Эдгар По - Эдгар По (биография)
28 февраля По, чья слава приближалась к зениту, прочел лекцию в нью-йоркском историческом обществе, послушать которую собрались почти триста человек - завсегдатаи светских салонов, друзья-журналисты, поэты и писатели. Это выступление можно считать дебютом По на местной литературной сцене, состоявшимся при покровительстве Уиллиса. Лекция во многом напоминала ту, что он когда-то прочел в Филадельфии, и изобиловала обычными для него выпадами против фаворитизма редакторов, необъективности рецензентов и безграничного невежества презренных рифмоплетов. Произнесенный им "монолог" почти целиком состоял из кусочков его ранее печатавшихся рецензий. Изрядно досталось Брайенту, Лонгфелло, Дэвидсонам, Шебе Смиту и другим, однако местами критика все же перемежалась похвалами, которые в противовес ядовитому топу замечаний также были несколько преувеличены. В числе тех, кто удостоился особой благосклонности, была нью-йоркская поэтесса Фрэнсис Осгуд. Лекцию отличало еще и то, что ожесточенные нападки на Грисвольда, столь оживившие выступление По в Филадельфии, на этот раз полностью отсутствовали.
К тому времени По и Грисвольд возобновили, во всяком случае внешне, дипломатические отношения, хотя где-то в глубине продолжала тлеть старая вражда. С тех пор как По приехал в Нью-Йорк, он уже однажды столкнулся с Грисвольдом в редакции газеты "Трибюн", однако встреча получилась несколько неловкой. "Я не мог завязать разговора, - пишет он, - хотя очень этого желал". Столь настойчивое желание объяснялось тем, что Грисвольд готовил к печати новую антологию "Американские прозаики" и исправлял уже вышедшую поэтическую антологию для повторного издания. По очень хотелось попасть в первую и внести улучшения в некоторые из своих стихотворений во второй. С этой целью в январе 1845 года он снова, после долгого перерыва, пишет Грисвольду. Опасаясь, что посвященная ему заметка от составителя может оказаться не слишком лестной, он просит: "...при теперешних Ваших чувствах Вы едва ли сможете отдать мне справедливость в какойлибо критической статье, и меня вполне устроит, если после моего имени Вы просто напишете: "Родился в 1811 году, в 1839 году опубликовал сборник рассказов "Гротески и арабески"; в последнее время живет в Нью-Йорке".
Грисвольд, однако, ответил подчеркнуто любезно, и вскоре последовало новое сближение. Грисвольд прислал По кое-какие книги, а По направил ему рукописи нескольких рассказов и исправления к стихотворениям. Эти двое были слишком нужны друг другу, чтобы и дальше оставаться литературными противниками. По стал теперь так знаменит, что не замечать его или отзываться о нем с пренебрежением Грисвольд уже не мог. По, со своей стороны, тоже хорошо понимал, как необходимо ему дружеское расположение известного составителя антологий. Грисвольду удалось мало-помалу войти в доверие к По, из чего он извлек какую только мог выгоду. И тем не менее преподобный доктор отнюдь не простил бывшего врага. Своими письмами стараясь уверить его в своем добром отношении и уважении, он одновременно чернил По в глазах Бриггса, передавая тому все сплетни, которые ходили о По в Филадельфии. В январе Бриггс написал Лоуэллу: "По чрезвычайно мне нравится; г-н Грисвольд рассказывал мне о нем бог весть какие ужасные истории, но По опровергает их всем своим поведением".
Причины ненависти - ибо иначе это не назовешь, - которую Грисвольд испытывал к По, коренились в определенных свойствах натуры доктора. Он был из тех, кто в отношениях с людьми следует своим исключительно сильным пристрастиям и предубеждениям. К По он питал глубокую неприязнь, легко объяснимую с чисто человеческой точки зрения, и потому задался целью повредить ему, насколько было в его силах. Из деловых соображений он скрывал свои истинные чувства и сумел даже сделаться доверенным лицом По, который, таким образом, сам отдал себя в руки недруга.
Несмотря на ту добрую услугу, которую Грисвольд оказал По, Бриггс поначалу составил о нем весьма благоприятное мнение, и в середине января 1845 года автор "Ворона" вошел в долевое владение из одной трети еженедельником "Бродвей джорнэл". О назначении его одним из трех редакторов (два других кресла занимали Бриггс и Биско) читателям было объявлено в начале марта. По сыграл на своей популярности и ускорил решение вопроса, убедив компаньонов, что его имя привлечет новых подписчиков. Примерно в это время Бриггс написал Лоуэллу: "По только мой помощник и никоим образом не помешает мне вести дело так, как я сочту нужным".
В этом мистер Бриггс глубоко заблуждался. С появлением в редакции По ему пришлось довольствоваться более чем скромной партией второй скрипки в весьма нестройно игравшем оркестре.
"Маленькая война с Лонгфелло", которую По с перерывами вел вот уже несколько лет, была отныне перенесена со страниц "Ивнинг миррор" на страницы "Бродвей джорнэл". Впервые за всю свою журналистскую карьеру По был волен писать как ему заблагорассудится, без всякого смягчающего влияния свыше, и обвинения в плагиате посыпались на несчастных собратьев по перу как из рога изобилия. Однажды был мимоходом обвинен - и без всяких на то оснований даже Лоуэлл; учитывая его неизменную доброту к По, такое не назовешь иначе как ударом в спину. Плагиат чудился По повсюду и превратился для него в навязчивую идею.
Триумф "Ворона" и надежды - увы, малообоснованные - на "Бродвей джорнэл" привели По в состояние лихорадочного волнения, которое весной 1845 года явственно ощущалось во всем, что он делал и писал. Он также стал чаще, чем в предыдущие годы, бывать в обществе, и среди его новых знакомых было особенно много женщин. В те несколько месяцев 1844 года, которые он прожил в Нью-Йорке, По воздерживался от алкоголя, о чем в один голос говорят Бреннаны, Уиллис и остальные, кто постоянно видел его в редакции "Миррор". Однако сейчас он снова начал пить - и больше, чем когда-либо прежде.
Бриггс почти сразу стал проявлять недовольство и с этих пор не переставал докучать Лоуэллу раздраженными, хотя и довольно слабыми жалобами. Из-за недостатка у Бриггса капитала для того, чтобы упрочить свое положение в журнале, и его ссоры с другим партнером, Джоном Биско, он был очень скоро оттеснен от "кормила". Влияние По быстро усиливалось, и с того момента, как он приступил к редакторским обязанностям, все, кто поддерживал отношения с журналом, стали считать "хозяином" его.
Зимой 1845 года По завязал многочисленные знакомства в театральных кругах, где стяжал значительный престиж и как рецензент "Бродвей джорнэл", и как автор знаменитого "Ворона". Среди тех, кого он часто просил декламировать стихотворение перед публикой, был Джеймс Мердок - актер подлинно талантливый, обладавший к тому же голосом редкой красоты. Об одном таком чтении вспоминает некий Александр Крейн, служивший тогда рассыльным в редакции "Бродвей джорнэл":
