И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)
При мысли о ночи почему-то отчаянно сжались оба сердца.
"О, Мать Драконов! Дай мне сил на один единственный взлет!"
Он ждал отклика... Пустота.
"В этом Мире нет Племени. Я один".
Гор вернулся к Грегу и сел рядом, прижавшись бедром к его здоровому плечу.
- Давай говорить, - произнес он.
- ...как привыкли, - продолжил Грег.
- Думаешь, нам остается только ждать?
- Я думаю то же, что ты... А лучше бы мы думали по-разному.
- Почему? - Гор перевел на него взгляд.
- Спор порождает истину... Зачем ты задал вопрос? - мгновение спустя изумился Грег.
- Я сыграл в "думать по-разному", - откликнулся Гор. - Две отдельные части одного не есть одно, состоящее из двух. То есть каждая часть сама по себе субъект.
Грег привстал на локте.
- Семь Стихий еще не Мир, но Мир создан на семи Стихиях...
- ...а это значит, что Огонь существует, даже если остается один!
Взор двух пар одинаковых глаз потемнел, в черных волосах забегали искры и вспыхнули вдруг языками мнимого синеватого пламени. В знойном мареве завибрировала тень двуглавого дракона с горящими гребнями. Огонь перекинулся на траву и обрел свой истинный цвет и облик. Близнецы сели друг против друга так, чтобы зажженный Стихией костер оказался между ними, и молча устремили взгляд в глубину пламени. Все, к чему могло прикоснуться каждое воплощение Огня, обретало образ в рыжих суетливых всполохах.
Ровное пятно света блестело на отшлифованных плитах. Солнечные лучи не дотягивались в дальний угол, где с трудом просматривалось очертание человека, но по велению Огня пламя двух факелов, полыхнув, разгорелось ярче и осветило мрачный зал, расположенный под сводами башни. Оливул стоял внутри туманной полусферы, как будто прикованный к невидимой стене, и со стороны казалось, что он, опустив голову на грудь, глубоко задумался о своем. Но прошла минута, две, три; Белый князь не шевелился.
Огонь дрогнул под коротким порывом ветра, когда резко распахнулась и тут же захлопнулась низкая широкая дверь. Колдун в маске приблизился к куполообразному облаку, висящему в четверти сажени над полом.
- Очнись, - прозвучал властный голос.
Ледяной взгляд коснулся лба, и Оливул пришел в себя.
- Поиграли в героев и довольно, - продолжал Каллист. - Ты умный человек и опытный маг. Ты знаешь: твое спасение в твоих руках.
- Я уже ответил тебе, - выговорил Белый князь; слова давались тяжело, - я не стану звать Черного дракона и не обернусь драконом сам, поскольку я родился человеком.
Каллист, удрученно качая головой, чуть заметным движением привлек к себе табурет, ютившийся в углу темницы, и сел перед пленником, задумчиво глядя в пол.
- А ведь ты на что-то надеешься, Оливул, - произнес он почти утвердительно. - Думаешь, твой рыжий приятель тебе поможет? Мне жаль тебя разочаровывать, но из Бездны не возвращаются. Там живет смерть. Извини, я погорячился утром. Наверное, смерти он все-таки не заслуживал. Он был твоим другом?
Надменные манеры колдуна растворились в сочувственном тоне, и это заставило Оливула насторожиться. Он даже сумел частично стряхнуть с себя оцепенение, владевшее телом и сознанием с момента заточения в облачный полушар. Причина изменения тактики мага была ему не понятна. Мелькнуло предположение, что Донай или кто-то из друзей, проникнув в башню, исхитрился наложить на него собственный образ. Однако, никаких следов новой Игры Бер-Росс не заметил.
- Он был твоим другом, да? - Каллист повторил вопрос и, приняв молчание собеседника за утвердительный ответ, продолжал со вздохом. - Мне вправду жаль, что так получилось.
Отчаяние жестоко полосонуло по сердцу, но Оливул отогнал вползающую вместе с вкрадчивым голосом чародея мысль о гибели Доная.
Каллист так и не дождался его реакции.
- Ты сильный человек, - сказал он, вставая; табурет проковылял в свой угол и занял привычное место. - Давай будет откровенными друг с другом. Если я скажу, что хочу спасти твою жизнь из симпатии к тебе, ты не поверишь, верно? Хотя это правда. Понятнее тебе будет другое. Взгляни на меня.
Оливул, готовый к очередной магической атаке, медленно поднял глаза. Широкая меховая шляпа лежала у ног колдуна, образ пустой маски качался в тени, а перед Белым князем стоял человек с выжженным до костей лицом. "Проклятие Матери Драконов!" - понял Бер-Росс.
- Знаешь, откуда это? - прозвучал глухой голос; обрывки губ почти не шевелились.
- Ты убил дракона, - произнес Оливул.
- Да... Думаешь, Змеиная дочь подвела к смертной черте тебя одного? Ты орудие ее мести! Ты сослужишь ей хорошую службу, когда умрешь. Ведь вместе с тобой умру и я, потому что перед вашим Племенем виновен стану дважды. Тебе, конечно, все равно, каков будет мой конец. Но подумай о роли, уготовленной тебе самому: Белый дракон - слабовольный пособник мерзкой гадкой змеи. Подумай, у тебя еще есть время до заката солнца.
"До заката... До заката...", - шелестел в костре огонь.
- Где этот проклятый колдун?! - Грег и Гор вскрикнули в один голос.
Огонь силился обрисовать хозяину картину местности, но для солнечного света все на земле было едино - и леса, и поля, и горы. Разве что беспокойные волны моря воспринимались Стихией как нечто стороннее. Побережье, залив, башня. Гор встал, вглядываясь туда, где огонь столкнулся с водой, но море скрывалось за неприступными вершинами скал, и ни человеческий, ни драконий взгляд не смог бы отыскать крошечный остров за много верст к востоку, даже если бы горы вдруг расступились.
- Пэр - возничий Воздуха, - произнес Грег. - Если мы как-нибудь сообщим ему, что произошло, он найдет Оливула.
Солнечный свет струился сквозь толщи воздушного океана, обнимал луговые травы и цветы, просачивался в чащу лесов, а ветер гулял себе в тех же полях и рощах, независимый и беззаботный. Огонь отчаянно взывал к Воздуху, но разговор этот был сродни беседе слепого с немым.
Неожиданно в пламени костра вспыхнул образ цветка с огромной яркой головкой. Куда бы ни уходило солнце, кудрявые лепестки неизменно поворачивались к его лучам.
- Посмотри, - прошептал Грег, хотя Гор уже и сам изумленно озирался по сторонам.
Скудная слабая трава, узколистые колючие кусты, кривое деревце на склоне все смотрели на Хозяина Огня, и густо-зеленые листья их тянулись в центр круга, где пылал костер.
- Данила искал нас, - прояснили близнецы друг для друга. - Так ответим же!
Костер вспыхнул с новой силой. Однако оставшаяся неуслышанной Жизнь была слишком далека сейчас, когда Гаюнар, не дождавшись отзыва, оборвал контакт.
- Должен быть способ, - Грег перевел взгляд на брата. - Стихии едины в каждом элементе Мира, и любая из них в состоянии воздействовать на другие.
