Никита Елисеев - Судьба драконов в послевоенной галактике
Ларва то собиралась в тугой ком, то распластывалась золотой тканью с темнеющими проплешинами.
И чем больше чешуек прокалывал де Кюртис, тем конвульсивнее, резче делались ее движения.
Куродо опустился на корточки. Огнемет упер меж расставленных ног в кушетку.
- Это что же, - поинтересовался он, - мне так и сидеть, покуда вы, ваше сиятельство, онанизмом занимаетесь? Тырк, пырк, пырк, тырк, - передразнил Куродо.
- Жить хочешь, - спокойно ответил де Кюртис, - посидишь потерпишь.
- Егор, - крикнул Куродо, - у тебя дома целый арсенал по стенам развешан... Кинь мне какой-нибудь зуб или клык...
- Сиди смирно, - озлился де Кюртис, - ты что, в ларву собрался драконьим клыком тыкать? Ты лучше просто в нее сам прыгни...Тот же эффект.
- Ну тоска же, - пожаловался Куродо. - Сидишь, как петух на жердочке. Впору закукарекать.
- Не выражайся, - попросил де Кюртис, - и поблагодари судьбу, что ларва очнулась, когда ты ее сшивал, а не тогда, когда надевал... Все равно что надеть огонь...
- Ух, тоска, - заныл Куродо, - ну, тоска! Слышь, де Кюртис, давай я ее из огнемета полосну - подобное подобным. И перепрыгну, родимую...
- Не вздумай, - предупредил де Кюртис.
- Святогору ларва попалась, он так поступил, - недовольно буркнул Куродо.
- Святогору, - объяснил де Кюртис, - закон был не писан. Ты еще вспомни, что он с драконами для дам вытворял. Святогор был вроде Джека...
Мне захотелось узнать, что такое вытворял Святогор с драконами для дам, но тут из-за плеча де Кюртиса выглянула Глафира и принялась стыдить Куродо:
- Куродо, ну веди себя пристойно. Совсем невтерпеж? Как маленький, честное слово. Мало того, что в квартиру эту дряню притащил, так еще и кобенится... ты мне про Святогора рассказываешь, а хочешь я тебе про Джеймса Паваротти расскажу... Он вот так же на кушетку прыгнул, за огнемет схватился, а ларва - хлоп! - и облепила его, ни головы, ни ног, приляпала к стене, распластала - только вопль... такой вопль, что из магазина прибежали... Знаешь, магазин на углу?..там ветчину хорошую дают... Оттуда прибежали, ты тоже так хочешь?
- Глаша, - озлился Куродо, - ты меня не пугай... ты эти истории в карантине рассказывай на лекциях по технике безопасности... А меня пугать не надо. Я - пуганый.
- Пуганый, - сказал де Кюртис, - а глупый. Глупость, она даже страхом хооп, - он проколол очередную чешуйку, - не излечивается...
- Ты меня не учи, - взбеленился Куродо. - ты мне мозги не компостируй. осточертеет же вот так сидеть...
- Ну, ляг, - хмыкнул де Кюртис. - что я тебе еще могу посоветовать, он скосил глаза и предложил мне, - Джек, если минут через пять ларва не потухнет - заступай на вахту.
- Э, - забеспокоился Куродо, - это вместо нормальной чешуи вы мне тряпку какую-то сделаете? И я еще ждать буду?
- У, блин, зануда, - улыбнулся де Кюртис, - ну, если тебе так ждать не хочется, прыгни, прыгни в ларву... Короче короткого. Минута вопля, сверканье до потолка, а потом - горстка пепла. Валяй... Хоооп...
Любо-дорого было смотреть, как де Кюртис управляется с копьем, ни одного лишнего укола, точно в середину чешуйки... Де Кюртис и машину так же точно водил, если не было необходимости - медленно-медленно, спокойно... и еще объяснял при этом: "Настоящий водитель - это тот, кто ловит кайф от медленной езды... это как с бабой. Умеючи-то и долго...
- Я тебе говорю, - Куродо поднялся на кушетке и взял в руки огнемет, я шарахну, как Святогор, и перепрыгну... рискну, зато у меня будет целая чешуя и еще такая... матовая... а вы мне... тряпку какую-то...
- Слушайте, - вмешался Георгий Алоисович, - он уже всех заманал. Хочется - пусть прыгает, как Святогор. Ему добро делают, а он фыркает. Брось... Брось, говорю, у тебя что, своих дел нету?
Де Кюртис, видимо, не послушался бы Георгия Алоисовича, но тут добавил масла в огонь Куродо:
- Конечно, нету, - фыркнул он, - были бы у него дела, он бы так тыркался?
Де Кюртис отшвырнул пику в сторону:
- Все, надоело! Давай - сади из огнемета, родимый! Ребята, отошли от двери - быстро! Не застите ему вход... и выход.
Мы отпрянули от двери.
Куродо вскинул огнемет и ударил струей огня в ларву.
На мгновение я ослеп от ярчайшего света, сжатого в небольшой коробочке комнаты.
На мгновение меня хлестнуло обжигающим жаром, словно в комнате Куродо завелся небольшой, но активно действующий вулкан...
Я увидел, как Куродо перемахнул через пламенеющую корчащуюся лужу ларвы...
Он бы успел. Секунды жизни, отпущенные ларве, были секундами его спасения.
Однако он как-то неловко споткнулся, запнулся ногой о ногу, поскользнулся, упал, и на его распростертое тело шлепнулась сверху мантией, покрывалом - недоубитая, недосожженная ларва.
Куродо взвыл и протянул к нам руку.
Ларва всасывала, вбирала его в себя, наползала на него, его болью, его уничтожаемым телом продлевая свою жизнь, свое страдание.
Я дернулся было к Куродо, но на мне тут же повисли де Кюртис и Георгий Алоисович.
- Ааа! - орал Куродо. - Убейте! Пикой проколите!.. Или вырвите, вытащите меня отсюда!
- Не будь идиотом, - выхрипнул де Кюртис мне в самое ухо, - бабка за дедку, мышка за жопку... Номер два - и ты тут такой вселенский пожар...
Я почти справился с Георгием и де Кюртисом, когда Георгий Алоисович закричал:
- Степа! Родной! Помогай! Папаня в огонь хочет нырнуть! За други своя называется!
Степан, вернувшийся из Конторы, подскочил ко мне и вцепился лапой в шею. От боли я чуть не взвыл, как погибающий на моих глазах Куродо.
Тут-то я и услышал спокойный голос Валентина Аскерхановича:
- Чего вы его держите? Пустите его, если ему так хочется.
Ларва, словно волна, последним рывком своего лужеобразного тела накрыла Куродо с головой, вспыхнула и рассыпалась прахом и пеплом. Ничего... Только горстка пепла... меня отпустили. Куродо... я прекрасно понимал, что никто из "отпетых" не умирает своей смертью... но Куродо... парень из карантина... тот, с которым... и ничего, ничего...
Я повернулся и с силой саданул Валентина Аскерхановича по челюсти. Валя спиной открыл дверь и рухнул на пол.
- Ох, и нравы у вас в северном. - только и смог сказать Георгий Алоисович и покачал головой.
- У нас в Южном, - усмехнулся де Кюртис, - не лучше.
Валентин Аскерханович встал на четвереньки и выплюнул кровь.
- Михаил Богданович, - жалобно спросил он у де Кюртиса, - за что меня Джек Джельсоминович?
- Я думаю, - резонно заметил де Кюртис, - что об этом лучше было бы спросить у самого Джека Джельсоминовича. Но мне кажется, что вы, мон шер, огребли по рылу за вовремя поданный разумный совет, исполненный истинного, де Кюртис улыбнулся, - человеколюбия.
- Папа, - Степан тронул меня за плечо, - пошли.
Я старался не глядеть на него. Я боялся, что после гибели Куродо я заору на Степана так, как орал на него в детстве. Мне будет невыносимо видеть его глаза... Кто, как не я, виноват во всем, что случилось и еще случится со Степаном?
