Ирина Дедюхова - Повелительница снов
ОНА — НЕ ЖЕНЩИНА, ОНА — САМОДОСТАТОЧНАЯ СИСТЕМА!
Варя стала взрослой самостоятельной женщиной. Даже слишком самостоятельной. И призрак, по прежнему сидевший возле нее, сковывал ее, напоминал о том, о чем ей совсем не хотелось помнить. Она давно стала самодостаточной системой. Никто не был нужен ей, кроме дочери. Но она заранее смирилась и с тем, что сама будет нужна дочери только до определенного природой времени. А вот ее муж был волен делать все, что хочет, вот это совершенно не ее дело, ее это не касалось. Он почему-то не хотел быть ей мужем по-настоящему, словно решил и жизнь прожить понарошку. Ему нравилось демонстрировать жену своим новым друзьям и сослуживцам, выслушивать завистливые реплики о ней, ему нравилось с женой и дочерью идти по городу, где женщины сначала кидали на него призывные взгляды, которые тут же гасли, когда они замечали Варю. Дома же он был скучен, лежал у телевизора, подсмеивался над Варей, которая упорно работала над диссертацией.
Работа так захватила ее, что отношения с Алешей без душевной близости и человеческой теплоты уже не ранили ее как прежде. Но почему-то иногда Алексею страстно хотелось вновь видеть перед собой ту наивную смешливую девушку, которой она была когда-то. Он вспоминал, что раньше она так много смеялась, что он узнавал о том, пришла ли она уже на работу по ее громкому заливистому хохоту, который он слышал, еще только входя в корпус. Как он боролся с ее смехом! Ему было так тогда стыдно за нее. Но спокойная уверенность и равнодушие, окружавшие теперешнюю Варьку словно броней, пугали его. Он полагал, что ему надо только задеть ее за живое и все вернется: милая непосредственность, слезы и смех по любому поводу. И он решил попытаться вновь несколько усовершенствовать свою супругу. Здесь, по его мнению, надо было начать с ее внешнего вида, приблизить его к общепринятым стандартам, и в этом он понимал гораздо больше ее. А Варька так и не научилась кожей чувствовать мельчайшие изменения в моде, до сих пор предпочитая всему широкие юбки и кофты с оборками, она все тянулась к давно ушедшему хуторскому шику конца прошлого века.
Алексей, проходя с ней по улице, обращал ее внимание на хорошо одетых женщин и девушек, выказывая свое недовольство ее совершенно немодным видом. Варя понимала стремление мужа доступными ему средствами сблизиться с ней, ее радовало уже и то, что он думает о ней. Но почему-то сравнение с другими женщинами всегда было не в ее пользу. Она располнела после родов, округлилась. До замужества она сохраняла стройную девичью, почти детскую фигурку, которая теперь раздалась в бедрах. Плечи ее стали шире, а грудь, которой она кормила их дочь, естественно, больше. Варя расцвела махровой южной красотой, ее тело властно требовало хозяйской ладони, а муж без конца только и шпынял ее за лишние килограммы. Она пыталась голодать, но не наедавшаяся малышка стала плакать ночами, и Варя с отчаянием оставила свои попытки вновь стать для мужа желанной.
Она раздала за ненадобностью обносившимся, замученным жизнью, худым подругам, навещавшим ее, весь свой девичий гардероб, доставив им нежданную женскую радость. На этот счет мама и Алексей были едины в своем мнении — со своими вещами она поступила совершенно по-дурацки. На приобретение новой одежды нужны были деньги и время. Позволить себе покупать вещи с барахолки они не могли, а то, что приносили маме беззубые продавщицы, было добротным, но совсем не модным. Просить деньги у родителей, которые помогали ее семье выжить, она не могла. Отец все утешал Варю, что когда она защитится, то у нее будет и хлеб, и масло на хлеб. Для Варьки это означало, что ее Алеша будет всегда с хлебом и маслом. Ее удивляло его нетерпение, ведь не голодом же они сидят и не голые ходят. Но все их общие разговоры вновь и вновь сводились лишь к тому, что с юности было ее самым слабым звеном — к одежке.
— Варя, если ты совсем не умеешь одеваться, то хоть на людей посмотри! Вот, видишь, какие сапоги нынче носят, на хлястики внимание обрати! И сколько можно быть такой толстой? Стыдно по улице с тобой идти! Все женщины аэробикой занимаются, а ты — дизель-молотами!
А Варя с тоской высматривала в толпе толстух и думала, любит ли их кто-нибудь при таких размерах? Она мысленно мерилась с ними окружностью бедер, выходило для нее не так уж и плохо, но она, конечно, была к себе снисходительна. Но почему Алеша не мог проявить к ней хотя бы часть той снисходительности, в которой она не отказывала и ему? К следующей весне у них остались только две нескончаемые темы: ее одежда и ее подлый срыв Алексея из аспирантуры. Ему-то одежду покупали его родители, непременно требуя за нее предоплаты. Варю это несколько коробило, поскольку его родители были прекрасно осведомлены, что молодые живут на хлебах сватов. Но свекор и свекровь почему-то считали, что раз ее папа и мама могут себе позволить помогать им, то, значит, они очень богатые, и церемониться с ними нечего. Такое отношение здорово осложняло взаимопонимание в Варькиной семье, и, в первую очередь, Алешину жизнь в их доме. И в этом бабушка была права, доказывая ей неоспоримые преимущества родительского сватовства. Ведь выходишь замуж за парня, а всю жизнь живешь с его родителями, даже если их нет рядом. Однажды во время их прогулки со спящей в коляске дочерью, ее так достал тихий раздраженный шепот Алеши на вечные темы, что она сорвалась, хотя понимала, что муж просто не может иначе высказать свою неуверенность перед будущим и недовольство неустроенностью их быта. Она неожиданно покатила колясочку быстрее и значительно оторвалась от не поспевающего за ней мужа. При этом она смотрела не на женщин, а на идущих во встречной толпе мужчин. Заметив симпатичного холеного мужчинку лет сорока в пыжиковой шапке и кашне из тонкой шерсти, Варя радостно, как старому знакомому ему разулыбалась, тот немедленно сделал резкий крен в ее сторону. Пальтишко с расставленными пуговицами и потертые сапожки ни сколько не портили молодого очаровательного личика с откровенным развязным выражением. Не обращая внимания на коляску, мужчина стал спрашивать дорогу к нотариальной конторе. Под поощрительным Варькиным взглядом он пояснил, что разводится с женой и в настоящий момент делит имущество. Что машина уже, к сожалению, не его, поэтому он и топает на своих двух, заверить этот факт нотариально. Варя развернула свою коляску и поперлась показывать ему дорогу, жалостно поигрывая глазенками. Ах, как от такого можно уйти, да еще и машину отнять! Но что-то же эта стерва должна была ему оставить? Конечно, у него есть… В этот момент подскочил Алексей и за шиворот оттащил ее от разведенца.
— Блядь — это не женщина!
