Ната Чернышева - Это был просто сон...
Девушка быстро переговорила с кем-то через информ. Потом вернулась и сказала:
— Непаэль ак-лидан вас примет. Только надо немного подождать.
— Я подожду, — кивнула Ирина.
Ожидание затянулось. Ирина нервничала и уже сто раз пожалела, что пришла. Что она тут делает? Добровольно в психи записывается. Зачем, спрашивается?
Она уже совсем решилась уйти, даже встала. Но девушка, так любезно встретившая ее в самом начале, уже стояла рядом и предлагала пройти с ней. Ирина пошла, куда деваться. Сама ведь пришла, никто пинками не гнал…
Противное липкое чувство поползло по спине, едва Ирина перешагнула порог знакомого кабинета. Не страх, но очень близко к тому. Паника.
— Проходите, — кивнул ей Лилайон ак-лидан. — Присаживайтесь…
Ирина осторожно примостилась на краешке кресла. Да, здесь были кресла. Аж два штуки. И столик на тонкой ножке. И отключенный экран…
— Кофе?
Ирина заметила на столике поднос и две тонкие чашечки.
— Спасибо… не надо.
— А я возьму, не возражаете?
Он взял чашечку, согрел ее в ладонях…
Ирина поняла, что сегодня у него был напряженный день. Наверное, ак-лидан устал и хотел одного: вернуться к себе и отдохнуть… а тут она, Ирина, со своими проблемами…
— Извините, — промямлила она, сгорая от стыда. — Я не подумала…
— Это моя работа, — отмахнулся Лилайон.
Он внимательно посмотрел на нее. Ирине стало не по себе от его взгляда. Проклятье, этот тип ее насквозь видит!
— Для начала давайте договоримся вот о чем, — сказал Лилайон ак-лидан, отставляя кофейную чашечку. — Вы мне не лжете. Ни в чем. Никогда. И ничего не утаиваете. Это трудно, я понимаю. Но необходимо. Без этого у нас с вами ничего не получится. Без этого, — скажу откровенно, — я вообще не возьмусь помогать вам.
Ирина обдумала его слова. Не сказать, чтобы они ей понравились. Лгать, допустим, нехорошо, и лучше этого не делать. Но… выкладывать абсолютно все?
— А если… — неуверенно начала Ирина. — Если они вам прикажут, вы им все расскажете, верно? Все, что от меня узнаете. О чем сами догадаетесь. Расскажете ведь, да?
Лилайон улыбнулся. Зря, улыбка вышла очень нехорошей.
— Нет, — сказал он. — Не расскажу. Во-первых, честь клана обязывает. Ни один Лилайон не нарушал еще врачебной этики за всю историю существования нашего клана. Можете спросить в информе!
— Но они же…
— Ничего не смогут сделать все равно. Видите ли, приходя в профессию, каждый из нас подписывается на внедрение в сознание особого психокода. Если я пожелаю рассказать о ваших проблемах кому бы то ни было, то умру прежде, чем раскрою рот.
— Простите… — Ирина не знала, куда деваться от стыда. — Я не знала…
— Не беспокойтесь. Это стандартная процедура.
— Да… понятно…
— Не бойтесь, — мягко сказал ак-лидан. — Все, вами сказанное, останется только между нами. Вы правильно сделали, что пришли сюда, ко мне. Вам здесь помогут…
— Я не хочу, чтобы вы все рассказывали Клаемь, — сказала она. — Да, она — опекун и все такое. Но я не хочу, чтобы она знала! И остальные они тоже… незачем им знать.
— Остальные они — это кто? — полюбопытствовал ак-лидан.
— А-дмори леангрош и Клаверэль барлаг! Я… их… боюсь. Всех. И Клаемь тоже.
Да. Именно так. Боится. Если кто-то из них узнает про Ойнеле…
— Вполне вас понимаю, — сказал ак-лидан. — Но достопочтенная госпожа Клаемь все равно узнает. Она — ваш опекун. И лучше, если вы расскажете ей сами.
Ирина упрямо покачала головой.
— Нет!
— Это второе условие нашего сотрудничества, — предупредил ак-лидан. — Я не имею права обманывать вашего опекуна. Вы ей расскажете.
— Хорошо, — неохотно сказала Ирина. — Расскажу… Когда увижу.
— Итак, мы договорились. Верно?
Ирина кивнула.
— Да.
— Позвольте ваш персонкод.
Она вытащила карточку, передала ему. Оформление заняло несколько минут: на экране информа возникла та самая девушка, что встречала Ирину. Недовольным голосом она сказала на языке Оль-Лейран что-то непонятное. Ак-лидан отмахнулся. "Под мою ответственность", — сказал он. "Не положено!" — заупрямилась девушка. "Сгинь,"- последовал краткий приказ. Девушка сгинула (экран отключился).
— Возьмите.
Ирина забрала документ, спрятала в сумочку.
— Вы понимаете наш язык, — вдруг сказал Лилайон на языке Оль-Лейран.
Он не спрашивал, просто отмечал факт. Интересно, как он понял? Не врать… Ну что ж, не будем.
— Да, — ответила Ирина на языке Дармреа. — Понимаю, но… не очень хорошо. Говорить вообще не могу. А что?
— Немного необычно, — он тоже перешел на язык Дармреа. — Как правило, люди пользуются обучающими системами, если хотят выучить какой-либо язык помимо собственного. То есть, они либо знают язык досконально, либо не знают его вовсе.
— Это легко объяснить, — Ирина рассказала, как была нянькой в доме Фарго, и как ей помешали довести до финала обучение. — Собственно, тогда-то меня в правах и ограничили. А почему вы решили помогать мне? Это ведь против правил, верно?
— Не совсем. Но об этом поговорим позже, если захотите… Итак. Я слушаю. Что привело вас ко мне?
— Понимаете, — Ирина нервно стиснула руки, — я…
А спрашивается, зачем она здесь? Что привело ее сюда? Не сглупила ли она по-крупному? Но уже поздно, отступать нельзя. Навряд ли ак-лидан ее сейчас отпустит.
— Не торопитесь, — посоветовал ей ак-лидан. — Говорите, как есть.
— Мне здесь плохо, — выдохнула Ирина, еле сдерживаясь от слез. — Мне плохо… я не могу больше… нет сил это терпеть. Мне кажется, будто я заблудилась в чьем-то сне. И все вокруг неправильное, нереальное. Помогите мне проснуться!
— Так. Можете объяснить, почему у вас такое впечатление?
— Могу! Меня похитили, меня пытались убить, меня используют в какой-то грязной игре, которую я не понимаю. Не так давно меня опять похитили и опять едва не убили, а-дмори леангрош, тот вообще едва не удавил. Я — обычный человек, самый обычный… и мне эти приключения уже поперек горла… Я домой хочу!
Ирина не выдержала, расплакалась. Мерзкое это дело — истерика. И стыдно, и противно, и поделать ничего нельзя.
— Из…вините… я…
— Не извиняйтесь, — мягко, сказал ак-лидан. — Лучше возьмите кофе.
Ирина взяла в руки чашечку. Запах от нее шел умопомрачительный. Стоило ли говорить, что кофе оказался под стать? Бесподобный вкус!
— С-спасибо, — выговорила она. — И из-звините за слезы… не хотела… я не хотела…
— Не за что, — мягко улыбнулся ак-лидан. — И не стыдитесь плакать. В слезах нет ничего постыдного, поверьте мне. На самом деле, это хорошо.
