Грегори Бенфорд - Панорама времен
Купер, не спеша, подошел ближе и тоже посмотрел н экран, а потом взглянул на графики самописца с резонансными кривыми, разложенные на рабочем столе.
— Очень смахивает на мои результаты.
— Да, похоже.
— Вы работаете на антимониде индия? Знаете, Лаки! спрашивал меня, почему вы так много работаете на это установке. Хочет знать, что вы делаете.
— А почему бы ему самому не прийти и не спроси! меня?
Купер пожал плечами.
— Знаете, мне бы не хотелось попасть…
— Понимаю.
После нескольких ничего не значащих фраз Купер ушел.
Гордон в течение последней недели в рабочее врем выполнял свои обычные обязанности, а по вечерам работал на ЯМР-установке, снимая данные, наблюдая прислушиваясь. Между следами резонансных кривых возникали случайные желтые колебания, но сигналов не было. Все поглощали шумы. Насосы кряхтели, электронные устройства давали время от времени неожиданные всплеск! “Тахионы, — думал он, — частицы, которые движутся быстрее света”. Он обсудил этот вопрос с Вонгом — физиком, занимающимся частицами, и получил стандартный ответ:
— Они нарушают положения теории относительности, да и доказательства их существования нет.
Тахион, который пересекает Вселенную быстрее, чем до глаза Гордона добирается фотон бледного рассеянно! света лабораторных светильников, — этого разум постичь не может. Гордон разработал способ быстрого составления кривых и выделил то, что подлежало расшифровке с помощью азбуки Морзе, почти мгновенно.
УГРОЖАЕТ ОКЕАНУ
Несколькими секундами позже еще один поток прерывающихся сигналов:
КЕМБРИДЖ КАВЕНДИШСКАЯ ЛАБО…
Затем — вспышка неразборчивых шумов. Гордон удовлетворенно кивал. Он чувствовал себя в привычной обстановке, работая в одиночестве, как отшельник. Пенни не нравилось, что он подолгу засиживается в лаборатории, но это не имело значения. Она не понимает, что иногда приходится упорствовать, — мир открывает свои тайны только настойчивым.
Когда экран осциллоскопа очистился, Гордон решил передохнуть. Он прошелся по длинному коридору физического корпуса, чтобы разогнать дремоту. Рядом с лабораторией Грюндкайнда висел большой лист распечатки с текстом, нацарапанным явно расстроенным аспирантом:
"Эксперимент может считаться успешным, если не более 50% полученных измерений необходимо отбросить, чтобы результаты соответствовали теории”.
Гордон улыбнулся. Люди часто думают о науке как о чем-то абсолютном, вроде денег в банке, и даже не представляют себе, что одна маленькая ошибка может привести к чудовищно искаженным результатам. Ниже другой студент приписал:
"Мать-природа — сука.
Вероятность возникновения какого-то события обратно пропорциональна его желательности.
Если вы балуетесь с чем-то достаточно долго, эта вещь в конечном счете сломается.
Одна “состряпанная” кривая стоит тысячи придуманных слов.
Никакой анализ нельзя считать полностью неудавшимся — он всегда может служить плохим примером.
Опыт накапливается пропорционально количеству сломанного оборудования”.
Гордон взял из автомата кусок кекса и вернулся в лабораторию.
— Господи, — сказала утром Пенни, — тебя словно вытряхнули из старого сундука.
— Да, да. У меня через час лекции. Что у нас в кладовке?
— Сало, что же еще может быть, черт возьми, в кладовке для сала — дерьмовое сало.
— Как ты всегда говоришь: “Ладно, давай”.
— В таком случае — овсянка.
— Я голоден.
— Тогда две порции.
— Слушай, мне нужно работать.
— Тебя действительно беспокоит, что тебя не повысили?
— Ерунда, просто ерунда.
— Действительно, ерунда.
— Понимаешь, я должен выяснить, в чем там дело.
— Зиннес — все, что тебе нужно.
— Да, для подтверждения результатов.
Гордон покопался ложкой в каше и выкинул остатки завтрака в мусорный бачок. Там лежала пустая двухлитровая бутылка из-под “бургундского”.
— Ты опять поздно?
— Да.
— Я получила письмо от мамы. Они считают тебя странным.
— — Они правы.
— Хоть бы попытался вести себя иначе.
— Я старался быть спокойным и благопристойным.
— Ты выглядел хладнокровным, словно после наркотиков.
— Я не знал, что это так важно.
— В общем, это не особенно важно. Просто я так думала.
— Слушай, это ведь не последний раз.
— Тебе звонили.
— Я хотел сказать, может быть, мы съездим еще в Дет Благодарения?
— Угу.
— Или в Сан-Франциско. Мы там почти не бывали.
— Звонили из Нью-Йорка. Он прекратил есть:
— Что?
— Я дала ему твой рабочий телефон.
— Я редко бываю в кабинете. Кто звонил?
— Не сказал.
— Ты спросила?
— Нет.
— В следующий раз спроси.
— Слушаюсь, сэр!
— Не валяй дурака.
Своим заголовком на первой полосе газета “Сан-Диего юнион” сообщала: “ВЬЕТНАМСКИЙ РЕЖИМ СВЕРГНУТ”. Гордон посмотрел на фотографии трупов на улицах и подумал о Клиффе. В газете говорилось, что это — результат прямого заговора. Кто-то захватил Нго Динь Дьема и застрелил его. Администрация Кеннеди заявила, что не имеет никакого отношения к инциденту и осуждает подобные действия. Но, с другой стороны, как сообщил представитель администрации, не исключено, что это расчистит путь для дальнейших военных действий. “Может быть”, — рассеянно подумал Гордон и бросил газету в мусорный ящик.
Клаудиа Зиннес подхватила тот же самый фрагмент, но не целиком. Шумы то ослаблялись, то усиливались. Гордон подумал о том, что на передачу влияет не только положение Геркулеса в зоне видимости или наоборот, но и что-то другое. Может быть, луч тахионов попадает неточно. Это тоже могло объяснить, почему сигнал то появляется, то исчезает. Он держал эти идеи в голове вместе с подозрениями и догадками. Наблюдая долгими вечерами за экраном осциллографа, Гордон перебирал их так и эдак как составные части загадочной картинки, пытаясь подогнать одну к другой. Его догадки зиждились на числе, соответствующем солнечному апексу, но это вело к такому выводу о происхождении посланий, в который верилось с трудом. Он старался отбросить подобное заключение. В конечном счете может быть найдено иное объяснение. С другой стороны, Вонг в качестве аргумента против существования тахионов привел фактор причинности, так что здесь, хотя бы в первом приближении, была определенная связь. “Бритва” Оккама, как казалось, тут не находила применения. Все это очень смахивало на историю Алисы в Стране чудес. А значит, напоминал он себе, говорит о том, что надо строго придерживаться фактов, цифр, надежной информации. “Дайте мне серьезный комплект чисел, и я стану править миром”, — подумал он и рассмеялся.
