Гордон Диксон - Гордон Диксон. Филип Дик. Роджер Желязны. Волк. Зарубежная Фантастика
Она затворила дверь и сказала, прислонясь к ней спиной:
— Я слушаю.
В каюте светился только ночник, кровать была неубрана.
— Пожалуй, вчера я не все тебе рассказал, — признался я. — Да, это была диверсия, и мне удалось разрядить мину. Слава Богу, все обошлось, но на этом неприятности не кончились. Сегодня — исторический день, и сегодня будет предпринята последняя попытка. Я уверен в этом. Возможно, я знаю, когда и где это случится.
— Сядь, — велела она.
— Между прочим, времени в обрез.
— Все-таки будь любезен, посиди. Мне надо одеться.
Она вышла в соседнюю комнату, оставив дверь открытой.
Впрочем, друг от друга нас отгораживала стенка. Ей не о чем было беспокоиться, если она доверяла мне. А она, похоже, доверяла.
— Что ты узнал? — спросила она, шурша одеждой.
— Мне кажется, к одному из наших атомных зарядов подсоединено взрывное устройство, так что петух кукарекнет раньше срока.
— Почему тебе так кажется?
— Потому что в моей каюте сидят двое парней, привязанные к стульям. Их заинтриговал случай с Джей—девять, и они всю ночь пытались меня разговорить.
— Вот как?
— Они вели себя очень грубо.
— Дальше.
— Когда мы поменялись ролями, я тоже не стал миндальничать. Я заставил их говорить.
— Как тебе это удалось?
— Это тебя не касается. Короче говоря, я думаю, надо еще разок проверить заряды.
— Могу я забрать этих людей из твоей каюты?
— Разумеется.
— Как тебе удалось с ними справиться?
— Они не знали, что у меня пистолет.
— Понятно. Между прочим, я тоже об этом не знала. Ладно, мы их заберем. Так ты утверждаешь, что задержал их и вынудил признаться?
— В некотором роде. И да, и нет. Только это не для протокола Кстати, твоя каюта прослушивается?
Она вернулась в спальню, кивнула и приложила палец к губам.
— Не пойти ли нам куда-нибудь? — спросил я.
— Иди к черту! — В черных облегающих брюках и блузке в шахматную клетку она выглядела потрясающе. Я понял, что она неверно истолковала мои слова — я ведь имел в виду совсем не то, что могло прийти в голову какому-нибудь идиоту, например, правительственному агенту, подслушивающему наш разговор.
— Я в том смысле, что надо спешить, — пояснил я. — Не хочу, чтобы из-за нашей нерасторопности все пошло прахом.
— Не волнуйся. Между прочим, в последнее время я повстречала несколько rara avis[14] — да, я решаю кроссворды в «Нью-Йорк Таймс», — и ты — одна из этих пташек. Ты совершаешь неожиданные поступки, но, судя по всему, знаешь, что делаешь. Мы уже имели дело с людьми, которые превосходно ориентируются в ситуации и в критическую минуту вступают в игру. Так ты считаешь, в ближайшее время с борта нашего корабля будет сброшена атомная бомба?
— Да.
— И она взорвется раньше времени от устройства, поставленного диверсантами?
— Верно. — Я глянул на свои часы — стрелка приближалась к семи. — Держу пари, осталось меньше часа.
— Заряды будут сброшены через несколько минут, — сказала она.
— И что ты намерена предпринять?
Она подошла к столику возле кровати и взяла телефонную трубку.
— Управление? — спросила она. — Прекратить отсчет. — Затем: — Соедините меня с охраной.
— Сержант, — произнесла она через несколько секунд, — прошу арестовать двух человек. — Она посмотрела на меня. — Номер каюты?
— Шесть—сорок, — ответил я.
— Шесть—сорок, — повторила она в микрофон. — Да, двоих. Да. Спасибо. — Она положила трубку. — О них позаботятся, — пообещала она мне. — Ты сказал, заряд может взорваться раньше срока?
— Именно это я и сказал. Причем, дважды.
— Сможешь его обезвредить?
— Если мне предоставят необходимое. Но ты, наверное предпочтешь вызвать…
— Пойди и возьми! — велела она.
— Хорошо.
Я пошел, куда требовалось, и взял, что требовалось. Через пять минут вернулся в каюту Кэрол с тяжелым свертком на плече.
— Пришлось расписаться кровью. Почему бы тебе не пригласить толкового физика?
— Мне нужен ты, — возразила она. — Ты участвуешь в игре с самого начала. Ты знаешь, что делаешь. Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше.
— Веди, — сказал я и отправился за ней следом.
По пути я посмотрел на часы. Семь ноль—ноль.
Через десять минут я выяснил, который из трех зарядов — «с сюрпризом».
Диверсанты воспользовались моторчиком на батарейке от детского конструктора. Моторчик приводился в действие стандартным часовым механизмом. Он должен был отодвинуть свинцовую заслонку. Если бы это случилось, проклятая бомба обязательно бы взорвалась.
Я провозился с ней меньше десяти минут.
Потом мы стояли возле фальшборта. Я опирался на планшир.
— Хорошо, — сказал я.
— Не то слово, — улыбнулась она.
Мы помолчали.
— Пока ты занимаешься подобными делами, — заговорила она, наконец, — держи ухо востро. Скоро ты станешь объектом моего самого пристального внимания.
— Чего мне бояться? Я чист как первый снег. Или как лебяжий пух.
— Ты ненастоящий, — возразила она. — Таких, как ты, не бывает.
— Вынужден тебя разочаровать. Потрогай меня — и убедишься, что я вполне реален.
— Если однажды в полночь ты не превратишься в лягушку, тебя, возможно, сумеет полюбить какая-нибудь девушка.
— Где мне найти такую глупую девушку?
Вместо ответа я полупил странный взгляд, но не стал ломать голову над его значением.
Потом она посмотрела мне прямо в глаза.
— Ты — моя неразгаданная тайна. Ты похож на отголосок минувшей эпохи.
— Возможно, ты и права. Как насчет того, чтобы оставить меня в покое? Я ведь ничего плохого не сделал.
— У меня — служба. С другой стороны, ты прав. Ты помог нам, не нарушив при этом никаких запретов, если не считать случая с Джей—девять, да и вряд ли это можно назвать нарушением. Но ведь я должна отправить начальству рапорт, а в нем соответствующим образом изложить твои действия. Увы, я не могу отпустить тебя так просто.
— Я и не прошу.
— Чего же ты от меня хочешь?
Я не боялся, что сведения о моей деятельности на борту «Аквины» поступят в Центральный. Как только это случится, я сумею их стереть. Но прежде, чем они попадут в память компьютера, с ними ознакомится уйма народу, а это мне совсем ни к чему.
— Чем меньше народу будет знать о наших делах, тем лучше, — повторил я слова Кэрол. — Если один человек потихоньку выйдет из игры, никто не заметит.
— Ошибаешься.
— Ладно. Допустим, я добровольно решил вам помогать.
— Вот это уже лучше.
