Елена Романова - Агент нокке, или на войне как на войне
Мельничный пруд слился с озером, через реку перекинулся каменный, вернее железобетонный, мост, по которому круглые сутки проносились машины. А на месте их дома торчали сваи – механизм, которым так хитро он был оборудован – растащили в первые годы. Болота стали ближе.
Ник устало бросил свой походный рюкзак на землю и опустился на него, обхватив голову руками. Хотелось заплакать, как в раннем детстве, когда мама не отпускала гулять. Теперь он нагулялся. Брат обнял его, и сказал, что все хорошо. Дом можно отстроить заново – есть руки, деньги, да и друзья помогут.
Вскоре на сваях посреди озера стояло уютное двухэтажное строение. Вскоре неподалеку обосновалась база волшебников, к которой и приписали блок-пост. Ник очень тяжело, но все-таки привыкал к новой жизни.
Супруги Карпинусы обосновались в городке недалеко от Ника. Старик Карп бросил разведение рыбы и занялся гостиницей. Его жена часто навещала своего давнего знакомого, по-матерински заботилась о нем. Ее дети и даже внуки и правнуки давно выросли, живут далеко. Конечно, маму и бабушку они не забывают, но у них сейчас своя жизнь. А Ник так нуждается в общении, пока Эрик и Дани работают.
Несколько раз Ник выезжал погостить в Белоруссию, покурить с дедом Семеном, навестить могилы матери и любимой жены с дочерью. Алешка и Даша, теперь муж и жена, приезжали с дочерьми погостить на озеро. Петр Сергеевич вместе со своей женой Лилечкой, живут вместе и по-прежнему видят в глазах друг друга целый мир.
Их сын заканчивает докторскую диссертацию по закрытой теме.
Сашенька уже выросла и стала матерью, а потом и бабушкой. Ее уже давно зовут Александрой Максимовной. Однажды она приехала по туристической путевке, и оторвавшись от группы, тайком навестила своего "дядю Ника". Женщина никак не могла поверить в то, что видит того самого смешного парня, который играл с ней в детстве. Казалось, он совсем не изменился с тех пор. Разве что повзрослел немного.
Потом пришло время расставаний. Сначала ушел из жизни дядя Ваня, оплаканный женой, дочерью, зятем и приемным сыном, его женой и десятью внуками.
Затем один за другим ушли из жизни, Петр Сергеевич, Лилия Борисовна, Александр Викторович. Они умерли в один год. Эрик не отпускал брата одного, боялся, что он сорвется. Подружки очень злились на Эрика, но брат был ему дороже их всех, вместе взятых.
Когда утонула бабушка Евдокия, Ник поехал на похороны один. Он очень переживал, но дед Семен успокаивал его:
– Не расстраивайся Ника, так то уж. Она пожила не мало, дай бог тебе столько же прожить. Пришло время, нам пора уходить на покой. Вам, молодым землю оставляем.
Так уж заведено.
Бабушку похоронили рядом с могилой мамы Ника. Странную картину увидели старик и молодой мужчина. Два силуэта свободно плавали над двумя холмиками. Ник в одном из них узнал свою мать Элис. Второй напоминал статную, очень крепкую деревенскую девицу.
– Дуня! – прошептал старик, узнав Евдокию, какой она была в молодости.
Две женщины, взялись за руки, как сестры или близкие подруги, полетели вверх, весело рассмеявшись. Вскоре обе потерлись из виду.
Вскоре после этого Семен Малина тихо умер в своей избушке, как раз собрались все дети и внуки. Когда сообщили о его смерти, тоска одиночества снова сдавила грудь.
Казалось, что время на лесном озере остановилось – те, кто родился с Ником в один год или уже умерли, или были глубокими стариками. А Ник по-прежнему выглядел двадцатилетним (максимум двадцатипятилетним) парнем. Но только со страшной тоской в глазах. И по-прежнему один.
Погожим осенним вечером, на полянке перед озером остановилась вереница машин.
Тот-то было радости у окрестных ребятишек – бесплатный цирк. Среди прочих Ник видел удивительно знакомое лицо из своего детства. Эта была внучка той самой маленькой плясуньи. Она выступа с каким-то забавным номером. Девушку звали Рада.
Она со смехом закружила его в танце. Ник вдруг вспомнил, что он еще мужчина. Что-то дано забытое томило душу. Какая-то невыносимая жажда выжигала его изнутри. Он взглянул в глаза женщине и увидел в ее глазах то же самое. Эта ночь была наполнена страстью, их тела сплетались в немыслимом танце. В танце, который поставила сама природа, под музыку безумной радости сотворения новой жизни. Но эта ночь прошла.
– Останься, Рада, пожалуйста! – просил он ее на следующее утро.
– Не могу, – отвечала вольная птичка, – я не люблю тебя!
– Зачем же тогда?
– Я так хотела! Ты был таким несчастным. Мне стало тебя так жалко.
– А сейчас что изменилось?
– Все…Мне пора ехать… Я не люблю тебя. И ты меня не любишь.
– Что же такое было?
– Так, мимолетная страсть. Но не любовь.
Этого следовало ожидать. Рада, которая провела в бродячем цирке всю свою жизнь, привыкшая слушать лишь голос своих желаний, не смогла бы жить с ним на одном месте. Она бы завяла на этом озере, как цветок без солнца.
Ник понял ее. У границ участка они расстались. Женщина заскочила в машину, унося в себе новую жизнь. Ник молча смотрел вслед веренице цирковых машин, до тех пор, пока они не скрылись из виду. Вот уже пыль на дороге прибил моросящий дождик. А странный мужчина черной кожаной куртке все стоял и смотрел на дорогу. Они только что расстался с женщиной, но в душе не было ни боли, ни обиды. Эта женщина подарила ему одну из прекраснейших ночей в его жизни и унеслась в даль. Она никогда не принадлежала ему, даже тогда, ночью. Она отдавалась, но оставалась свободной. Она даже не отдавалась – она дарила ему не себя, а лишь наслаждение, прекрасные грезы. Эти воспоминания грели душу долгими зимними вечерами Ника.
Через положенный срок родилась удивительно хорошенькая девочка, которая очень любила гулять под дождем.
– Значит, где-то у меня есть сестра, тихонько сказал младший Ник своему другу, – вот будет здорово ее разыскать.
– Не надо этого делать! Не стоит. Если бы она хотела, она давно бы Вас нашла, – спокойно возразил рассказчик и продолжил свое повествование.
Однажды летом в домик вошел дядя Максим. Он был в отставке и приехал по туристической визе под своей фамилией. Но на границе его долго не пропускали – не верили. Пожилой мужчина сбросил плащ на вешалку, и вбежал в дом на второй этаж.
Ник был один. Он сидел, откинувшись в кресле, на коленях лежал потертый альбом с фотографиями. Ник глядел перед собой как бы сквозь стену, губы его что-то быстро-быстро шептали. На несколько минут, он выходил из транса, переворачивал страницу и снова покидал реальность.
Ник перебирал струны стариной гитары и напевал песенку, которую слышал по радио:
Берега, Берега… Берег этот и тот.
Между ними река моей жизни течет
