Ростислав Гельвич - Полиция реальности
— Спасибо. — ничего другого, придумать не удалось.
— Да не за что. Место, время?
Стоит ли описывать то, что было до?
Важно лишь то, что мы встретились в парке. На входе. Я пришел первее, и ждал, волнуясь. Мысли вспугнутыми мышами носились в голове, бились о черепную коробку, и прыгали из моих ушей. Прежде всего потому, что люди ходили мимо. Их сердца, бились в такт с моим.
И это было неспроста.
Их мысли, отпечатывались огненными буквами на их лбах. Их взгляды, лазерами Хищника задерживались на мне. Я знал, что они хотят. Зудили места, в которые вцеплялись крючковатые пальцы, в моих снах.
И это было неспроста.
Они все-все-все, шли мимо не просто так. Вся компиляция перечисленных мной фактов, несла в себе смысл, легко видный и понятный для меня. Если бы я понял это раньше, еще неделю или месяц назад, то убежал бы. Наверняка. Бросил бы все, даже вещи, даже ноутбук, купил бы билет, и уехал бы домой. Заперся в комнате, закрасив окно черной нитроэмалью.
Но не теперь.
Сойер подошла ко мне внезапно сзади. Я вертелся юлой, избегая взглядов, немудрено что ей удалось это так легко. Она ткнула меня пальцем в бок, и я обернулся, обомлев, испуганный, уже представивший себе вцепившегося в меня человека.
— Это ты. Я рад тебя видеть. — я действительно был рад ее видеть. Она не планировала в меня вцепляться.
— Да, привет. — покачала головой — Ты чего такой бледный?
— Просто. Пошли? — кивнул головой в зеленку.
— Пошли.
Я взял ее за руку. Почувствовал, как сжалась в кулачок, но тут же расслабилась ее кисть. Маленькая, чуть влажная. Шел быстрым шагом, буквально таща ее за собой. Все больше людей вокруг. Все больше очевидно-неоднозначного смысла, который пугает. Сдерживала меня от побега только Сойер.
Я случайно отпустил ее руку, в конце концов. Прислонился к дереву, чтобы отдышаться. Люди остались там, невообразимо далеко, в десяти-двадцати метрах. Сейчас же, лишь два человека находились в небольшом леске, только я и Кира.
Она подошла ко мне близко. Тоже смотрела на меня, прямо, но не настолько чтобы это доставляло мне дискомфорт.
— Ты неважно выглядишь.
— Извини. Я волнуюсь.
Улыбнулась, чуть шире раскрыла глаза. А у меня пересохло во рту.
— Понятно… — улыбка Киры приобрела загадочность — Ну постой, успокойся.
Я снова взял ее за руку, гладя кисть, и запястье. Мне нравилась холодность кожи Сойер. Упругая жесткость прощупываемая при небольшом нажатии. Это неведомым образом успокаивало. Помогало контролировать мысли.
Я понимал, что времени у меня не так уж и много. Пауза затягивалась. Вся ситуация грозила превратиться в фарс. Меня драло на части. Это нереально описать, это выше, строгий субъективизм. Передо мной стояла девушка, которая мне нравилась. Но в то же время, я не чувствовал к ней тяги. Если в двух словах говорить. Всю глубину же, не передать вообще никак. Не передать совершенно неестественную холодность, не передать такого же неестественного неприятия кого-либо рядом. Я держал Киру за руку, и мне становилось понятно, что если ничего не сделать, то придется лишь попрощаться, и уйти. Не по причине утраты решимости. Логика задавит.
Как выяснилось, с меня требовалось лишь приблизить свои губы к ее губам. Я потерял остатки уверенности в том что делаю, когда до цели оставалась пара сантиметров. Но все остальное, она прекрасно довершила и сама. Ее порыв прижал меня к дереву. Впервые за всю мою жизнь, такое исходило от девушки.
Мы целовались. Ноги Киры, грудь Киры, все это я ощущал своим телом, очень четко и холодно. В голове понемногу возникали зеленые строчки анализа. Физиология соответствовала напряженному моменту. Мое естество, уперлось Сойер во внутреннюю часть бедра, но никакого удовольствия от всего этого я не получал. Просто уперлось. Простая констатация простого факта.
И на протяжении всего — только приятный вкус ее слюны, с мятными нотками.
Не более.
Секунд так тридцать. Если бы поцелуй продолжался дольше, наверное, я оторвался бы от нее первый. Возможно даже с некоторой грубостью. Но точно так же, как первая она и начала, первая она и закончила, напоследок коснувшись меня губами еще раз, словно пробуя напоследок.
— Решился же ты наконец….
Она закончила поцелуй, но отрываться от меня и не думала. Мы так и стояли, опершись на дерево. Я с удивлением обнаружил, что мои руки, обвиты вокруг ее талии.
Мы снова соприкоснулись губами. Это не переросло в нечто большее, я просто не видел в этом смысле. Кира, наверное, решила, что так и надо. Поэтому, просто потерлась своей щекой об мою щеку.
— Клок…. Коля….
Странные эмоции владели мной. Ладони сползли чуть ниже, понятно куда. Она прижалась ко мне еще, хотя невозможно понять куда уж ближе, не будучи против. Я напрягся еще сильнее. Но это все было так холодно, так глупо. Ни капли человеческого, в моих физиологических реакциях я не ощущал. Мозг констатировал во всем это простые проявления животного начала.
Тогда-то, и пришлось сказать. Сказать именно поэтому, что если бы я не сказал, то наш поцелуй и контакт, перерос бы в нечто большее, что уже не удалось бы разорвать так легко.
Я сказал ей.
Она меня выслушала.
Я не стал объяснять что и как. Просто сказал ей. Кирины глаза остались безучастными. В них не появилось даже грусти. Мои губы окончательно стали резиновыми. Даже когда она поцеловала меня еще раз. Зажмурившись, выдавив пару слез. Она сильно вжалась в меня, во время этого второго поцелуя, а я просто стоял, не зная как ответить. Принимая как должное.
— Наверное, это к лучшему.
Конечно же, она ушла.
Мои пальцы обнаружили капли ее слез, на щеках. Что-то во мне трещало, рвалось и стонало. Скованное миллиардом цепей, запертое в клетку из миллиарда стальных прутьев. Жаждущее свободы. Жаждущее. Свободы.
Я упал на колени. На джинсах потом осталось немного неотмываемой зелени.
Я повернулся к дереву, и ударился об него лбом, зафиксировал царапину, и боль.
Я заплакал. От слез не становилось легче. Просто, горячие соленые капли. Обыкновенная физиология.
Евгений Павлович уже ждал меня. Конечно. Я был в этом уверен. Меня никто не остановил, однако, явно доложили.
На столе, уже дымилась вторая кружка горячего чая.
— Николай?
Я сел на стул, умытый, со слегка саднящим лбом. Не стоило приходить в такое место с красными глазами, и грязной царапиной. Это ничем не смогло бы помочь.
— Евгений Павлович. — я посмотрел ему в глаза. Серыми глазами, в сером кабинете. — Что вы со мной сделали? Что со мной сделали?
