Василий Головачев - Черный человек. Книга 2
Встречались уж и вовсе экзотические объекты и миры, где Мальгин просто не мог выйти из метро, потому что для этого требовалось преобразовывать не только тело, но и физическую сущность процессов. Такими были выходы в плоский двумерный мир и даже в многомерные пространства, а однажды встретилась вселенная, теоретически предсказанная сотни лет назад учеными-астрофизиками Хойлом и Нарликаром: эволюция этой странной вселенной происходила не по модели расширения — в ней сжимались атомы, создавая иллюзию расширения самой Вселенной!
Побывал Мальгин и на планете, состоящей из половинок двух разных планет: одна была — сплошной океан с редкими архипелагами островов, другая — оранжево-красная пустыня с еще более редкими озерцами и болотами. Как удалось соединить их, каким ухищрением техники, дознаться было не у кого, но «двойная» планета исправно кружилась вокруг старого красного солнца, показывая ему то океан, то сушу. По экватору ее охватывала стокилометровая полоса голубого тумана, в котором, очевидно, и прятались устройства, соединяющие половинки планет. Орилоун, к которому обратился хирург, был еще жив и на вопрос Клима ответил, что соединены не половинки, а целые планеты, и что туманный обруч по экватору вовсе не туман, а Кольцо Вершителя, однако принципа работы Кольца орилоун не знал. Видимо, Вершители создали нечто вроде мембраны на срезе «сверхструны» — именно так работала и «серая дыра», которую открыл в свое время Шаламов.
Мысли повернули в иное русло, имя Шаламова повело свою ассоциативную цепь, снова всплыли в памяти образы дорогих и близких людей. Мальгин вздрогнул, очнулся, обвел взглядом темный купол утробы орилоуна, стены которого от старости серебрились инеем. Ни один звук не долетал сюда снаружи, темнота и неподвижность орилоуна навевали уныние, едва заметно светился «ледок» мембраны в глубине колодца метро.
Здесь дверь из серебра, из сна, из страсти.
Войди, мечтатель, дверь открыта настежь.[63]
Строки возникли не в голове Мальгина, а как бы перед глазами, постояли, мигнули и расплылись огненными струйками. И Клим внезапно осознал, что в гроте орилоуна он не один.
Темная фигура, замершая в нише у дальней стены грота, шевельнулась, встала на ноги. Человек?! Мальгин не боялся встреч, ни жданных, ни неожиданных, и все же вздох облегчения невольно сорвался с его губ. Он мог поклясться, что, когда он вошел, в гроте никого не было, войти незаметно незнакомец не мог — у Мальгина развилось сторожкое чувство, но факт оставался фактом: он проспал появление гостя.
Незнакомец тихо рассмеялся, откинул капюшон не то плаща, не то сутаны, и взору хирурга предстало морщинистое лицо седоголового мужчины с умным проницательным взглядом и добродушно-ироничной складкой губ. Правда, Мальгину показалось, будто лицо гостя, прежде чем застыть, сформироваться, претерпело несколько мгновенных изменений, и что сразу после того, как упал капюшон, лицо его перестало быть лицом человека.
— О да, — сказал незнакомец тихим, но звучным голосом, в котором проскальзывали вкрадчивые нотки. — Конечно же, я не человек, да и вообще не гуманоид. Но странник, как и вы. Я наблюдаю за вами уже сутки. Нравится путешествовать? Или у вас другая цель?
Мальгин радушно кивнул на складку пола.
— Присядем. Меня зовут Клим Мальгин, а вас?
Незнакомец сел рядом, вполоборота, хотя под плащом не было видно, есть ли у него ноги, руки и седалище. Инфразрение и пси-видение Мальгину не помогли, впечатление было такое, будто фиолетовый, с искрой, плащ непроницаем ни для одного вида энергий. Мало того, Клим не мог пробиться и в пси-сферу пришельца, не видел его пси-ауры — перед глазами стоял ровный серый фон и лишь изредка сквозь этот фон всплывал прозрачный призрак странной фигуры, напоминающей загадочно улыбающегося Будду.
— Мое имя — стершийся иероглиф. — Седой — старцем его назвать было трудно, несмотря на морщины и седину, — улыбнулся. — Зовите меня Странником, Скитальцем или Паломником, это будет соответствовать истине, ибо путешествую я много-много лет. Странствие затягивает, его пьешь, как воду в пустыне, но утолить жажду не можешь.
— Легче подавить первое желание, чем утолить все, что следует за ним.
— Отменно сказано! Ваше наблюдение?
— Нет, древнего земного мудреца[64]. Что касается странствий — у меня есть цель. — Мальгин поколебался и вдруг выложил чужаку всю историю с Шаламовым. — Поэтому я здесь, — закончил он. — Хотя странствие действительно затягивает и, боюсь, может в конце концов стать целью.
Скиталец-Паломник слушал внимательно, кивая изредка, совершенно как человек, и был он мудр и терпелив.
— Еще раз повторюсь — я не человек, — изрек он наконец, — но ваша история мне созвучна, в ней есть искание чего-то бесконечно духовного, не поддающегося определению… как слеза на ресницах ребенка. Если бы еще можно было на этом пути избежать ошибок…
— Возможность ошибки не избавляет нас от необходимости попытки, — пробормотал Мальгин, порыв которого иссяк.
Паломник кивнул, глаза его остро блеснули.
— Прошедшее — самый надежный вид бытия, особенно для тех, кто ищет постоянно. Вы не торопитесь? Дайте руку.
Мальгин поднял бровь, поколебался немного и протянул левую руку. Ладони у него были не очень широкие, но жилистые, с длинными пальцами — ладони энергичного человека, не поддающегося чужому влиянию. Рука Паломника на вид была вполне человеческой, сухой и теплой, но руку Мальгина пронизало ощущение легкого электрического укола.
— Да, вы знаете, почем фунт лиха, — сказал Паломник, внимательно разглядывая ладонь хирурга, — но впереди у вас еще немалые испытания.
— Я готов к ним.
— Верю. У вас огромные запасы пси-энергии, вы даже сами не знаете какие! Вы маг, мастер, пси-маг или колдун, если хотите. В вашем мире, где случайность и неопределенность являются его объективными характеристиками, такие способности реализуются редко.
Мальгин отнял руку, подумал.
— А разве есть миры, где случайность и неопределенность не являются их характеристиками?
— Есть, — улыбнулся Паломник, — да хотя бы система орилоунского метро, как вы ее называете. Она абсолютно недетерминирована, намертво впаяна в систему метавселенных, как… кровеносная система в тело человека. Именно поэтому собственно механизмы «суперструнного» перемещения продолжают работать даже в мертвых орилоунах. Примеров много, но я вижу, вы думаете о другом. Не хотите выпить со мной за встречу и перекусить?
Мальгин недоверчиво посмотрел на Странника, но не увидел и тени насмешки. Сказал серьезно:
