Кристофер Раули - Боевая форма
Выпрямившись, он обнаружил, что стоит нос к носу с другим пистолетом, а позади пистолета разглядел силуэт пришельца. У Карни перехватило дыхание – тварь разглядывала его своими колыхавшимися глазами, похожими на цветы. Дуло пистолета было направлено прямо Карни в грудь. Тот не сомневался, что чудовище опередит его, вздумай он пустить в ход свой собственный пистолет.
Тварь сделала шаг назад, открыла дверь и жестом приказала Карни выйти наружу. Карни бочком приблизился к двери и медленно выбрался на улицу. Тварь по-прежнему держала его под прицелом.
Она выскользнула вслед за ним; блестящие пластины ее панциря издавали легкое шуршание. Голову тварь держала под каким-то странным, не свойственным людям углом.
И вдруг раздался оглушительный треск, он повторился еще раз, и чудовище упало замертво с разнесенной вдребезги головой.
В нескольких шагах от двери стояла молодая женщина в длинном саскэтчском пальто и шляпе с широкими полями. В руках она сжимала пистолет. Карни поднял пистолет мертвой твари и попятился прочь. Как и следовало ожидать, по всему телу твари вздыбились острые хрящи, а панцирь начал отслаиваться и шелушиться. Кожа треснула, и наружу выбрался нерв-паразит. Карни выстрелом уничтожил его и обернулся к женщине. На ее лице застыло странное отрешенное выражение, как у сомнамбулы.
– Спасибо, вы спасли мне жизнь, леди. Теперь я ваш должник.
Черты ее лица слегка оттаяли, но его выражение по-прежнему таило в себе загадку. Это была красивая женщина, но глаза ее были холодны и жестоки.
– Может быть, когда-нибудь отплатишь мне тем же, – произнесла она. – Выстрелы наверняка привлекут сюда новых тварей. Я наблюдала за ними. Их действия нетрудно предсказать.
– Я нашел то, зачем пришел сюда.
– Тогда пойдем. – И она поманила Карни за собой. Они вернулись назад к дому на углу. Ей было известно, откуда пришел Карни.
– Вы наблюдали за нами?
– Я видела, как вы шли по дороге. Здесь поблизости не так уж много этих тварей, хотя теперь они точно завалятся сюда, чтобы проверить, кто стрелял. Уж будьте в этом уверены.
43
После того как Богоформа обозрела согнанных в стадо диких носителей, для нее и свиты отобрали самых аппетитных. Люди, непрерывно крича, медленно исчезали в поглощающих их ротовых отростках. Правда, кости, которые плохо переваривались, Высшие Формы через некоторое время выплевывали.
Насытившись, Высшие Формы вернулись в здание тюрьмы, которое к этому времени стало уютным и теплым – в громадных топках ярко горел уголь. Вот-вот на свет должны были появиться холлюшики. Богоформа уже извелась в предвкушении чувственных удовольствий.
Не раз во время трапезы Алый предлагал ей, чтобы многорукие разделили с Богоформой ее бремя, совокупившись с ее отягощенными долями.
– Возможно, если мы хоть немного облегчим ваше бремя, о Богоформа, это частично остудит жар, пышущий в ваших распухших долях.
И верно, эти доли были готовы вот-вот лопнуть от распиравших их изнутри репродуктивных клеток. Но в результате плотской связи с многорукими на свет могли появиться их юные формы! Что за вызов моральным устоям, какое чудовищное нарушение придворного этикета! Богоформа мрачно фыркнула и отказалась от этого двусмысленного предложения. Доли мучительно распухли, но следовало подождать, пока на свет появятся холлюшики. Сами по себе холлюшики были формами, начисто лишенными собственного мнения, что делало их совершенно непригодными для ведения интеллектуальных бесед. Однако они были необходимы для облегчения бремени отягощенных репродуктивными клетками долей.
Коконы с холлюшиками уже затвердели и почернели, лишь концы были ярко-алыми. Их время пришло.
– А теперь, о Богоформа, – обратился к ней Голубой, – позвольте нам, вашей свите, узнать ваше мнение по одному интересующему нас вопросу. Какие из диких носителей показались вам наиболее заслуживающими внимания с точки зрения вкусовых качеств?
– Ну разумеется, юные особи в них больше мышечной ткани, чем жира!
– Больше мышечной ткани, чем жира! – радостно подхватили оптимисты.
У Салли был с собой инфракрасный бинокль ночного видения, и она вела постоянное наблюдение за местностью. Она засекла парочку «легионеров», высланных на разведку и бегущих вдоль дороги Голубого Озера с присущей им скоростью олимпийского спринтера, когда до тварей оставалось около двух километров и они еще не могли заметить перемещения людей.
Беглецы спрятались в заднем дворе какого-то дома и с дрожью в коленях наблюдали из укрытия, как твари пронеслись мимо них. Затем из окна второго этажа Салли разглядела в окрестностях Фонтена целую группу тварей – взвод из шести «легионеров». Они вламывались в дома в поисках спрятавшихся людей. Перед собой они гнали небольшую толпу пленников со связанными руками и на поводках. Это были жители Фонтена и Врэйена, которые, не вняв советам соседей, отказались покинуть свои дома. Они наивно полагали, что вся эта заварушка не пойдет дальше тюрьмы. И вот теперь они, спотыкаясь, брели к той же тюрьме, где их ждала, в том или ином обличье, ужасная смерть.
Программа конверсии набирала обороты. Внутри тюремных стен созревало более восьмисот коконов свежих «легионеров». Однако полевые орудия остались без боеприпасов, и потому перестрелка велась только в юго-восточной части городского центра, где отряды ополченцев по-прежнему пытались противостоять относительно небольшим силам «легионеров».
Оставшись без пушек, «легионеры» обнаружили, что противник готов стоять до конца. Легион-Форма была вынуждена признать, что явно недооценивала военные способности двуногих: на этом фронте подразделения «легионеров» понесли значительные жертвы.
Свернув с дороги Голубого Озера, маленький отряд Грикса направился по тропинке, протоптанной через переулок. Впереди виднелся космопорт, на верхушках высоких башен, почти среди звезд, мигали предупредительные огни.
Теперь они были совсем близко к границе космопорта. В километре от них, по другую сторону заснеженного поля, виднелись огни аэропорта – красные, белые и маняще-янтарные.
Через сам космопорт протянулась цепочка красных и белых огней. Это были взлетные площадки, куда по-прежнему подавалась электроэнергия. На юге виднелся складской квартал и высокие здания, украшенные эмблемами фирм и обнесенные заборами. Между этими зданиями широкие прямые улицы протянулись с севера на юг.
Беглецы забились в крошечный, магазинчик на перекрестке. Входная дверь была кем-то выломана, сорвана с петель и отброшена в сторону. Внутри все было перевернуто. Через дверь уже намело снега.
