Игорь Росоховатский - Утраченное звено (сборник)
Запомните, что стоимость жизни всегда равна стоимости смерти, а самой дешевой, возможно, будет нейтронная смерть, когда подешевеют бомбы.
Вам будут говорить о всяких ложных понятиях вроде справедливости, законности, демократии и прочего. Не верьте ничему. Эти громкие слова лишь скрывают планы тех, кто хочет загнать в ловушку ваше действительно свободное животное начало, вашу звериную сущность. Знайте — она прекрасна, как прекрасен тигр, разрывающий лань. Если сможете, живите свободно. Природа создала вас такими же, как звери в лесу. Не прячьте свои клыки и когти — и вы узнаете настоящие радости.
Ложны искусство, музыка, литература.
Ценность имеет только та наука, которая не стеснена условностями. Если ей нужны не подопытные крысы, а подопытные люди, дайте ей их из числа рабов, не угодных вам.
Бойтесь верности и честности — это кандалы, связывающие желания.
Все живые существа делятся лишь на две группы — господ и рабов, волков и овец. Сама природа во имя высшей справедливости разделила всех нас на эти две категории.
Есть только одно непогрешимое орудие, один прибор, способный проверить, к какой категории вы относитесь, — это РПГ, регистратор Пауля Гебера. С его помощью составлены карты Пауля Гебера и таблицы Пауля Гебера. Верьте только им, они составлены на основании чистых экспериментальных данных.
Я перечитал последние абзацы и понял, что мои тюремщики ни за что не допустят, чтобы этот призыв свободного духа дошел до вас, потомки. Они упрячут его в бронированные сейфы и каменные подвалы. Но я напишу второй, запасной вариант биографии. Я вставлю в него всякие щекочущие подробности, чтобы затуманить истину и продать издателям подороже. Это будет мой последний заработок — на своих неудачах.
Итак, я, Пауль Гебер, родился 2 мая 1912 года в семье мелкого торговца…
Послесловие.Я прочел дневник нацистского преступника Пауля Гебера и поспешил в Музей Памяти о войне. Я сказал директору:
— Дневник мне пригодится. Но здесь есть неясность. Что это за прибор и карты, о которых говорится в дневнике? Неужели его тайна так и осталась неразгаданной?
— Пойдем, посмотрим нашу выставку. Там есть и регистратор Гебера, — сказал директор.
Я увидел аппарат, с помощью которого нацисты предполагали классифицировать людей на господ и рабов. Выглядел он весьма внушительно — этакий одноглазый паук с зеленоватым экраном осциллографа с многочисленными присосками и шлемом, напоминающим выпотрошенный и отполированный череп. Я понял, что аппарат должен был устрашать и приводить в трепет блеском хромированных поверхностей, необычной формой, напоминающей фантастического паука, и поделился мыслями с директором.
— Ты прав, — сказал он. — Присосков могло быть значительно меньше. Но суть не в этом. Обрати внимание на анализатор. Мы специально срезали здесь часть кожуха и поставили стекло. Видишь там, в самой гуще, среди переплетения проводов и трубок, две детали, окрашенные в оранжевый цвет? Это электронные инверторы. Через них проходят сигналы к индикатору. Пожалуй, дольше всего Гебер трудился, чтобы сделать их такими маленькими и незаметными даже для специалиста. Ты знаком с явлением инверсии? Понимаешь, зачем они здесь?
— Не совсем, — признался я.
— Но ведь сигналов только два — «с» и «у». Дай-ка я надену тебе шлем. А теперь смотри внимательно. Начнем испытания.
Он включил аппарат. Раздалось тихое жужжание, засветился глаз паука. По экрану осциллографа заметался лучик, вычерчивая сложную кривую. На шкале вспыхнул «приговор» — сигнал «у».
— Как видишь, регистратор свидетельствует, что у тебя преобладает у-излучение. Ты принадлежишь к рабам. А теперь надену шлем я, — сказал директор.
Аппарат зажужжал вторично, и на шкале загорелся тот же сигнал.
— Ну вот, два сапога — пара, — сказал директор, потирая руки. На левой у него не было трех пальцев — память о фашистском концлагере. — А сейчас мы с помощью регистратора исследуем собаку.
Он отдал распоряжение, и через несколько минут в зал ввели лохматую дворняжку. Приладили к ее голове шлем с присосками.
— Смотри, — проговорил директор, щелкая верньером.
На шкале появился сигнал «с», свидетельствуя, что собачонка принадлежит к категории сверхчеловеков.
— Теперь ясно? — спросил директор.
— Но ведь инвертор меняет сигнал на противоположный: «с» на «у», а «у» — на «с»…
— Усек, — усмехнулся он. — Вся теория этого Гебера о двух основных излучениях не выдерживает никакой научной критики. Резкой разницы в излучениях человека и животных вообще нет. Теория построена на догадках и политических концепциях. Впрочем, возможно, Гебер сам верил в нее. Тут действовал своего рода самогипноз. И вот по иронии судьбы, когда Гебер стал испытывать свой аппарат, он обнаружил, что чаще всего у-излучение преобладает как раз у его соратников по партии и у самого фюрера. Трудно сказать, чем это объяснялось. Возможно, у-излучение и на самом деле сопровождает некоторые застойные мозговые явления, Тогда-то ему и пришлось поставить инверторы. Он называл их великой и ужасной Тайной не только из стремления фашистов к ложной патетике. Она была действительно ужасной для своего создателя. Позор — позором, но ему приходилось еще и всех бояться. Ведь те из его покровителей, кто был посвящен в Тайну, готовы были убить его при малейшем подозрении, что он попадется в чужие руки…
— А что стало с ним? — спросил я.
— Не выдержал ожидания казни и умер от страха в тюрьме.
— Не зря называл себя неудачником.
— Не зря. Только он считал, что это случайность, игра судьбы, — засмеялся директор. — А, может быть, причины его неудач — величайший повод для оптимизма.