Евгений Гаркушев - Грани матрицы
Надя гуляла по станции в новом брючном костюме, за которым зашла домой, Вороненко – в шортах и легкой рубашке, доставшихся ему от Каркунова. Он переодеваться не стал, чтобы не нарушать конспирации, но принес из коттеджа, где жил прежде, несколько полезных вещей. Например, несколько пар носков. И всякой еды. Вернулись наши инспектора сытые, чистые и довольные.
Штурмовать занятые нами позиции, похоже, никто не собирался. Задерживать Вороненко и Надю не пытались. Более того, Вороненко поговорил с полковником Мизерным с глазу на глаз, и у него сложилось впечатление, что полковник не слишком на него сердит. Судом бывшему охраннику и его спутнице он пригрозил, но скорее для протокола. В остальном был мягок, даже доброжелателен.
Удивительно, вообще говоря. Не на сверхурочные премии же они купились? Собравшись на совет в зале управления ГигаТЭЦ – ни женщин, ни заложников, – мы обсудили сложившуюся ситуацию. Почему так странно ведут себя силовики? Почему они практически не ведут с нами переговоров? Почему не пытаются захватить нас силой? Неужели до такой степени испугались, что не способны на решительные действия?
Вряд ли… Скорее всего, готовится что-то грандиозное, неожиданное и мощное. Но не исключено, что на международной станции представители разных служб не могут договориться между собой. Директорат космического консорциума не намерен рисковать – слишком дорого. Его устраивает сложившееся положение дел. Спецслужбы Североамериканского Альянса опасаются ударить лицом в грязь, взорвав крупнейшую станцию. Ну а уж отечественным службам безопасности силового решения конфликта хочется еще меньше – по самым разным причинам.
Обольщаться, тем не менее, не стоило. Программы новостей значительную часть своего времени посвящали проблемам ГигаТЭЦ. А выход в свет Вороненко и Нади привлек особое внимание публики. Так, фирма, выпускавшая шорты, в которых Евгений предстал перед изумленными журналистами, удвоила объем продаж этой и без того популярной модели. А женщины стали активнее покупать брючные костюмы персикового цвета. Ведь такой же был на Наде, а ее показывали по всем каналам!
Правда, почти на всех дискуссионных шоу побеждало мнение, согласно которому нас нужно нейтрализовать как можно скорее, а контроль над станцией возвратить владельцам. Однако за решительные меры высказывалось все меньше и меньше граждан. Ведущие исподволь объясняли, что даже небольшая ошибка может привести к массовым жертвам и экологической катастрофе. Положим, жертвы не пугали тех, кто жил вдали от ГигаТЭЦ. Но радиоактивные пылевые облака, странствующие по свету, не вдохновляли никого. А уж о том, какая экологическая катастрофа разразится в случае взрыва станции, средства массовой информации рассказали более чем подробно. Даже нам стало не по себе.
Несмотря на то что мы по очереди выходили в город, несмотря на то, что на третий день сидения на ГигаТЭЦ нас покинул-таки Петя Седельников, единственный верный долгу охранник, несмотря на то, что профессор Романов и его ассистент тоже получили возможность отдыхать под нашим присмотром, напряжение росло. Может быть, державшие нас в осаде военные именно на это и рассчитывали? Что мы не выдержим нервной нагрузки и сдадимся сами? Так ведь часто бывает с неуравновешенными, психически неустойчивыми террористами. Не на тех напали…
И, тем не менее, известие о том, что к нам на переговоры прибудет доверенный человек космического консорциума, член совета директоров, нас обрадовало. Мы хотели определенности. А также мира и покоя.
* * *Спецслужбы, полиция и армия вели себя сдержанно и спокойно, а вот пикетчики, и так не оставлявшие ГигаТЭЦ своим вниманием, стали проявлять небывалую активность. Еще бы – у ворот дежурили представители прессы почти со всех телевизионных каналов. Это ли не случай показать себя и заявить о своем движении?
Возможно, обилием журналистов, стремящихся проникнуть на территорию, и протестующих, цели которых были самые разные, и объяснялась пассивность полиции. Все ее силы уходили на то, чтобы не пустить внутрь разношерстную публику, собравшуюся у ворот. Представьте себе – врывается некий демонстрант-пацифист на захваченный нами этаж ГигаТЭЦ, начинает верещать, а мы с испуга взрываем станцию.
Ну, может быть, мы бы и не стали ничего взрывать, даже если бы и могли, однако должны же были предвидеть такую возможность наши опекуны? Вот и получалось, что не от нас защищали публику, собравшуюся вокруг, а нас от этой публики.
Мне хотелось погулять по станции одному, но это была бы слишком большая роскошь. Пришлось взять с собой ассистента профессора Диму Кожухова. Профессора перед этим «вывел в свет» Каркунов. Парню тоже нужно было выкупаться, сытно пообедать, развеяться, в конце концов. Отдавать его в руки спецслужб не хотелось. Мало ли чему они его научат? Поэтому приходилось держать Диму при себе. Мы поплавали в бассейне, пообедали в ресторане и вышли посмотреть на демонстрантов.
Не знаю, надоумил ли кто активистов-добровольцев или они сами меня узнали – все-таки на экране мое лицо мелькало часто, – но наше с Димой появление было встречено разноголосым воем. Я помахал пикетчикам рукой. Что ж, в их толпе, состоявшей человек из пятисот, было на что посмотреть.
Часть пикетчиков раскрасили себя наподобие мишеней. Видимо, они хотели сказать нам: стреляйте в меня, других не трогайте! Другие гневно потрясали различными предметами спортивного снаряжения, весьма приспособленными для того, чтобы наносить ими увечья средней степени тяжести. Эти были не прочь помочь полиции, да только полиция их помощи не просила.
Длинноволосая молодежь тусовалась под воротами без ясно выраженной цели. А некоторые бритые молодчики – тоже имевшие в руках импровизированное оружие, – выкрикивали лозунги в нашу поддержку. Бритые скучились на правом фланге толпы, «спортсмены» – на левом. Хрупкий барьер из пацифистов вряд ли мог помешать им сойтись в рукопашной. И время от времени они, наверное, добирались друг до друга, о чем свидетельствовали перебинтованные головы и конечности некоторых особо рьяных пикетчиков.
Дежурный офицер, командовавший оцеплением, вприпрыжку подбежал ко мне:
– Господин Каркунов, пожалуйста, вернитесь на станцию!
Для полицейских все клоны Воронова в цивильной одежде были Каркуновыми. Что ж, мы не собирались их разубеждать, поэтому указывать полицейскому на его ошибку я не стал.
– Мне бы хотелось пообщаться с народом, гражданин, – без тени насмешки сообщил я.
– Такое общение может закончиться плачевно. Половина собравшихся намерена вас линчевать, другая половина хочет носить вас вокруг станции на руках. Наподобие флага.
