Эликс Делламоника - «Если», 2004 № 01
Выбраться на свободное пространство удалось не сразу. Как всегда в ясную погоду, Станцию окружала пестрая толпа.
Харизматичная ораторша Стародомская клеймила российское здравоохранение:
— Долой тоталитарную медицину, ущемляющую права одноклеточных!
Перегревшиеся на московском солнце безарийцы восторженно аплодировали ложноножками.
Мартин протиснулся через кольцо журналистов и заметил еще одну громадную амебу. Безариец как раз общался с накрашенной девицей. Девица не выдержала:
— Ну ты, микроб-переросток! Двести — и ни ютяксом меньше!
Безариец, уже на треть объема состоявший из «Клинского» пива, булькнул что-то утвердительное.
Мартина путаны проигнорировали.
За несколько кварталов от Станции было спокойнее. И гости из иных миров попадались реже. Мартин поймал такси.
Садясь в машину, он заметил зеленого гуманоида. Гуманоид слабо повизгивал, а двое милиционеров охаживали пришельца дубинками.
Мартин вздохнул и отвернулся. Брата по разуму жалко. Но московской регистрации еще никто не отменял…
Он вдруг вспомнил гипотезу одного российского ученого. Этот саратовский психолог в результате кропотливых наблюдений сделал вывод: менты лишены разума. Особенно столичные.
«Глупость, — решил Мартин. — Просто разум иногда имеет такие причудливые формы…»
И все-таки здорово, что у него с регистрацией все в порядке.
Летний вечер обещал быть спокойным и размеренным. Добравшись до родной квартиры, усталый «охотник» скинул рюкзак. Драгоценную книгу бережно распаковал и положил на письменный стол.
Дальше начались сюрпризы. Едва он выбрался из душа — требовательно прозвенел видеофон.
Мартин проигнорировал. Видеофон не унимался. Пришлось нажать кнопку. Вспыхнул экранчик, и Мартин понял, что не ошибся в худших ожиданиях.
— Я тебя не оторвал? — ласково сощурился дядя.
— Только что вернулся на Землю…
— Значит, я вовремя!
— Ага, — зевнул Мартин.
— Горю желанием обнять дорогого племянника!
Старых родственников надо уважать.
— Давайте завтра…
— Нельзя, племяш! Праздник-то сегодня!
— Ладно, часа через два подъеду…
— Зачем утруждаться, — улыбнулся дядя. — Я уже здесь, внизу…
Отключив видеофон, Мартин чертыхнулся. И принялся пожарными темпами наводить порядок. Едва он успел засунуть книгу чукотских сказок на самый верх шкафа, в дверь требовательно позвонили.
— Сколько же мы с тобой не виделись?! — прочувствованно вздохнул дядя, крепко обнимая племянника.
— Полторы недели, — уточнил Мартин.
— А будто полгода прошло, — развел руками гость. Затем из объемистого пакета достал не менее объемистую бутыль.
— Водка? — спросил Мартин.
— Обижаешь, племяш. С моей-то печенью… Натуральный самогон.
Мартин вздохнул и отправился на кухню. Когда он опять заглянул в гостиную, дядя держал в руках книгу — разумеется, именно ту.
— «На крыше дома отдыхало стадо тюленей. «Однако, явка провалена», — понял Штирлиц…»
Дядя захлопнул книгу и укоризненно уставился на племянника:
— Эх, молодежь, молодежь… Все легких путей ищете.
Мартин отвел глаза.
— Скользите по поверхности, не проникая в глубину.
— Это же чуждый разум! Туда не проникнешь…
— А поговорить по душам? Может, они бы и сами все выложили!
— С ключниками? — округлил глаза Мартин.
— Да что ты вообще знаешь про трудности? — неожиданно взорвался дядя. — Попробовал бы ты во времена СССР съездить в Гвинею и убедить тамошних каннибалов в преимуществах развитого социализма!
Мартин виновато пожал плечами.
— И как… удалось?
— Еще бы, — кивнул дядя. — Американцы вон до сих пор переубедить не могут.
Старый родственник примирительно улыбнулся:
— Ладно. Наливай.
— Что хоть празднуем?
— Ну ты даешь, племяш! Забыть про 611-ю годовщину Грюнвальдской битвы!..
Дальнейшая беседа шла мирно и непринужденно. Единственные разногласия возникали по технических вопросам. Мартин достал хрустальные рюмки. И тут же узнал, что натуральный неразбавленный самогон полагается пить из граненых стаканов.
Экзотические емкости в результате долгих поисков удалось обнаружить в кладовке. Водрузив их на стол, Мартин расслабился, однако встал вопрос о закуске. Дядя, как истинный гурман, отказался закусывать самогон чеддером и шпикачками.
К счастью, все необходимое было у дяди с собой — три банки кильки в томате и два сырка «Дружба».
Наполнив стаканы до краев, он провозгласил:
— За встречу!
Последующие тосты вспоминались Мартину смутно. Кажется, пили за героев Грюнвальдской битвы… Что-то насчет мировой гармонии… Потом за Высший Разум. Ага. За него пили два раза.
Дядя время от времени нюхал плавленый сырок и что-то объяснял. Какие-то глубокие философские понятия. Единственное, на что был способен Мартин — кивать и поддакивать.
— …Не ищи легких путей, племяш. Иногда надо бросить вызов судьбе…
Потом Мартин очнулся — один в опустевшей квартире. С сырком «Дружба», крепко зажатым в кулаке.
Покосился на часы — глубокая ночь.
В голове шумело.
Бутыль исчезла. По-видимому, туда же, куда и родственник.
Книга чукотских сказок была на месте.
Мартин добрался до ванной и сунул голову под холодный душ.
Сознание чуть прояснилось. Где же дядя? На него это совсем не похоже…
«Надеюсь, я его ничем не обидел?»
Попробовал восстановить в памяти разговор.
Что-то важное было сказано. Но что именно?..
Он отправился на кухню и трясущимися руками нацедил в кружку пол-литра огуречного рассола.
Дзынькнул видеофон. Мартин чуть не выронил банку с огурцами. И бросился в гостиную.
Пять минут спустя он был уже одет. Стрелки часов ползли медленно, но неотвратимо.
Он успеет. Должен успеть.
Мартин выскочил в прохладу ночной улицы. Ждать такси было некогда. Он оглянулся по сторонам.
И заметил в конце квартала милицейский уазик.
Прапорщик и сержант выслушали, не перебивая. Потом прапорщик вздохнул:
— Ну что, оформим клиента?
— Да ну, возиться… Белая горячка — значит, его надо в Кащенко…
Мартин с отчаянием всматривался в их глаза. Равнодушные, пустые. Их интеллект спал. Крепким, беспробудным сном. Неужели тот саратовский психолог был прав?
Драгоценные минуты таяли.
Как разбудить дремлющий разум?
Что заставит огонек мысли вспыхнуть в их извилинах?
