Александр Житинский - Часы с вариантами
— У нас рады тому, кто идет с миром. Заходи в дом, ты получишь еду и постель.
Сон был крепок, а наутро путник увидел голубое небо, солнце и вершины гор. Время собираться в дорогу.
— Прощай, хозяин. Благодарю за ночлег. Это тебе.
— Что это?
— Это?.. Деньги.
— Прости, но в наших краях нет ничего подобного. Объясни, зачем даешь ты мне эти предметы?
— Ты пустил меня в свой дом, накормил, дал новую одежду и еду на дорогу. Я же даю тебе за это деньги. Тот, у кого много денег, — самый уважаемый человек.
— Спасибо, я понял. У нас нет такого обычая, но я вижу, что он мудр.
— Прощай!
— Да помогут тебе боги!
Через час Лао был в доме кузнеца.
— Сделай мне, мастер, сто дисков со знаком моей семьи. Мой сын поможет тебе. Дело в том, что вчера вечером пришел ко мне один чужестранец, и он рассказал…
А некоторое время спустя по всей этой небольшой стране распространился обычай: если кто-нибудь делал приятное другому человеку, тот давал ему серебряный диск со знаком своей семьи. Эти диски хранят дома или делают из них ожерелья. И человек, у которого много денег, — самый уважаемый человек.
ВЕТЕР С МОРЯ
Вечером поднялся Ветер с Моря. Он гнал волны и нес на сушу брызги и белую пыль соли, запахи йода и сероводорода. Навстречу Ветру вылетали Листы. Они появлялись ниоткуда, прямо из Ветра и летели против него, собираясь в стаи или разлетаясь, но всегда против Ветра — в море.
Ветер дул всю ночь и стих только утром. И тогда вернулся Карел. Сам. Этого никто не ожидал, уже собралась поисковая группа, а товарищи почтили кто как умел его память, когда он приехал на станцию, поставил вездеход в ангар и вошел, словно ничего не случилось. Только на лице его застыло радостно-удивленное выражение, да было там еще что-то такое, что даже Зон Сноу, который состарился в космосе и видел всякое, поспешил отвести глаза.
То, что Карел вернулся, было непонятно и немного жутко. Еще никому не удавалось пережить Ветер с Моря. Ветер не убивал тела, но бесповоротно гасил разум, люди становились даже не животными, а просто куклами; никто не знал, что с ними, так же как никто не знал, что такое Ветер с Моря.
Но теперь был Карел, оставшийся человеком. Он спал в своей комнате, и всем, кроме врача, было запрещено входить к нему. Врач, выйдя из комнаты, сказал, что Карелу снится сон, а это хорошо, и пусть его никто не будит, пока он сам не проснется, и что за психику его поручиться нельзя, потому что когда у человека такое лицо…
Проснулся Карел под вечер и сразу же, не обращая внимание на товарищей, стал готовиться к выходу.
— Куда ты, Карик? — спросил Зон, который был дежурным в эту смену.
— На берег, — неожиданно ответил Карел. — Сейчас начнется Ветер, мне надо быть на берегу.
— Ветер не начнется, он не бывает два дня подряд, а тебе нельзя выходить со станции — ты не совсем здоров. Ты ведь помнишь, что с тобой было?
— Помню. Был Ветер, и они сказали, чтобы сегодня я снова вышел.
— Кто они? Листы?
— Нет, не Листы. Жители. Когда Ветер с Моря, то они разумны. Они спасли меня, но им еще надо кончить лечение и договориться о встречах, потому что часто устраивать Ветер они не могут.
— Карик, ты сам же понимаешь, что болен. Это все просто померещилось тебе. Здесь нет жителей. Никаких. Даже Листы не живые, планета мертва!
— Сейчас мертва, но скоро начнется Ветер с Моря. Мне надо идти.
Карел двинулся к выходу, но в этот момент доктор быстро шагнул вперед и прижал ему к шее инъектор. Карел покачнулся, доктор ловко подхватил его и потащил к креслу.
— Ничего, — сказал он, — это не страшно, я опасался худшего, а от этого мы его вылечим. Важно то, что он остался личностью, остальное — дело медицины. Думаю, что через полгода он снова будет здесь, если, конечно, захочет сюда вернуться…
А вечером поднялся Ветер с Моря. Навстречу ему вылетели Листы. Они собирались в стаи, кружили над входом в станцию, словно ждали кого-то, а потом улетали на звук волн. Целую ночь Ветер плакал в переплетении антенн и стих только утром.
ШТАНДЕР
— Штандер — Витька!
Мяч взлетает вверх.
— Стоп!
Замерли на поляне фигуры мальчишек и девчонок, одинаково одетых в спортивные брюки и фосфоресцирующие футболки из полиена.
— Женька шевелится!
— Тут земля скользкая, я в канаву съезжаю.
— Все равно шевелишься.
— А ты бросай скорее, мы тебе не в «бабочки летают» играем, а в штандер!
Витька резко кинул мяч.
— Мазила, — спокойно сказал Женя. — Ныряй теперь за мячом. Он там в луже плавает.
— За такое нехорошее отношение ты у меня сейчас будешь штандером, шепнул Витька Жене и полез в канаву.
Ребята собрались в центре лужайки, подошел Витька, поигрывая мокрым светящимся мячом, невысоко подкинул его и крикнул:
— Штандер — Леха!
Не ожидавшая этого Женя бросилась было к мячу, потом в сторону, но было поздно. Раздалась команда «Стоп!». Дело было совершенно ясным: Женя стояла всего в трех шагах от водящего, но Леха не спешил. Сначала он примерился кидать мяч в кого-то из стоящих далеко, потом, указывая пальцем на злополучную канаву, закричал:
— Теперь-то Игорешка шевелится совсем точно!
— Ребя!.. — донесся сдавленный Игорешкин голос. — Я ногу сломал!..
Игорешка на четвереньках выполз наверх. Подбежали ребята.
— Ты ляг, — сказал Венька Большой. — Где болит?
— Вот тут.
— Ну, — улыбнулся Вениамин, — это не страшно. Нога у тебя цела. Потянул немножко. Полчасика посидишь, и все пройдет.
— Говорила я, — сказала Оля, — ничего хорошего не выйдет, если ночью играть.
— Какая же сейчас ночь? Десять часов, — возразил Витька.
— Все равно темно. Вот он теперь без ноги останется.
— Почему без ноги? Все ноги на месте. Сейчас отдохнем и пойдем по домам.
— У него растяжение, — упорствовала Оля. — Он не может. Надо вызвать санитарный вертолет.
— Дернуть надо, — посоветовал Борик, самый младший участник игры.
— Себе и дергай, — слабо огрызнулся Игорешка. — У меня вывиха нет, а вот тебе давно спать пора.
— Не пора, — ответил Борик. — Я сегодня нарочно днем спал, чтобы с вами пойти. Меня до самой ночи отпустили.
— А ведь уже и есть ночь, — почему-то шепотом сказала Женя. — Вы на небо взгляните.
Все разом задрали головы. Действительно, за несколько минут близкое вечернее небо растаяло, открыв черную Вселенную, исколотую огнями звезд.
— Это какой спутник, кто знает? — спросил Венька Большой, показав рукой на медленно ползущую по небосводу искорку.
