Тимур Литовченко - Число зверя, или Лейтенант дьявола
Ни одного знакомого, близкого или родного рядом! Всех разогнала она сама! Сердце снова защемило. Интересно, нет ли какого лекарства в сумке? Мамочка открыла её, осторожно вынула "Апокалипсис" и тетрадку, чтобы порыться на дне. Тут кто-то грубо толкнул её и проревел в самое ухо:
- Ну, ты, корова старая, двигаешь вперёд или нет?!
Книжка с тетрадкой скользнули обратно в сумку. Мамочка напряжённо выпрямилась, напуганная новой мыслью, ужасной в своей простоте.
Она ищет лекарство, а лекарство-то рядом! Наилучшее средство от сердечной боли, столь же надёжное и универсальное, как излечивающая насморк гильотина. Точно, это судьба! Она пошла уже по второму кругу. Сатана ясно сказал: пойдёшь в библиотеку, отыщешь доказательства - умрёшь. И вот она уже вторично приблизилась всё к той же библиотеке, спустилась на ту же станцию метро, в подземку, то есть под землю, бежав от солнца к искусственным лампам. И путь её - дальше под землю, через яркий огромный зал морга, где оцинкованный стол и лампы более мощные, чем в метро - а затем ещё в другой свет, в пламя, в печь крематория... И наконец, в самую глубокую преисподнюю, в вечный всепожирающий адский огонь, где из века в век поджаривают таких вот дураков, не слушающих советов сатаны...
- Проходите, - буркнул кто-то у неё за спиной. С усилием переставляя ватные ноги, Мамочка пошла к краю платформы. Слепо повиноваться - что же ей ещё остаётся! Наверное, её старушонка точно так же плелась под колёса автомобиля. В голове пронеслась строчка из Блока: "Под насыпью, во рву некошеном..." Да, это судьба.
...Что ты делаешь?! Опомнись, безумица! Всё ещё можно поправить. Тётушка Иниль, Мерца и Лонни - они же психоаналитики, они поймут! Вам только надо быть заодно! Пойди и повинись перед ними, они простят! Твои девочки ищут тебя. И того, что свершилось в твоём доме, не бойся. Ты неповинна в смерти гонца, разве нет? И людей, которым позарез нужна твоя тетрадка, ты встретишь. Неужели ты забыла про людей, Мамочка?! Ты же так переживала за судьбу человечества в предстоящей битве! Ты ведь предаёшь их всех! Опомнись!..
Слова рождались в её подсознании сами собой. Это даже не были внутренние голоса, которым Мамочка ещё поверила бы. Просто необычное, но чистое и ясное ощущение слов. И в то же время упёршиеся в затылок взгляды подталкивали к самому краю платформы, а боль в утыканном иглами сердце мешала думать.
...Назад, ради Бога, назад!!! Почему?..
Мамочка дико расхохоталась, так что теснившиеся вокруг люди оглянулись на неё.
Ради Бога, ишь ты! Нет Бога! Нет и не было!!! Иначе Бог непременно защитил бы её, не допустил всех страданий, выпавших на её долю. Что это за Бог такой, который не способен снять с людей страдания?! Жестокий, коварный демиург, забавляющийся тщетой человеческих усилий! Врал, ох, врал Иоанн Богослов, врали все старушкины книги! И сама она поддалась обману вслед за немой бабушкой...
Нет Бога, нет и не было! А есть один только дьявол, он скоро набросится на людей, как Эймер набросился на Мамочку и на её "детушек". И нет против него защиты! Никто не в силах уберечь людей от сатаны, кроме них самих; но сами-то люди бессильны! Бедные, бедные люди...
А всё из-за "святого" лгуна Иоанна! Он сам выдумал проклятое число зверя, сам дал дьяволу время и период! Сам!!!
И в порыве бешеной, безумной ярости Мамочка несильно размахнулась и швырнула сумку с последними своими драгоценностями под ноги толпы, мысленно пожелав: "Чтоб вас растоптали, ядовитые, проклятущие слова!" И прокляла древнего святого вместе с его несуществующим Богом самым страшным проклятием, какое способна была выдумать. И шагнула к краю платформы, потому что в туннеле уже грохотал и ревел приближающийся к станции поезд.
Вперившиеся в затылок взгляды явно одобряли её намерение.
Зато вся Мамочкина сущность взбунтовалась против совершённого! Её обуяло дикое желание броситься под ноги людям, немедленно отыскать, спасти "Апокалипсис" и бесценную тетрадку, прижать к груди, защитить от уничтожения, даже если её растопчут...
Ах нет, как же! Она ведь только что проклинала Иоанна и Бога, как же можно спасать теперь "Откровение"?! Теперь проклятие пало на неё! Господи, что она натворила!.. Несчастной показалось, что все силы ада мигом навалились на неё и захлестнули с головой. Ощущение нестерпимого напора парализовывало, душило, заживо сжигало. Да, сатана и преисподняя реальны. Горе, горе...
- Эй! Погодите! - услышала Мамочка уже живой высокий голос за спиной, но оглядываться было некогда, потому что поезд со светящимися фарами и пылающим прожектором, похожим на глаз циклопа, уже появился в разверстой пасти туннеля. Мамочка почему-то вспомнила про выходящий из уст Сына Человеческого обоюдоострый меч. В голове вновь промелькнуло: это судьба; ты уничтожила последнюю оставшуюся у тебя драгоценность, теперь пришло время платить по счёту, искупить ошибку, а сделать это можно единственным способом. Божья кара, гнев Сына, очищающее пламя, покорность судьбе... Мешанина, в которой не разобраться...
Да чего там думать, когда настало последнее время! Миг действия, время искупления и очищения!! Ну же!!!
Мамочка ощутила почти физический толчок в спину. И бросилась под разящий поезд-меч.
В последнее оставшееся в жизни, подвешенное в воздухе мгновение она ощутила неожиданный прилив раскаяния. Что за очередная глупость! Разве прыжком с края платформы можно искупить уничтожение её записей?! С каким удовольствием Мамочка повернула бы время вспять, лишь бы вновь оказаться на платформе! Но накатила волна отчаяния: ничего теперь не исправить...
Тут всё смешалось: удар о буфер, отчаянный визг тормозов, вопль гудка поезда, крик ужаснувшейся толпы, словно вылетевший из одной груди, чей-то немой протест против свершившегося, чья-то безудержная радость. Мамочку отбросило на рельсы, и она уже не осознавала, бьёт ли её током или давит колёсами, потому что всё внешнее восприятие мира свелось к навалившейся со всех сторон невыносимой боли и вспышке ослепительно-белого света.
Часть 4,
или
День отдельный
Долгий разговор с последствием
Нам будут долго предлагать
не прогадать.
Ах, скажут ведь, что вы ещё
не жили!
"Вам надо только, только
начинать".
Ну а потом предложат:
или - или...
Или пляжи, вернисажи,
или даже
Пароходы, в них наполненные
трюмы,
Экипажи, скачки, рауты,
вояжи
Или просто "деревянные
костюмы".
(В.Высоцкий, "Деревянные
костюмы")
- Начинается отделка щенка
под капитана.
(А.Грин, "Алые паруса")
Дорога очистилась, и новичок увидел того, кого уж никак видеть не ожидал: Деда Гавроша. Правда, сейчас это не был обычный приторно улыбающийся старикашка с ужасно противной чёлкой. Да, чёлка по-прежнему спадала на лоб, лицо по-прежнему оставалось морщинистым, словно помятым чьей-то сильной рукой, сам Дед Гаврош по-прежнему был невысоконьким, чуть-чуть полноватеньким. И несмотря на разделявшее их расстояние и утреннюю свежесть, юноше почему-то казалось, что он чувствует исходящий от Деда Гавроша дух старого козла. Зато приторная улыбочка исчезла напрочь, и оттого он сделался чрезвычайно серьёзным и... казался почему-то даже немного страшноватым.
