Алексей Дуров - Мерцающая мгла
Иван тем временем облегченно просигналила жестами радостную новость для своего экипажа. Но продолжала следить за сбитой лодкой, опуская трубу телескопа все ниже. Наконец оторвалась от окуляра, продемонстрировала улыбку до ушей и просемафорила: «Пилот выпрыгнул».
«А ведь это хорошо, что пилот выпрыгнул, — подумалось Михаилу. — Это значит, что я никого не убил».
Михаил поставил пистолет на оба предохранителя, встал, пошел класть сумку на место. На лицах авиаторов прочно утвердилось радостное облегчение, а Маян, третья женщина на корабле, даже прослезилась, хотя все время погони с ее лица не сходила нахальная ухмылка.
Закрыли корму, убрали на место шары и баллоны. Диз, который по прежнему наблюдал за поверхностью, сообщил еще одну радостную новость: людей внизу не видно, территория закрытой общины кончилась.
Наконец медленный взрыв выгорел, ускорители перестали шипеть, корабль перевалился, и, после нескольких команд Иван, снова полетел медленнее ветра, набирая высоту.
Интересно, а что имел ввиду Инс, когда утверждал, что в мире Обитаемое Пространство Михаилу не пригодится оружие?
Покой нам только снится, Михаилу не дали насладиться долгожданной тишиной, стали шумно, искренне поздравлять. Диз вообще полез обниматься без предупреждения. Зря он так: когда Михаил увидел, что на него прет плечистый мужик с расставленными руками и горящими глазами, то бросил помощника капитана через плечо — включился отработанный на тренировках рефлекс. Хорошо, что Михаил Диза бросил, а не ударил, бросок был воспринят как шутка.
Впрочем, Диз сейчас простил бы Михаилу даже выбитый глаз — все равно новый вырастет.
Веселье весельем, а надо и кораблем управлять, Иван раздала авиаторам задания. Командовала вполголоса, тоже наслаждалась тишиной.
Михаил никакого воодушевления не чувствовал. Конечно, избежали смертельной опасности, можно и порадоваться, однако телом Михаила опять воспользовались, пусть и в его интересах. Он запретил себе думать о том, кто же это стрелял и сбил вражескую воздушную лодку. Во всяком случае — не Михаил, которого тогда не было. Вообще нигде не было.
Потом Иван официальным тоном пригласила пассажира на ужин. А как еще перевести название приема пищи перед сном?
Статус Михаила серьезно повысился. В русском есть вежливое «вы» и невежливое «ты», в цефане этих обращений целых восемь, разной степени вежливости. Раньше обращение авиаторов к Михаилу соответствовало «гражданин», или «молодой человек», сейчас — вроде как «ваше высокопревосходительство».
Обычно авиаторы употребляли в пищу нечто вроде соленого печенья со специями, полоски чего-то клейкого и соленого, как икра в вяленой рыбе, орехи и сухофрукты. Запивали все это чай-кофе, чтобы не совсем сухомятка. Не ели, даже не питались — заправлялись.
Но сегодня достали мешок муки (все тот же мох, только высушенный и растертый), затянутое в прозрачную пленку просоленное мясо и желтую мякоть со вкусом маслин в прозрачном контейнере. Дит и Маян приготовили лапшу с мясом и пирожки с маслинной мякотью. Иван выставила выпивку — бутылку красного вина.
Ужин прошел спокойно, за разговорами. Выпили, заели, похвалили лапшу и пирожки. Потом похвалили Михаила за отличный выстрел. А Иван поблагодарила за советы.
— И вы тоже… хорошо справились, — смущенно ответил комплиментом Михаил.
— Потому что следовала вашим советам, — гнула свое Иван. А ведь правда, следовала.
— Кстати… а почему вы мне поверили?
— Вы слишком часто оказывались правы. Начиная с того случая возле селения целителей, вы тогда пришли смотреть, как пассажиры спускаются, и у вас был пистолет. Вы ходили по кораблю с пистолетом только в тот раз, значит — предвидели неприятности.
— Но пистолет мне не пригодился…
— Я допускаю, что ваши… возможности ограничены, как и любые человеческие возможности. Тем не менее, вы способны предвидеть опасность, сейчас у меня в этом нет сомнений.
— А раньше были? — глуповато переспросил Михаил.
Иван усмехнулась.
— Человек, который живет на одном и том же месте, в безопасности и благополучии, может себе позволить не верить в чудеса, — рассуждала капитанша. — Потому что, если его представления о мире ошибочны, это ему ничем не грозит. Но тот, кто летает по Реке Ветров… или другим опасным делом занимается…
Все верно, и на Земле реалисты — как правило, люди от реальности далекие. Всякие там филологи и литературоведы. Ученые физики и другие естественники часто верят в бога. А технари — вообще чуть ли не язычники, полагают, что технику нужно любить, чтобы она работала.
— В мире Обитаемое Пространство легко поверить в чудеса, одно только светящееся небо чего стоит, — сказал Михаил. — Но люди с… необычными способностями — все же редкость… или — не редкость?
— Сетурские стрелки закрывают глаза за шаг до выстрела, — кивнула Иван. За шаг — это примерно за полсекунды.
Слово «сетур» никак не переводилось с цефана, Михаил, естественно, спросил, что это такое.
— Это мир вне Обитаемого Пространства, — объяснила Иван. — Оттуда приходили самые лучшие стрелки.
— А я разве закрыл глаза, когда стрелял?
— Нет, но ваши глаза были… невидящими. Мы не знаем никого, кроме сетурских стрелков, кто бы стрелял так же хорошо. А вы тоже не из Обитаемого Пространства, вот мы и подумали… С Сетура можно попасть в Обитаемое Пространство через перевал, правда он очень далеко.
— Нет, я из другого мира, он называется Планета Земля.
— Мы о таком мире ничего не знаем, — настороженно произнесла Син.
— А на Планете Земля ничего не знают про Обитаемое Пространство.
Эта информация поразила авиаторов, даже жевать перестали.
— И как же они стреляют с закрытыми глазами? — спросил Михаил, чтобы не создавать пауз.
— Они пользуются не только зрением, — попыталась объяснить Иван.
— А чем еще? Слухом? Или по запаху?
Авиаторы улыбнулись, Диз развил шутку:
— На ощупь!
— Сетурские стрелки не раскрывали своих секретов, — серьезно объяснила Иван. — Но можно предположить, что им было открыто будущее. И пользуясь этим своим предвиденьем они… целились.
— Нет, — качнул головой Михаил. — Я целюсь по-другому. Там… как будто бы и не я целюсь…
Михаил решил сменить тему. Не потому, что у него были секреты от авиаторов, просто ему неприятно было задумываться о своем удачном выстреле. Спросил:
— Так, значит, полеты по Реке Ветров опасны?
— Вы сами видели, — ухмыльнулся Кон.
— Да, видел. Уже два раза за то время, что я с вами лечу, мы все чуть не погибли. И что, каждый раз так? В каждом полете? Если только в этом полете, то можно заподозрить, что это я вам несчастья приношу… раз вы верите… в такие вещи.
