Сергей Плеханов - Заблудившийся всадник. Фантастический роман
— Простите, что перебиваю. Но тут в отличие от вас, Варфоломей Михайлович, я никакой мистики не вижу. Это просто физическая реальность. Какой, скажите на милость, замысел провидения можно усмотреть в том, чтобы забрасывать сюда щеголя из восемнадцатого века — помните, я говорил вам о нем, — хорошего, доброго малого, но вполне равнодушного ко всему, что простирается за пределы настоящей минуты. Он и погиб-то без всякого исторического смысла. Вот что страшно!
— Э-э, милостивый государь, удивляюсь вашей близорукости. Может быть, высший смысл его пребывания в этом времени в том, чтобы вас прикрыть от гибели и обеспечить передачу знания. Ведь то, что вы поведали мне, наполняет мою деятельность совершенно новым содержанием, я, наконец, постиг замысел истории, избравшей меня своего рода демиургом будущего.
— То есть творцом, попросту говоря?
— Здесь низкий стиль не годится, об этом можно говорить только языком гимнов…
— Я с удовольствием послушаю, в чем состоит, по-вашему, миссия демиурга.
— К этому-то я и подбирался, — улыбнулся Воздвиженский. — Наберитесь терпения и не перебивайте меня в случае несогласия… Ну разве что при крайней необходимости…
Ильин рассмеялся и с демонстративной покорностью сложил руки на коленях.
— Вы, наверное, давно хотите спросить, почему я, человек шестидесятых годов, стал монахом. Не думайте, что это обычный случай измены принципам молодости или их пересмотра… То, что я вам сейчас расскажу, будет ответом и на этот вопрос.
…После начала христианизации Руси в Киеве и в крупнейших городах появились представители византийской церкви — греки, болгары, армяне, выкресты из других исповеданий. Под охраной дружин они производили повсеместное уничтожение древнеславянских святилищ и вечевых архивов, хранившихся у волхвов. Жрецы язычества, никогда не сталкивавшиеся с подобными методами борьбы, оказались не готовы к отпору. Наиболее влиятельные из них были брошены в княжеские тюрьмы. Когда же оправившиеся от первого потрясения религиозные вожди славян сумели организовать сопротивление, их начали беспощадно уничтожать.
Применение массированного давления на язычество привело к тому, что в течение нескольких лет были разгромлены все центры прежнего культа, подавляющее большинство памятников письменности погибло. Воздвиженский считал, что немалое — отрицательное — значение имела приверженность волхвов принципу концентрации знания, свойственному всем древним цивилизациям. Суть его состояла в том, что хранителями культуры являлись лишь представители жреческой касты, она ревниво следила за тем, чтобы письменность, летописание и толкование событий настоящего и будущего оставались привилегией посвященных. Уничтожив этот узкий круг хранителей предания, христианизаторы одним ударом отрубили память нации.
Одновременно с Русью то же самое произошло в Польше, Венгрии, Дании, Швеции, Норвегии и Исландии, в славянских государствах Поморья. На протяжении жизни одного поколения по всей северной полосе Европы были ликвидированы политические институты демократии и гарантировавшие их носители национальной культуры. Всеобщее и одновременное истребление письменности и архивов привело к тому, что Север не смог обеспечить сохранения предания хотя бы в каком-то одном заповеднике — с этим термином, предложенным Ильиным, Воздвиженский согласился.
Удар был нанесен как раз по тем странам, которые в течение нескольких столетий вели осознанную борьбу против христианского Юга, принявшего новую религию на пять-шесть столетий раньше. Причем способ проникновения на вершину государственных структур Севера был во всех случаях одинаков военные вожди проходили крещение за рубежами своей страны, а затем, придя к власти и укрепившись, начинали истребление органов демократического самоуправления народа. После этого они объявляли о своей религиозной принадлежности и начинали насильственную христианизацию. Так произошло с датскими и норвежскими конунгами, так были крещены славяне Поморья. Польскому князю Мешко, сватавшемуся к дочери христианского правителя Чехии, было дано согласие только на условиях крещения его самого, а затем и подданных. Владимиру Святославичу пришлось креститься на занятой его войсками территории Западного Крыма, принадлежавшей Византии. Таково было условие, на котором состоялся его брак с сестрой императоров Василия и Константина.
Некоторые из представителей знати, поддерживавшие язычество, попытались бороться с иноземным засильем, но организованные ими восстания носили характер разрозненных выступлений и были быстро подавлены. В таких условиях ушел с политической сцены Новгорода посадник Владимира Добрыня. О нем и еще нескольких староверах — так в народе называли приверженцев язычества — молва говорила как о неких мстителях, ждущих своего часа.
Воздвиженский, близко наблюдавший разгром старой культуры, не раз встречался и с приверженцами низвергнутой религии. Но он пришел к убеждению, что из осколков возродить былое невозможно. На стороне нового учения стояли силы, стремившиеся к смешению культур и народов, что отвечало бы цели установления господства христианства. К их услугам были огромные средства и связи за границами Руси. У староверов не имелось ни богатств, ни поддержки из-за рубежа.
Единственным средством сохранения древней культуры Воздвиженскому виделась национализация церкви. Его не угасший с годами темперамент социального борца подсказывал ему один путь: внедряться в новые религиозно-политические структуры. После смерти жены и детей его уже ничто не связывало, и он решил целиком посвятить себя решению новой жизненной задачи.
Приняв постриг, новоявленный брат Варфоломей отправился в один из греческих монастырей на горе Афон и за несколько лет пребывания там изучил организацию обители и богослужебную практику. Завязав связи с некоторыми влиятельными деятелями константинопольской церкви, он попытался заручиться поддержкой своей идеи — создать на Руси центр монашества. Однако предложение русского инока не встретило энтузиазма. При этом не выдвигалось никаких убедительных причин такого отношения. Воздвиженский понял, что его нынешнее предложение вступило в противоречие с каким-то тайным решением, давно известным высшим чинам царьградской патриархии. Ему осталось только удивляться, что его негласная цель как бы предугадана теми, кто водворял христианство на Руси.
Зная, что руководящие должности в церковной иерархии могут занимать только представители черного духовенства, Воздвиженский пришел к выводу: пока на его родине не будет своих монахов, епископы по-прежнему будут поставляться извне. Это прекрасно понимали и византийцы, оттого и противодействовали попыткам устройства обителей.
