Валерий Большаков - Другие правила
— Как тут холодно! — Девушка стянула к горлышку тонкую ткань, стыдливо пряча вырез.
— А ну, — сурово сказал Колманов и грозно нахмурил брови, — марш в постель!
Девушка переступила ногами, нимало не беспокоясь. Оглядев стажера, она захлопала ресницами на главного киберинженера.
— Вы Жилин, да? — спросила полуночница, высматривая в Глебе некое сходство с образом положительного героя и находя его.
— Он самый, — поклонился Жилин. — А вы — Наташа?
Наташа Колманова присела в книксене, оттягивая ночнушку за складку.
— Антон, — поклонился стажер, густо краснея.
Девушка улыбалась, а Глеба в этот момент пробрало тоскливое воспоминание — о Гунилле. Промелькнувшей тени Наташа не заметила.
— Наташка, — просяще сказал Колманов, — ну пол же холодный!
Барышня вздохнула, состроив гримаску великомученицы, и взялась за ручку двери.
— Спокойной ночи, — сказала девушка, удовлетворясь произведенным эффектом, и перешагнула через комингс. Полупрозрачный стереосинтетик плотно обтянул подвижные ягодицы, мелькнула розовая пятка, и дверь закрылась, гася промельк девичьей улыбки.
— Я ее и шлепнуть боюсь, — признался, смущаясь, Колманов. — Мучение мое…
Жилин кивнул с полным пониманием.
— Пошли на кухню, — пригласил хозяин, — а то так и будут ходить…
Кухонный отсек занимал дольку круглого купола — две стенки смыкались под прямым углом, а третья, вогнутая, замыкала скосок. Колманов выглянул в маленький иллюминатор и задернул зачем-то занавеску.
— И много у вас народу? — спросил он без околичностей. — Садитесь, что стоять…
— Мало, — с той же прямотой ответил Жилин и осторожно присел на табурет из тонких блестящих трубок. Антон прислонился к стене.
— А оружие имеется? — спросил Колманов.
— Откуда?
Фармбой закряхтел.
— Черт, что ж делать… — Он потер щеку. — Так бы я тебе хоть сотню ребят привел, а без оружия… М-да…
— Бойцы — ладно, — сказал Жилин, — мне сейчас нужны метеотехники, инженеры-аэрологи и терраформисты. Срочно.
Фармбой оживился.
— О, так я и сам могу метеотехником! — сказал он. — По образованию я оператор систем внутреннего транспорта, но климатизатор соберу и разберу с закрытыми глазами. Я ж из мерзлотников, в Заполярье работал на макропогодниках.
— А климатическую станцию, ту, что на мальпаисе, — сможете запустить?
— Какие проблемы! — фыркнул Колманов. — В два счета!
— Ну, вообще хорошо! — сказал Жилин обрадованно. — А вы, случайно, не знаете… тут где-то туристы бродят, целая группа. Не подскажете, где их надо искать?
— Туристы? — переспросил Колманов. — А они-то тебе зачем?
— Да я всех хочу собрать, кого найду. А у этих тут сафари, устроили большую охоту на рыбозмей…
— А, ну тогда конечно, — Колманов изобразил понимание, — изымем оружие для шохо…
— И вы туда же, — вздохнул Жилин. — Замучили уже…
— А… чего? — не понял Колманов.
— Того! — резко сказал Жилин. — Какие, на фиг, шохо?! Какие хомо?! Что за привычка делить? Мы — люди! Все, без исключения! И те, что на Марсе, и землежители! И «арбайтеры», и неработающие! Все!
— Ага, — криво усмехнулся Колманов, — человек человеку друг, товарищ и брат. Тунеядец мне брат?! — завелся он. — Или туристы твои? Болтаются, как говно в ополонке! На хрен мне нужны такие друзья-товарищи!
— Тогда извини, — по-прежнему резко сказал Жилин, — не по адресу пришел! Я хочу собрать ополчение, и мне насрать, кто за мной пойдет — шохо или хомо, работник или неработающий!
Колманов вскочил, опрокидывая табурет. Сгреб пальцы в кулаки. Антон испуганно взглянул на Жилина — мастер был невозмутим, как будто его это и не касалось.
— А мне не насрать! — прошипел фармбой. — Ладно, там шохо — хомо! Если землежитель нормальный, он тут быстро «омарсианится»! Но «жруны»… Куда их, на хрен, в ополчение?! Да им бы только пожрать побольше да поспать подольше! Бойцы, блин!
— Не могут — научим, — спокойно сказал Жилин, — не хотят — заставим. Неработающих, кстати, больше, чем прочих. Тебе понравится, что они всем скопом запишутся в «Пурпурную гвардию»? Или ты предпочитаешь, чтобы Локи из них исполнителей понаделал?
Колманов засопел. Молча достал из холодильника поллитра, плеснул по сто граммов в три «груши».
— Попробуйте не выпейте только… — проворчал он и поставил на стол миску с вареной «фиолеткой».
Жилин поднял «грушу» и вопросительно глянул на Колманова.
— Ну, за победу! — буркнул фармбой и чокнулся с Глебом и Антоном.
Жилин выдохнул и сделал два глотка. Горло обожгло душистым и горячим, прокатилось по пищеводу, пробрало, растеклось, согрело… Во рту было терпко. Запахло мандариновыми корками. Глеб посмотрел на Антона — того аж передернуло.
— Капустовка, на оболочках спор настаивали… — просипел Колманов скороговоркой и запихал в рот кусок ложномяса. — Закусывай, закусывай…
Жилин зажевал хороший шматик.
— Туристов твоих, — неторопливо сказал Колманов, — я бы поискал за Кордильерами, по разломам. Хафмун-Вэлли, Фоссил-Крик, Ребристая гора, Органная скала — где-то там они все. Ну, давай еще по одной…
— Не, хватит. Пойдем мы.
Колманов будто и не слышал — долил себе, Жилину и Антону.
— Сейчас вместе пойдем, — сказал он с будничной ноткой в голосе, — соберем всех да и двинем… Ну, поехали!
Фармбой лихо опорожнил пластиковую «грушу». Жилин отхлебнул для приличия и отставил. Антон к своей не притронулся.
— Наташка! — Колманов решительным шагом направился к овальной двери в спальный отсек, просунулся в нее и скомандовал: — Поднимайся давай! Переезжаем!
— К Жилину? — сонно пробормотал Наташин голос.
— Да, да!
— Чичас я…
Колманов сделал знак Жилину — подожди, мол, — и вышел в коридор. Через приоткрытую дверь донесся осторожный стук, затем приглушенный голос:
— Я это… Ничего не случилось. Пока. Собирайся, Оскар. Уходим в подполье, хе-хе… Рома спит? Буди его. Только тихо, у нашего исполнителя сон чуткий… Давай.
Звякнула еще одна дверь, но слов было не разобрать.
— Побудь здесь, — сказал Жилин и выскользнул в коридор. Из спального отсека вышла Наташа, умытая и волосы уложены. Подмигнула Антону.
— Можно? — громко прошептали из коридора.
— Просим, просим, — пропела Наташа, впуская двух парней в серых комбинезонах с наклеенными латками на локтях и коленях, и вышла. Парни напомнили Антону деревенских парубков на светском рауте, больших, неуклюжих, не шибко сведущих в этикетах и табльдотах.
— Оскар, — первым протянул руку туповатый с виду, добродушный увалень. Ладонь у него, однако, была — сплошная мозоль.
