Михаил Харитонов - Факап
Главной проблемой оставалась феодальная аристократия с её вольностями и правами, и прежде всего — с их землями, над которой арканарские короли практически не имели реальной власти.
Опорой всей системы были так называемые "великие бароны" — то есть главы старых семейств, которым даровал земли ещё маршал Тоц. Эти зубры считали себя полновластными хозяевами на своей земле, на короля чихать хотели, религиозностью не страдали и подчинялись только кодексу чести да грубой силе.
Типичным образчиком таковых можно было считать баронов Пампа, владевших немалыми владениями на севере, близь Красного хребта. По легенде, маршал эти земли проиграл основателю рода в честном споре. Спорили о том, может ли сподвижник выпить кружку местного кислого вина через нос. Тот смог. И стал владельцем герба с кружкой и куска холодной земли, кишащей недобитыми бронзовокожими варварами. Однако в земле нашлось серебро, и его было много. Через какие-то полвека бароны обзавелись рудниками, замком, дорогой, а также влиянием при дворе и привилегиями. Арканарские короли много раз пробовали отнять у баронов рудники и неизменно терпели крах: бароны хорошо дрались, особенно за своё кровное... Другие крупные землевладельцы были того же склада. Укротить их силой арканарские короли не могли. Хотя регулярно пытались. Увы, единственным крупным успехом можно было считать разве что покорение острова Хамахаб, стратегически важного, благодаря его близости к ируканским берегам. И то — дело выгорело не столько из-за мощи королевской армии, сколько из-за маразма, в который впал престарелый хамахабский барон, цеплявшийся за власть, и поэтому пытавшийся руководить войсками лично. Но, так или иначе, Хамахаб пал. Остальные бароны сделали правильные выводы и удвоили усилия по охране родовых владений. А также активность при дворе. В основном — вредительскую.
Уравновешивали старых зубров представители эсторской и отчасти соанской аристократии, подвизающиеся при арканарском дворе. Эсторцы происходили из древнейших родов с десятками поколений предков, по сравнению с которыми арканарские землевладельцы смотрелись новичками и парвеню. Правда, их земли редко представляли хоть какую-нибудь ценность, а с деньгами обычно были проблемы. Что касается соанцев, их титулы считались сомнительными. И небезосновательно. Зато у них водились деньги, вложенные во что-нибудь, приносящее прибыль — в суда, рудники, пивные или даже бордели. Так или иначе, эсторцы и соанцы тоже слабо зависели от короля: первые всегда могли вернуться в метрополию, вторые — в Соан или Ирукан, где их охотно принимали.
Зато король зависел от аристократии. В том числе — от баронского ополчения, которое оставалось серьёзной военной силой. При этом все попытки королей построить сравнимую с ним регулярную армию успешно саботировались на самом верху.
Тем не менее, постепенный процесс набирания веса первым лицом — чем систематически занимались все арканарские правители — шёл довольно успешно. Если маршал Тоц, основатель династии, был всего лишь первым среди равных и слугой императора Эсторского, то Пиц Шестой мог по праву именовать себя королём. И убить любого отдельно взятого благородного дона — ну кроме разве что великих баронов. Убить без серьёзных последствий для себя и династии.
Это было очень заметно по изменению стиля правления.
День 88
Сегодня снились летающие цветы. Не как на Пандоре, а земные. Какие-то такие жёлтенькие, маленькие. Они летели с неба на землю вниз. Не падали, а именно летели. Не знаю, как объяснить. Наверное, так: падение — это движение вынужденное и бессмысленное, а полёт — нет.
Проснулся и подумал — может, всё-таки нарисуют мозговеды мне хотя бы чашечку кофе? Открыл глаза — нет, всё та же станция, вся до детальки. То ли не хотят, то ли я всё-таки себе это всё придумал. То есть я живой и действительно здесь нахожусь. Может же такое быть? В общем-то может. Хотя всё-таки... а, не буду. Лучше делом займусь.
Так, значит, на чём мы остановились? На стиле, да.
С точки зрения общественност... тьфу, то есть подданных, нрав арканарских королей с течением времени неуклонно портился. Маршал Тоц лично возглавлял атаки тяжёлой конницы, ел со своими солдатами из одного котла и был суров, но справедлив. Пиц Шестой вообще не выходил из дворца, отличался капризной раздражительностью, а все решения перекладывал на фаворитов, которые возносились и низвергались в прах после очередной истерики Его Величества.
Большинство благородных донов считали короля манипулируемым идиотом. На самом деле манипулируемыми идиотами были, разумеется, именно те, кто в это верил.
Реальная ситуация выглядела следующим образом. Арканарский король не имел достаточного силового и административного ресурса, чтобы править без оглядки на аристократию. При принятии серьёзных решений ему приходилось учитывать интересы благородных и их семейств. Разумеется, он был окружён шпионами, работающими на разные аристократические кланы, а также на всех, кто заплатит.
Чтобы хоть как-то уменьшить внешний контроль, Пиц Шестой использовал пару приёмов — отдающих театральностью, но работающих.
Во-первых, он притворялся истеричным кретином и вырожденцам, принимающим важные государственные решения под воздействием настроения, самочувствия или каприза левой пятки. Ради обоснования и поддержания подобной репутации Его Величество не пощадил памяти родного отца — а именно, распустил через своих шпионов слух, будто он является сыном собственного деда, Пица Четвёртого. Впоследствии — для усиления — деда заменили на прадеда. Он также делал вид, что боится солнечного света (что позволяло ему не покидать дворца — точнее, делать вид, что он его не покидает), а наиболее жестокие и непонятные приказы объяснял дурным расположением дуза и приступами подагры. Подагра у него, впрочем, и в самом деле была — и, похоже, наследственная. Впрочем, и её приступы Пиц Шестой чаще отыгрывал, чем страдал от них на самом деле. Правда, для этого ему приходолось чудить чаще, чем нужно, иной раз даже во вред себе. Но вред был незначителен, а репутация истеричного упрямца того стоила. Поскольку позволяла проворачивать всякие делишки под самым носом у многочисленных недоброжелателей.
Например. В самый чёрный момент полосы сплошного невезения — два неурожайных года подряд, крестьянские волнения, столкновения между сиятельными донами на окраинах с применением войск и при полном опустошении казны — Его Величество Пиц Шестой внезапно устроил пышнейшее отмечание двадцатилетия своей любовницы, доны Ривы. Ради этого король выскреб сундуки до дна и заложил часть коронных драгоценностей. При этом на сам праздник он явиться не соизволил, сославшись на разыгравшуюся подагру. Впрочем, и праздник был так себе — поставщики короля, видимо, нажились сверх меры. Даже фейерверк был убогим. Как назло, именно в этот момент король вышел на балкон освежиться. Неудачная огненная потеха — половина огней так и не загорелась — привела Его Величество в страшную ярость. Он подписал несколько безумных указов, а ни в чём не повинную дону Риву внезапно лишил своей благосклонности и сослал в отдалённый монастырь Конгрегации, где бедняжка вскорости умерла от тоски по Его Величеству. Король, узнав об этом, прослезился, приказал похоронить дону Риву с почестями, а придворный скульптор изваял статую белого камня, точь в точь похожую на покойницу. Правда, позу её трудно было назвать пристойной. Зато статуя — официально именуемая изображением святой Бары — украсила малый приёмный зал.
