Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur
Крокодилу захотелось выпрыгнуть из окна. Но он был хозяином себе и поэтому отступил в глубь комнаты. Разгладил ладонями брюки, сложил их, еще раз сложил, уронил на стул. Рука потянулась к месту, где раньше висела на цепочке плашка — удостоверение полноправного гражданина Раа.
«Мы здесь по праву; что за сила вернула меня на Землю вот таким, умненьким, умным? Я ведь полноправный гражданин… В широком смысле. Я полноправный, я хочу нести ответственность, менять, преобразовывать, участвовать в будущем Земли, как участвовал в будущем Раа…
Правда, пользы это не принесло. Что же мне, не суетиться? Не выпрыгивать из шкуры? Я свою жизнь не могу устроить — куда мне устраивать жизнь человечества?!»
Он подобрал халат, накинул на плечи, скорчился, стуча зубами. Потом стащил с кровати одеяло, закутался, то и дело рискуя откусить себе язык. Его трясло все сильнее, и это нельзя было объяснить ни ознобом, ни болезнью, ни стрессом; его трясло так, что впору было вызывать «Скорую»…
Взгляд его упал на выключенный компьютер.
Монитор мигнул. Само собой открылось светлое окно Ворда.
Крокодил, трясясь, подошел.
«Андрей Строганов?»
Он тупо смотрел на мигающий курсор.
«Андрей Строганов?» — появилась новая строчка.
Он тронул мышь. Курсор дернулся.
«На связи Вселенское Бюро миграции. Приносим извинения за доставленные неудобства. Лишняя память будет удалена».
Он упал в кресло перед монитором.
«Нет, — озябшие пальцы двигались на удивление бегло. — Выражаю протест».
Он крепко зажмурился, пытаясь вспомнить хоть один пункт из тех, что диктовал ему Аира.
«выражаю протест требую информацию»
Он вспомнил запах влажного леса на орбите Раа, шум воды и голос инструктора. Его озарило.
«о мотивах отказа от предоставления мне статуса мигранта пункт двадцать шесть нечетного законодательства»
Он задержал дыхание и допечатал: «о правах личности мигранта».
Мигал курсор. Несколько секунд Крокодил обливался потом, решив, что никакого Бюро на свете нет и он просто сошел с ума и сидит за компом, беседуя сам с собой. «Лишняя память будет удалена»… Вот тогда все станет очень плохо.
Может, через несколько дней я сам взмолюсь, чтобы она была удалена.
Но не сейчас. Пять секунд, шесть, семь, восемь…
«Нечетное законодательство не распространяется на мигрантов с Земли».
Он глубоко вздохнул. И еще. И еще.
«требую возмещения морального ущерба»
«Какого рода возмещение вас устроит?»
Крокодил сжал зубы, чтобы не стучали.
«информация причины моей миграции будущее земли»
Пальцы почти не гнулись. Только многолетняя привычка к клавиатуре помогала не промахиваться по клавишам.
«еще я хочу знать что такое бюро степень вмешательства в дела земли еще я хочу знать»
«Чрезмерный объем запрашиваемых информационных ресурсов».
Он зарычал.
«я хочу вернуться на Раа»
«Раа закрыт для мигрантов с Земли. Сожалеем. Специальное предложение в качестве компенсации: миграция на Кристалл».
Крокодил хватил кулаком по столу, так что монитор подпрыгнул и задребезжала клавиатура.
«передать информацию должностному лицу на Раа»
«Нет носителя для передачи информации».
— Сволочи, — сказал Крокодил. — Людей вы передавать умеете, а дискету… клочок бумаги… глиняную табличку…
«Андрей Строганов? Какого рода возмещение вас устроит?»
Он зажмурился. Прокатит или нет? Открыл слезящиеся глаза:
«я предлагаю себя в качестве носителя информации передать меня на Раа в качестве носителя»
«Вне статуса мигранта вы не можете существовать на Раа. Вы будете ликвидированы охранной службой Бюро сразу после передачи информации».
«да»
«То есть вас устраивает такая компенсация?»
«Да!»
«Вы отдаете себе отчет, что ваше существование будет прекращено?»
— Давай уже, — сквозь зубы сказал Крокодил.
«Андрей Строганов?»
«Да!»
Монитор погас. Появилась заставка «Сквозь вселенную» — летящие навстречу огни.
* * *Он был дирижаблем, продырявленным, со сморщенной оболочкой. Узоры на внутренней стороне его были разорваны, разрушены почти полностью, далекий ритм сменился монотонным гулом. И звонили колокола — диссонансом, рвущим уши.
«Андрей, очнись».
Из всех пробоин вытекала жизнь. И если бы не мощный насос, нагнетающий тепло и кровь, — дирижабль давно бы сплющился и умер.
«Ты хозяин себе. Давай, помоги мне. Очнись».
Насос, присосавшись к затылку, нагнетал жизнь — наперегонки со смертью. И нужна была воля, всего лишь воля к жизни, чтобы затянуть дыры, чтобы удержать подарок, чтобы сохранить себя.
«Давай, Крокодил!»
Вместе с кровью хлынули картинки и прикосновения, звуки, краски, тени и блики, запахи. Крокодил увидел себя мальчишкой в коротких шортах, на берегу моря, в строю перед инструктором, увидел костер, почувствовал, как стальная цепочка холодит шею, как касается груди деревянная плашка. Увидел девочку, удивительно похожую на Тимор-Алка, в зеленом венке, по колено в реке. Увидел звезды, панели чужих приборов, проносящиеся с дикой скоростью каменные развалины, медицинскую капсулу, где незнакомый израненный человек открыл глаза; увидел одновременно тысячу коротких фильмов о победе и радости, о спасении обреченных и счастливом повороте в последний момент, когда чудо, казалось бы, невозможно. Он не понял и десятой части, но чужие сила и воля захлестнули его и позволили жить.
Узор дрогнул. Линии зашевелились, будто усики вьющегося цветка в ускоренной съемке. И стали смыкаться, срастаться, обретать порядок.
Гармония — вот что это такое. Внутренняя гармония; она затягивает раны. Вот закрылась пробоина; теплый воздух бежит изнутри, и ярче делается узор. Возвращается ритм, далекий звук складывается в аккорд, сложный, складный…
«Крокодил!»
Он открыл глаза.
Над ним нависало знакомое лицо. Карие, с сиреневым отливом, мутноватые глаза, и круги под глазами. Заострившийся нос. Пересохшие губы.
— Аира, — сказал Крокодил, еле двигая ртом. — Нет никаких стабилизаторов. Это грандиозный… обман.
И понял, что говорит на языке Раа.
* * *— Нет, у меня нет доказательств… из тех, что можно взять в руки или просмотреть на мониторе. Но я полностью уверен в том, что говорю. Соотношение материи и идеи на Раа регулируют не стабилизаторы! Стабилизаторы — пустышка, чучело, плацебо!
Он хотел бы сейчас стоять перед огромным залом, перед целой площадью, забитой тысячами людей. Он хотел бы видеть хотя бы десяток лиц, обращенных к нему, — но во влажном, душистом, поросшем лианами помещении были, кроме него, лишь наголо бритый старик в белых шортах да оператор информационной системы, полуголый, с цветочными гирляндами на шее и запястьях. Оператор сидел на краю медленной подземной реки, скрестив ноги, иногда касаясь воды мизинцами. На водную гладь транслировалась картинка — мозаика из многих экранов, порталов, мониторов, окон, и у Крокодила не было возможности разглядеть их все.
