Федор Кандыба - Горячая земля
Дружинин горячо спорил с оппонентами, поддерживал доводы сторонников строительства и с волнением ждал выступления своего главного противника — заместителя председателя Ученого совета академика Хургина.
Хургин обещал быть на заседании Ученого совета, но почему-то запаздывал. Дружинин искал глазами Медведева, но не находил и его. Медведев поспешно ушел тотчас же после своего выступления.
Прения затянулись. Ученый совет прекратил работу, так и не приняв постановления. Обсуждение вопроса решили закончить на следующем заседании, через два дня.
К себе в номер гостиницы «Москва» Дружинин вернулся поздно. Он был сильно утомлен и решил сразу лечь спать. Предстояла большая и нелегкая борьба, надо было беречь силы.
Дружинин уже лег в постель, когда раздался телефонный звонок. Звонили из Кремля. Дружинина просили явиться завтра в десять часов утра к члену правительства, который хотел выслушать его доклад.
Через десять минут после этого позвонил Медведев и сказал, что будет у Дружинина завтра в половине девятого и они отправятся в Кремль вместе.
На следующее утро без десяти десять Дружинин с двумя небольшими, но тяжелыми чемоданчиками и улыбающийся Медведев сидели в приемной в Кремле. Дружинин был бледен после ночи, проведенной без сна, и сильно волновался: сейчас должна была решиться судьба его шахты-котла.
Без пяти минут десять к друзьям подошел секретарь и попросил итти за ним.
Член правительства, пожилой, полный человек, прохаживаясь по комнате, разговаривал с Казаковым.
За столом сидели академик Шелонский, Алферов и еще несколько человек, среди которых Дружинин увидел и академика Хургина.
Дружинину показалось, что вид у Хургина решительный и одновременно какой-то смущенный.
Однако Дружинин не позволил себе отвлекаться мыслями о Хургине.
Казаков представил Дружинина и Медведева собравшимся, и Дружинин начал доклад, в котором повторил то, что говорил на Ученом совете.
— …Фактически дело сделано, остается его закончить, — сказал он в заключение. — Мое глубокое убеждение, что больше нам ничто не угрожает. Затраты огромны, риск велик, мы понесли немалые жертвы, новее это будет оправдано. Вот наш первый взнос…
Дружинин поставил на стол чемоданы и раскрыл их. Один был полон алмазами величиной от вишни до яблока.
Под лучами утреннего солнца камни загорелись и заиграли тысячами разноцветных огней. Синие, голубые, розовые, зеленые, белые — они сверкали и переливались, словно маленькие прожекторы.
Все присутствующие обступили стол, начали перебирать камни и разглядывать их на свет.
— Какая красота! Это огромное сокровище, — сказал академик Шелонский.
— Сокровище достаточное, чтобы окупить двадцать таких шахт, как наша, — подхватил Дружинин. — Эти камни мы не разыскивали, брали только те, которые попадались на нашем пути. Мы приблизительно знаем основные места их скоплений. Думаю, что первая же шахта, которая будет построена для добычи драгоценных камней, даст в десятки раз больше алмазов. Мы станем добывать их центнерами, быть может тоннами.
— Пусть цены на них упадут вдесятеро, — добавил Медведев, — наша промышленность от этого только выиграет!
Алмазы привлекли общее внимание, и второй чемодан Дружинина остался почти незамеченным. В нем лежали в толстых металлических коробках простые буро-красные камни.
Дружинин взял несколько камней и положил на стол.
— Это еще дороже, чем алмазы, — сказал он уверенно. — Это радиоактивная руда, добытая нами на глубине пяти километров. Насколько мы смогли определить, она состоит из нового, еще не известного науке элемента, самого тяжелого из всех найденных до сих пор в природе. Мы назвали его россием. На острове целый пласт этой руды. Мы наталкивались на этот пласт десяток раз.
Взоры присутствующих обратились от алмазов к бурокрасным камням.
Алферов прикрыл один из них ладонями и склонился над камнем, чтобы посмотреть, как он светится.
— Не шутите с этим! Можете получить ожоги: излучение очень сильное, — предупредил Медведев.
— Знаю, — сказал Алферов и, положив камень в коробку, вытер руки платком.
— Что же, очень хорошо для начала, — сказал член правительства. — Но что, если снова повторится землетрясение? Как вы убережете людей? Вы знаете нашу точку зрения. Люди нам дороже алмазов и радиоактивных руд.
— Землетрясения происходят с известной периодичностью, — быстро ответил Дружинин. — Есть уже некоторые способы предвидеть их. Например, с помощью инфразвука. Хорошая сейсмическая станция может заблаговременно предупредить нас, что равновесие земной коры опять начинает нарушаться. Нужно всегда иметь два дежурных парохода на рейде. Только и всего. В случае опасности мы успеем посадить на них людей и вывезти в открытое море.
Член правительства внимательно посмотрел на Дружинина и перевел взгляд на Хургина.
— Послушаем, что скажет академик Хургин. Насколько я знаю, он принимал близкое участие во всем этом деле.
Дружинин насторожился, готовый отражать очередные возражения академика.
Что он готовит на этот раз? Дружинин напряженно наблюдал за Хургиным. Но на этот раз вид у академика был необычный, Дружинин сказал бы — какой-то сконфуженный.
— Здесь деловое совещание. Может быть, то, что я скажу, покажется неуместным, — тихо начал он, опустив голову и глядя на красное сукно стола. — Но все равно… Я должен повиниться в самой большой ошибке в моей жизни. Эта ошибка — неверие в человека. Я знал Дружинина, мне нравилась смелость его мысли… Я хотел сделать из него ученого, исследователя, быть может кабинетного человека. Почему? Потому что я недостаточно доверял его организаторским и творческим способностям.
Тут Хургин сделал паузу, окинул взором присутствующих и заговорил дальше с нарастающим волнением:
— Я вообще считал, что такое титаническое предприятие, как постройка шахты-котла, сможет осуществить только следующее за нами поколение. Я думал, что нам оно не под силу… Дружинин со мной не согласился. Он хотел не только изучать, но и делать. Он пошел против меня… И он был прав. Он показал, на что способен талантливый русский человек, когда он вдохновлен высокими идеями и когда он видит, что осуществление его мечты принесет счастье народу. Теперь я побежден. Дружинин переубедил меня. Я всецело стою за возобновление работ. Я считаю, что взрыва или землетрясения опасаться больше нечего. За эту зиму ученые кое-что придумали, чтобы помочь делу. Теперь оно пойдет еще скорее…
Дружинин хотел что-то сказать Хургину, но не нашел слов и только благодарно наклонил голову.
