взять у него эксклюзивное интервью, когда все будет кончено".)
— Уже не в первый раз нас заставляют защищать свою землю ценой крови. Но я обращаюсь прямо к президенту Соединенных Штатов. — Чанг сделал наезд до крупного плана. — Господин президент, только вы располагаете властью, необходимой, чтобы положить конец происходящему. Люди, которые погибнут сегодня ночью — и по ту, и по другую сторону, — невинны. Кроме того, они идеалисты, иначе им не пришлось бы сегодня противостоять друг другу. Они лучшие среди нас, они готовы пожертвовать собой ради того, что им диктуют старейшины. Положите этому конец, пока еще можно!
Пропуск Тома Ласкера ничуть не помог ему у заграждения — его просто-напросто завернули, не дав никаких объяснений. Он тут же схватился за сотовый телефон, чтобы позвонить Максу, но в трубке раздавались лишь частые двухтональные гудки, обычно указывающие, что линия отключена.
Том слушал все репортажи с места событий и знал, что объявлен ультиматум. Однако только сейчас до него дошло, что дело идет к стрельбе и могут быть жертвы.
Он колебался, не зная, что предпринять, понимая, что надо с кем-нибудь поговорить, но не представлял, кто же тут может помочь. Позвонив Джинни, он рассказал ей о происходящем.
— Поезжай домой, — попросила она. — Не впутывайся в это.
А через минуту она сама перезвонила мужу:
— Кто-то из резервации пытается переговорить с тобой. — Она продиктовала номер и добавила: — Будь осторожен.
Трубку снял Уильям Ястреб.
— Том, — сказал он, — нам нужно как-нибудь передать весточку губернатору.
Эйприл охватило необычайное спокойствие. Максу оставалось только гадать, из-за чего — то ли она в нем разочаровалась, то ли просто напугана. Они вернулись в административный блок и сидели в мрачном молчании. Во всяком случае, в такой гнетущей атмосфере Макс не мог признаться, что у него на душе. И это причиняло ему невыносимую муку.
