Филип Фармер - Т. 13. ЭКЗОРЦИЗМ. Ловец душ. Плоть
Он пролетел над голубыми ошметками и обрушился на поле белых вуалей, за которыми прятались красные губы, белых разлетающихся юбок и обнаженных девственных грудей.
Потом он упал в западню кружева и плоти и скрылся с глаз.
VIII
До вечера следующего дня Питер Стэгг не просыпался. И все же из своей компании он поднялся первым, если не считать Калторпа, который уже сидел рядом с постелью своего капитана.
— Ты давно здесь? — спросил Стэгг.
— В Балтиморе? Сразу вслед за тобой. Я видел, как ты направил лося на жриц — и все, что было потом.
Стэгг сел и застонал:
— У меня все мышцы болят, будто я горы перетаскивал.
— Так и было. Ты не хотел остановиться до десяти утра. Но у тебя не только мышцы должны болеть. Как спина?
— Болит немножко. Жжет слегка справа внизу.
— И все? — Белые брови Калторпа поползли вверх. — Единственное, что я могу сказать, — эти твои панты не просто гонят в кровь филопрогенетивные гормоны. Они еще помогают восстановлению клеток.
— К чему ты это все?
— Тебе прошлой ночью один человек всадил в спину нож. Тебя это, впрочем, ни от чего не удержало, а рана почти зажила. Конечно, нож вошел не глубже дюйма. У тебя на редкость твердые мышцы.
— Что-то такое смутно помню, — сказал Стэгг. Он вздрогнул. — А что с ним потом сталось?
— Женщины разорвали его на куски.
— А за что это он меня?
— Похоже, умственно неуравновешенный. Он позавидовал твоему интенсивному интересу к жизни и ткнул тебя ножом. Он, конечно, совершил страшное кощунство. Женщины его разорвали зубами и ногтями.
— А почему ты говоришь, что он был умственно неуравновешенный?
— Потому что так это и было — по крайней мере с точки зрения местной культуры. Никто в здравом уме и твердой памяти не возразит, чтобы его жена совокупилась с Солнце-героем. Это на самом деле была бы великая честь, поскольку обычно все время Солнце-героя посвящено девственницам. Ты, впрочем, вчера ночью сделал исключение. Для всего города. Или, по крайней мере, постарался.
Стэгг вздохнул:
— Прошлая ночь была хуже всех. Правда, что я вчера откатал больше обычного?
— По крайней мере балтиморцы в этом не виноваты. Ты сразу взял высокий тон, растоптав этих жриц. Кстати, в чем был смысл этого?
— Не знаю. В тот момент показалось, что так будет хорошо. Может быть, подсознательное желание отомстить тем, кто все- это устроил. — Он показал на свои панты. И тут же вспомнил о предательстве Калторпа:
— Ты, Иуда! Ты почему от меня все скрываешь?
— Кто тебе сказал? Та девушка?
— Да. Неважно. Давай, док, колись. Если это больно, все равно выкладывай. Я тебя не трону. По пантам видно, в своем я уме или нет. Видишь, они болтаются.
— Смысл событий я стал подозревать, как только чуть освоил язык, — начал Калторп. — Но не был уверен, пока они не навесили на тебя эти панты. Потом я не хотел тебе говорить, пока не придумал способа удрать. Я боялся, что ты можешь сломаться. Вскоре я увидел, что ты, даже если убежишь утром, вернешься к вечеру — если не раньше. Этот биологический прибор у тебя на лбу дает тебе более чем практически беспредельную возможность разбрасывать свое семя: он еще дает тебе непреодолимый порыв поступать именно так. Он тебя полностью захватывает — завладевает тобой. Ты — самый выдающийся случай сатириаза за всю историю человечества.
— Как это на меня действует, я знаю, — нетерпеливо перебил Стэгг. — Я хочу знать, что это за роль я играю? Какова цель? И зачем нужен весь этот солнцегеройный антураж?
— Не хочешь сначала выпить?
— Нет! Я не хочу топить горе в вине. Сегодня я хочу что-нибудь сделать. А потому дай-ка мне большой глоток холодной воды. А еще я до смерти хочу помыться, смыть весь пот и слизь. Но это подождет. Прошу вас, рассказывайте, сэр. И покороче, черт тебя возьми.
— У меня нет времени углубляться в мифы и историю Дисии, — сказал Калторп. — Это может подождать до завтра. Но я могу очень точно тебе описать, что за сомнительной чести пост тебе достался.
Коротко говоря, в тебе сошлись несколько религиозных ролей, в частности Солнце-героя и Царя-Лося. Солнце-герой — это человек, которого каждый год выбирают для изображения в символической форме обхода Солнца вокруг Земли. Да-да, я знаю, что это Земля обходит вокруг Солнца, и дисийские жрицы тоже знают, равно как и неграмотные массы. Но с практической точки зрения Солнце обходит вокруг Земли, и так об этом мыслят даже ученые, когда не мыслят научно.
Итак, Солнце-герой выбирается, и он символически рождается в церемонии, происходящей около 21 декабря. Почему тогда? Потому что это день зимнего солнцестояния. Солнце слабее всего и достигает самой южной точки.
Поэтому тебе пришлось пройти через сцену имитации родов.
И поэтому ты теперь идешь по дороге на север. Тебе предназначено пройти путь, который проходит Солнце после зимнего солнцестояния. И ты, как Солнце, будешь все сильнее и сильнее. Ты заметил, как растет действие пантов? Доказательство — тот сумасшедший номер, который ты отколол, когда оседлал лося и переехал жриц.
— А что случится, когда я доеду до самой северной точки? — спросил Стэгг. Он говорил спокойно и владел собой, но кожа под бронзовым загаром побледнела.
— Это будет город Альбани, который мы знали как Олбэни, штат Нью-Йорк. Самая северная точка государства Дисия. И там живет Альба, Богиня-Свинья. Альба — это Колумбия в ипостаси Богини Смерти. Ей посвящена свинья, потому что она, как и смерть, всеядна. Еще она Богиня Белой Луны — другого символа смерти.
Калторп замолчал. Он, казалось, не может продолжать разговор, глаза его затуманились.
— Давай, — подбодрил его Стэгг. — Я выдержу.
Калторп сделал глубокий вдох и продолжал:
— Согласно дисийскому мифу, на севере Богиня Луны берет Солнце-героя в плен. Иносказание, обозначающее, что он…
— Погибает, — закончил Стэгг.
Калторп сглотнул слюну:
— Да. Солнце-герой оканчивает Великий Путь в летнее солнцестояние — 22 июня.
— А что же ипостась Великого Лося, Двурогий Царь?
— Дисийцы — всякие, но прежде всего экономные. Они объединили роли Солнце-героя и Царя-Лося. Он — символ мужчины. Он рождается слабым и беспомощным младенцем, вырастает сильным и мужественным самцом, любовником и отцом. Но и он заканчивает Великий Путь и волей-неволей должен взглянуть в лицо смерти. Когда он с ней встречается, он слеп, лыс, слаб и лишен пола. И… он борется за последний вздох, но Альба безжалостно выжимает из него дыхание.
— Давай без символики, док, — попросил Стэгг. — Сообщай факты на простом английском языке.
