Уоррен Фейхи - Фрагмент
— Я не только считаю, что рак-богомол мог эволюционировать на острове Хендерс, — возразил Джеффри, — но полагаю, что все членистоногие могли эволюционировать здесь, доктор Редмонд. В те времена, когда этот фрагмент суши был частью суперконтинента Паннотия.
— На протяжении большей части своей истории остров Хендерс был гораздо более крупным массивом суши, — заметила Нелл. — Бог мой, в те времена тут вообще могла существовать целая цивилизация, и кто знает, насколько древняя?
— Ну и ну, ребята, — ухмыльнулся Зеро. Он снимал всю беседу на обе камеры. Вдруг он заметил, как на большой камере загорелся красный индикатор. — Черт! — выругался он и быстро заменил флэш-карту.
— Черт, черт, черт! — пропел Хендер.
— Не надо его учить этому, Зеро, — укоризненно проговорила Нелл.
— Прошу прощения, вырвалось, — извинился Зеро и навел на ученых заряженную камеру.
— До сих пор не пойму, к чему вы клоните, — сказал Тэтчер, глядя на Джеффри.
— Рак-богомол — это во многом самое развитое членистоногое на Земле. Возможно, они эволюционировали здесь в изоляции, на этом фрагменте Паннотии, и мигрировали отсюда всего двести миллионов лет назад. — Джеффри улыбнулся, лукаво взглянув на Нелл. — Шире надо мыслить, Тэтчер.
— В этом проклятие человека, — проговорил Тэтчер и поджал губы под пышными усами. — Мыслить не слишком широко — гораздо более естественно.
— А по-моему, это называется косностью, доктор Редмонд, — сказал Джеффри.
— То, что для человека рационально, для природы безумие. Невинные попытки пытливого ума неизбежно приводят к переписыванию партитуры симфонии, в которой все ноты выверены, все синкопы расставлены миллионы лет назад.
— Боюсь, история Хендера доказывает, что вы ошибаетесь, Тэтчер, — усмехнулся Джеффри.
Тэтчер сердито сжал зубы.
— По всей видимости, этих существ сохранилось всего несколько. Но как вы можете предсказать, какой станет ситуация, если их будет миллион?
— Погодите минутку, меня кое-что встревожило, — вмешалась Нелл. — Вы хотите сказать, что лангусты — моя самая любимая еда — эволюционировали здесь, на острове Хендерс?
Джеффри кивнул.
— Ну да, во время первой волны миграции, когда это был не остров, а суперконтинент Хендерс.
Нелл улыбнулась.
— Но как же тогда одиночество может увеличивать продолжительность их жизни? Вы упоминали об этой своей теории. Но между тем мне нравится, как вы мыслите, доктор Бинсвэнгер.
Ее медно-рыжие волосы спутались, рубашка не успела высохнуть, но у Джеффри сердце забилось чаще, когда Нелл наклонилась к нему. Она сидела, положив ногу на ногу и скрестив руки на коленях, и улыбалась, восхищаясь чем-то таким, что было видно ей одной.
Тэтчер взглянул на наручные часы. Он нервно дожевывал последние орешки арахиса из пакетика, вынутого из кармана под номером девять.
Энди поймал мяч и повернулся к Джеффри.
— Да, чуть не забыл! У Хендера есть окаменелости, — бросил он через плечо.
— Что? — хором воскликнули Нелл, Джеффри и Тэтчер и так посмотрели на Энди, словно он им сообщил об окаменелостях с Марса.
Энди кивнул и усмехнулся.
— Ага. И на мой взгляд, они из докембрийских времен. У него есть самый примитивный аномалокарис,[64] какого я когда-либо видел!
— Во время земляных работ на склоне перед постройкой армейской базы нашли несколько окаменелостей, но в таком состоянии, что идентификацию провести было невозможно, — сказала Нелл.
Энди улыбнулся.
— Поскольку наш водитель… что-то не торопится возвращаться за нами, Тэтчер, думаю, можно было бы и взглянуть на окаменелости.
— Наверное, они организуют спасательный отряд, — сказал Тэтчер.
— Надеюсь, это так и есть, — буркнул Зеро, сердито зыркнув на Тэтчера.
— Где окаменелости? — нетерпеливо спросил Джеффри. — Уж их-то мы обязательно должны взять с собой!
— Хендер, — проговорил Энди. — Окаменелости?
Хендер кивнул, повернулся и четырьмя руками вытащил из-под лавки, сделанной из планок корабельной обшивки, стопку из четырех плоских прямоугольных корзин, сплетенных из какого-то прочного волокна.
Изогнувшись наподобие подъемного крана, Хендер осторожно опустил корзинки на пол и открыл крышку первой из них.
Джеффри и Нелл, затаив дыхание, опустились на колени рядом с корзинкой.
Даже Тэтчер не смог устоять — подошел и заглянул через их плечи.
— Это окаменелости мягкотелых, — прошептал Джеффри.
— Боже мой, невероятные детали, — проговорила Нелл, глядя на красноватого червя, формой похожего на перо, с глазами как у улитки. Он так хорошо сохранился, словно его засняли крупным планом.
— На вид они более древние, чем те, что найдены в Берджессе, — сказал Джеффри. — Еще ближе к началу кембрийского взрыва…
— Смотрите! Вот примитивная разновидность Wivaxia,[65] а это… Неужели Hallucigenia?[66] — Нелл указала на красное выпуклое окаменелое полусферическое существо с небольшими шипами на изогнутой спине, а потом — на крошечного шипастого червя, отпечатавшегося в серебристо-оливковом сланце.
— Возможно, это юные формы, — предположил Джеффри.
Нелл вынула камень из корзинки. Под ним оказалась еще одна сланцевая пластина с отпечатками удивительных созданий, окаменевших в прыжке, на плаву, во вращении. Видимо, они попали в плен во время внезапного оползня шестьсот миллионов лет назад.
— Эти крупнее, но еще примитивнее! — воскликнула Нелл.
— Да, вероятно, другие попросту юные особи, — кивнул Джеффри. — Но эти, взрослые, все равно примитивнее любых из кембрийских окаменелостей, какие мне довелось повидать. Посмотрите на лучевую симметрию у этих членистоногих!
— Взгляните на эту перистую морскую водоросль! — прошептала Нелл. — Боже мой, ведь это могут быть недостающие звенья между эдиакарнской и кембрийской жизнью!
— Возможно, это — недостающая страница — мгновение до кембрийского взрыва, прежде чем жизнь распространилась по нашему миру и по этому!
Зеро все запечатлевал своими камерами.
— Братцы, я ваш с потрохами. За меня не бойтесь! — отозвался оператор.
— Окаменелости, — гордо проговорил Хендер, стоявший за спиной у Энди.
— Да, Хендер, — кивнула Нелл и протянула руку.
Хендер осторожно прикоснулся к ее пальцам четырьмя руками. Он широко раскрыл глаза и уставился на Нелл всеми шестью зрачками.
— Это хорошо, Нелл, — прогудел он.
— Да, — кивнула Нелл и рассмеялась. — Это очень, очень хорошо, Хендер!
