Питер Уоттс - Ложная слепота
Этим словам полагалось вызвать мелочную, эгоистичную радость.
— Все ложится на меня, — проговорил я. — Вот что ты хочешь сказать. Я сраный стенографист, и все ложится на меня.
— Да. Прости меня за это.
— Простить тебя?
Сарасти взмахнул рукой. Лица сгинули; осталось лишь два.
— Ибо не ведаю, что творю.
* * *Новости расцвели в КонСенсусе за несколько секунд до того, как Бейтс их огласила: тринадцать шумовок не показались из-за Большого Бена по графику — Шестнадцать. Двадцать восемь.
Отсчет пошел.
Сарасти пощелкивал про себя, пока они с майором играли в салки. Тактический дисплей заполняли многоцветные сияющие нити, клубок обновленных прогнозов, сложных, как искусство. Они оплетали планету волокнистым коконом; «Тезей» висел в отдалении нагой искрой.
Я ожидал, эти линии наколют нас, точно иглы — бабочку. Странно, ни одна из них этого не сделала, но модель охватывала только ближайшие двадцать пять часов и оставалась надежной вдвое меньше. Даже Сарасти и Капитан не Могли заглянуть в будущее дальше, когда в воздухе так много булав. Однако и у этой тучи была слабенькая светлая изнанка: стада скоростных левиафанов не могли просто прихлопнуть нас без предупреждения. Очевидно, для этого им все же придеться лечь на нужный курс.
После того как нырнул «Роршах», я уже подумал, что законы физики отменились.
И траектории излучали угрозу. Минимум три шумовки на ближайшем обороте должны были пройти в сотне километров от нас.
Сарасти, раскрасневшись, потянулся за инъектором.
— Пора. Пока ты дуешься, мы переоборудуем «Харибду».
Он приставил иглу к горлу, сделал укол. Я продолжал пялиться в КонСенсус, пойманный в текучую паутину огней, словно мошка у фонаря.
— Сири, сейчас же.
Он вытолкнул меня из своей палатки: Я выплыл в коридор, ухватился за подвернувшуюся ступеньку — и замер.
Хребет кишел солдатиками. Они патрулировали туннель, стояли на посту у фабов и шлюзов, огромными насекомыми цеплялись за ступени раздвигающихся позвоночных лестниц. Медленно и неслышно растягивался сам корабль.
Такое может быть, вспомнил я. Гофры хребта сжимались и расслаблялись, точно мышцы, ствол звездолета мог вытянуться на две сотни метров, чтобы удовлетворить запоздалую нужду в лабораторном или свободном пространстве.
Или пехоте. «Тезей» расширял поле боя.
— Идем. — Упырь обернулся в сторону кормы.
— Что-то происходит, — вмешалась Бейтс сверху.
Мимо прополз прилепленный к расширяющейся переборке аварийный наладонник. Сарасти подхватил его, набрал команду. На стене проявилось рабочее окно Бейтс: крошечный кусочек Большого Бена, экваториальный квадрант всего парой тысяч километров в поперечнике. Там вскипали тучи, там зарождался бурлящий вихрь, кружащийся слишком быстро, чтобы казаться реальным. Поверх изображения накладывались круговерти заряженных частиц, скованных спиралью Паркера. Там поднималась из глубины туша.
Сарасти защелкал горлом.
— МРИ?[86] — спросила Бейтс.
— Только оптический диапазон.
Сарасти подхватил меня за руку и без усилий поволок в сторону кормы. Окно бежало рядом с нами по переборке; на глазах у меня семь шумовок вырвались из-под облаков, неровный круг раскаленных докрасна прямоточников, рвущихся в космос. Миг спустя КонСенсус просчитал их траектории; сияющие дуги вознеслись, обнося корабль, точно прутья клетки.
«Тезей» содрогнулся.
В нас попали, подумал я. Внезапно неторопливое расширение хребта перешло на форсаж; складчатые стенки дернулись, расправляясь, потекли мимо моих протянутых пальцев, в то время как захлопнутый люк уплывал вперед…
…уплывал вверх.
Это не стены двигались. Это мы падали под шальное, пронзительное блеяние сирены.
Что-то едва не вырвало мне сустав из плеча — Сарасти одной рукой вцепился, пролетая, за ступеньку лестницы, а другой поймал меня, иначе нас обоих размазало бы о торец фабрикатора. Мы повисли. Я весил, должно быть, килограммов двести; пол содрогался в десяти метрах у меня под ногами. Корабль стонал вокруг нас. Хребет полнился скрежетом гнущегося металла. Пехотинцы Бейтс цеплялись за стены когтистыми лапами.
Я потянулся к лестнице. Та шарахнулась прочь: «Тезей» гнулся посередине. Мы с Сарасти разворачивались к центру хребта, словно маятник на цепочке.
— Бейтс! — взревел вампир. — Джеймс!
Его судорожная хватка на моем запястье ослабела. Я потянулся к лестнице, раскачался, поймал.
— Сьюзен Джеймс забаррикадировалась в рубке и отключила автономное управление кораблем. — Незнакомый голос, невыразительный и мерный. — Она без согласования запустила двигатель. Мною начато контролируемое заглушение реактора. Предупреждаю: маршевый привод будет в нерабочем состоянии на протяжении минимум двадцати семи минут.
Это, понял я, корабль спокойно возвысил голос над воем сирен. Сам Капитан. С Обращением к Экипажу. Необычно.
— Рубка! — рявкнул Сарасти. — Открыть канал! Кто-то кричал. Были в этом крике слова, но я не мог их разобрать.
Внезапно Сарасти отпустил меня.
Он рухнул наискось вниз. Там его поджидала переборка, чтобы прихлопнуть, точно муху. Через полсекунды ему переломает обе ноги, если не размажет сразу…
Внезапно мы снова оказались в невесомости, а у Юкки Сарасти — синеющего, окостеневшего — пошла изо рта пена.
— Реактор отключен, — доложил Капитан. Вампир ударился о стену и отлетел. У него припадок, понял я.
Я отпустил лестницу, оттолкнулся. Вокруг меня кособоко кружил «Тезей». Сарасти бился в воздухе, с губ его срывались щелчки, свист, сдавленный хрип. Глаза распахнулись так широко, что веки исчезли без следа. Зрачки стянулись в зеркально алые точки. Кожа на лице подергивалась, будто пытаясь уползти прочь.
Впереди и сзади боевые роботы удерживали позиции, не обращая внимания на нас.
— Бейтс! — заорал я, задрав голову. — Нам нужна помощь!
Всюду — углы. Сварные швы на стенах. Резкие тени и выступы на броне каждого робота. Решетка врезок две-на-три, в черных рамочках, плывущая в главном окне КонСенсуса: два здоровенных сросшихся креста прямо напротив того места, где висел Сарасти.
Это невозможно. Он только что принял свои антиэвклидики. Я видел. Если только…
…Кто-то не подменил ему лекарство.
— Бейтс! — Она поддерживала контакт с пехотой, роботы при первом же признаке беды должны были ринуться к нам на помощь и уже волочь командира в лазарет. Они ждали, невозмутимые и недвижные. Я уставился на ближайшего. — Бейтс, ты там? — И — на случай, если нет — обратился напрямую к пехотинцу: — Ты в автономном режиме? Голосовые команды принимаешь?
