Ирина Дедюхова - Позови меня трижды…
При устройстве в жилом доме магазина или конторы на первом этаже, требовались подписи всех жильцов верхних этажей. В основном, у них в городе жильцы ставили подписи за бутылку, изредка просили затянуть решеткой окна или балконы второго этажа от бандитствующих соотечественников. Такой установленный рэкет и назывался учетом общественного мнения граждан и их объединений. Понятно, что сводился этот учет к быстрому спаиванию всех жильцов по одиночке, до того, как им придет в голову против тебя объединиться.
Раиса одна провела предварительную работу по сбору общественного мнения у старух возле дома. В этом подъезде бабки объединились сразу, они слезно попросили Раю ихних мужиков зазря не поить, а решить техническую проблему с горячим водоснабжением дома. Нет, горячая вода в доме была, но что-то там было сделано так, что из подвала парило неимоверно. Куда только жильцы не писали и не жаловались, все равно в подъезде стоял смрадный влажный воздух. Зараженная грибком масляная краска стен вздувалась причудливыми пузырями, и только на ощупь можно было найти дорогу на лестницу, потому что в клубящемся пару лампочки работали не более трех часов. Пробираться через парилку к будущему офису и без общественного мнения было затруднительно. Поэтому на замену нескольких труб они наняли двух шабашников с материалом, но те, умудренные производственным опытом, сами наотрез отказались изолировать их минеральной ватой в темноте. Как самый геройский член экипажа, на амбразуру пошел, конечно, Терех. С собой он прихватил Бобку, поклявшись, что ни с какой техникой, кроме минеральной ваты и плоскогубцев, в подвале тот не столкнется.
Неделю они в темноте ползали по подвалу, переодеваться в относительно сухое белье их пускала старуха со второго этажа, в пустых купленных квартирах к вечеру от влаги коробило даже сапоги. Валерий с Кузькой бегали по всему городу, выполняя заказы Тереха. Рубероид купили почти сразу, а алюминиевую фольгу и минеральную вату пришлось красть ночью с механического завода, заплатив перед этим и мастеру, и работягам.
После работы с минеральной ватой Терех и Бобка чувствовали себя ежиками, вывернутыми наизнанку, во внутрь иголками. Проходя с изоляцией трубы, в полумраке подвала Бобка нашел спрятанный возле запорной арматуры «Вальтер». Терех ничего не нашел, зато его два раза укусили крысы.
После героического штурма подвала все бумаги на переоборудование жилого помещения в нежилое были подписаны Валерием и Кузьмой за три недели. И за эти три недели Терех с Бобкой, Райкой и тремя продавщицами ударно крушили стены и делали из запущенных квартир самый настоящий офис. Отечественное слово «контора» не могло до конца раскрыть их мечты о красивой жизни.
Терех выбрал в офисе небольшую комнатенку без окон и оклеил ее сам, на свой собственный вкус. Вроде и ничего там особенного не было кроме стола, крашенного сейфа и старого кресла-вертушки, но вновь, к огромному неудовольствию Раисы, ревностно следившей за благополучием Тереха, почти весь состав фирмы дружно набивался в его неказистую комнатенку пить чай с дармовыми шоколадками.
* * *За подбор персонала всегда отвечал Терех, и претензий к нему не было. Поэтому именно ему строго, без скабрезностей было дано руководящее указание срочно принять на работу секретаря, мать ее, референта. А то, видите ли, Райка как-то по-базарному на звонки отвечает: "А-а?" да "Чо?". И вообще у нее имеется свой, ответственный участок работы. Бегать самому по городу девок снимать господину Кондратьеву, по отчеству Сергеевичу, было решительно несолидно.
Но и доверил Валерий Сергеевич это дело Тереху зря. Во-первых, Терех почему-то тут же подмигнул любопытной Райке, торчавшей тут же, а та захихикала. Во-вторых, потому, что однажды утром у дверей своего кабинета Валет Серёгович, как тайком звали его подчиненные, обнаружил улыбающуюся Таньку, с трудом взгромоздившуюся на хрупкий секретарский стульчик. Вначале он решил, что это — просто шутка какая-то или редкостная подлянка. Одно из двух. Но Татьяна вдруг подпрыгнула на тонко взвизгнувшем стульчике и со всем уважением отрапортовала: "Здрасте, Валерий Сергеевич! Меня два месяца назад в техникуме сократили, так Терех к Вам на работу взял!"
— Здравствуй, Татьяна! Ты мне по телефончику лицензионный отдел исполкома набери, Зотова там спросишь, — осторожно сказал Валерий.
— Сейчас-сейчас, мне Терех дал все телефоны и проинструктировал, Вы к себе в кабинет идите, там чай на столе горячий с ватрушками, я с утра пекла.
Уплетая пышные свежие ватрушки, Валерий не без удовольствия, медленно, со смаком расставался с погубленной мечтой о востроносенькой длинноногой секретарше, смиряясь с неизбежной реальностью.
* * *Не сказать, чтобы Танька, принятая Терехом на работу секретаршей, очень обрадовала Кузьму и даже Бобку. Даже у Райки иногда отвисала челюсть при виде ее наглой безмятежной физиономии. Над ребятами она с детства хихикала с этой Зелькой своей, она всегда была взрослой, она такой родилась! И потом в ней очень рано появилось что-то такое, отчего все большие ребята относились к их компании уважительно, а некоторые даже заискивали. Круглое, смешливое Танькино лицо и толстая пшеничная коса вызывали тогда у ровесников неизменный интерес. Но времена те ушли безвозвратно, и не виновата была Танька в том, что нынче было принято сажать перед собственным кабинетом тоненькое длинноногое крашенное существо с хищной заносчивой мордашкой. А Танька, как была красавицей конца шестидесятых, так дальше и не продвинулась с пьянчугой-мужем, двумя огольцами — Тереховскими племяшами и шестью сотками огорода. Но работу она знала, печатала без ошибок. А когда, после двух получек, Танька приоделась на стихийно возникшем вещевом рынке, ее стало не стыдно посылать в любую инстанцию, да и вообще хоть куда. Чиновные мужики в возрасте просто оживали при виде пышнотелой улыбчивой блондинки, с трудом удерживающей равновесие на французской шпильке. Все вокруг Таньки расцветало и одомашнивалось. Китайские пластиковые цветочки, которыми Рая пыталась наладить уют, она выставила в туалет, а в конторе зацвели розы, калы и лилии нескольких сортов. Фирма стала регулярно пить чай с сухариками и Танькиным печеньем. Курить Татьяна разрешала не ранее двенадцати часов дня и только в самом конце коридора. Постепенно все привычно подчинились Танькиному диктату, как когда-то привычно по ее приказу мыли руки и шли домой сушиться, если все-таки падали в огромную лужу с покрытым коркой льда дном, в которой они любили бездумно бродить друг за другом по кругу ранней весной…
