Журнал «Если» - «Если», 2005 № 08
— А чего ты ожидал? Зеленых листьев, кожаных штанов и шляпы с пером? — возмутился он. — Знаешь, Манхэттен — одно из немногих мест в мире, где можно незамеченным выскользнуть на поверхность и без лишнего щума смешаться с людьми? Разумеется, только по ночам. Ты уверен, что ни разу не видел никого из нас? Мы часто бываем на Таймс-сквер и в театральных районах.
Чарли задумчиво нахмурился. Странный силуэт здесь, отражение в витрине там! Кто бы заметил? В конце концов, это Нью-Йорк!
— Понимаю. А что, разве все городские гномы…
— Метрогномы, — терпеливо поправил ван Гроот.
— Разве все метрогномы так одеваются?
— Классный прикид, верно? Влетел в немалые денежки! Обрати внимание, двойной трикотаж. И разумеется, индивидуальный пошив. Не могу же я носить готовые вещи! — заносчиво сообщил гном. — Но это зависит от работы. Я нечто вроде администратора. Начальство, если угодно. Ну и разумеется, дело еще и в том, где кто живет. Гномы, работающие под Далласом, предпочитают стетсоны и ковбойские сапоги. Живущие под Майами обожают шорты и большие темные очки. А видел бы ты гномов, обитающих под таким местечком, как Стрип[9] в Лос-Анджелесе!
Еще минуту они шли в молчании, пока гном не произнес:
— Ну вот, мы почти на месте.
Они остановились перед тем отрезком пути, где и находилась злополучная стрелка. Еще издали Чарли увидел зловещий красный свет: злобный, налитой кровью глаз, насквозь просверливший туннель.
Тишина подчеркивалась тихим ворчанием, похожим на отдаленный гром и постепенно перераставшим в оглушительный, сотрясающий землю рев.
Широкая, неуклюжая, старомодная шахтерская тачка, размером примерно вдвое меньше обычной, с грохотом вырвалась из дальней стены. Два гнома толкали ее сзади, еще один впрягся спереди. У ведущего гнома были снежно-белые волосы и длиннющая, фута в три, борода, развевавшаяся за спиной, как флажок.
Тележка, пьяно раскачиваясь, неслась то по рельсам, то поперек, ежеминутно угрожая перевернуться, когда колеса касались земли. На гномах были грязные комбинезоны и шахтерские каски с карбидными лампочками. Тачка оказалась нагружена блестящими негранеными драгоценными камнями и чем-то, имеющим вид древнего промывочного устройства. Ведущий гном успел махнуть им рукой, прежде чем видение исчезло в ближайшей стене. Грохот, удивительно напомнивший Чарли о звуках, издаваемых мусоропроводом, медленно затихал вдали.
— Ну? Чего ждем? Давай переводи ее обратно.
— Что? — ахнул Чарли. — Вы действительно согласны? — Да. Только шевелись, пока я не передумал.
Чарли, спотыкаясь, бросился к путям и перевел стрелку вручную. Тяжелый отрезок рельса неохотно встал на место, и враждебный красный свет мгновенно сменился благожелательным лиственно-зеленым. Сейчас на главной схеме в офисе инспектора тоже загорится зеленый индикатор.
— А теперь, — объявил ван Гроот с таким напором, что Чарли даже вздрогнул, — ты у меня в долгу!
— Ага… то есть конечно… э… что вы имеете в виду? — нерешительно спросил он, живо воображая сцены вампиризма и жертвоприношений.
— Я буду сообщать тебе, когда здесь, внизу, запахнет жареным. Вы ведь снова расширяете подземку, и я не могу гарантировать спокойствия. Кто знает, что может стрястись! Вдруг кому-нибудь из ваших взбредет в голову рыть шахту прямо посреди наших разработок? Не успеешь оглянуться — и на голову свалится очередной бунт.
— Бунт?
— Ничего не скажешь, парень, соображаешь ты лихо… Конечно, бунт. Гномы, как тебе известно, не отличаются терпением и ровным характером, а уж когда начинают бузить… Последние беспорядки были…
Он пробормотал дату, в первый момент ничего Чарли не сказавшую. Но тут до парня дошло.
— Эй, это случайно не та неделя большого затемнения по всему северо-востоку? Полное отключение света?
— Ну… сам знаешь, как растет недовольство. Парни под Питтсбургом и Бостоном договорились с живущими под электростанцией гномами, и тогда началось! Не хотел бы я еще раз попасть в такую передрягу!
— Передряга? Помню: еще несколько дней этого кошмара и…
Ван Гроот понимающе кивнул.
— Верно. Пришлось все-таки воззвать к разуму парней, а также к моральным принципам и доброй воле. А когда и это не сработало, мы постарались напоить их вусмерть, а исполнительный комитет срочно исправлял кучу повреждений.
— Неудивительно, что наши инженеры так и не смогли определить причину неполадок.
— О, они нашли, чем оправдаться! И уж не преминули приписать себе честь ликвидации аварии. Впрочем, кто ожидает благодарности от людей?
— И вы считаете: нечто подобное может случиться снова? Какой ужас!
— Зависит от точки зрения, — пожал плечами гном, элегантно стряхивая пепел с сигары. — Собственно говоря, дело обстоит так, что это новое дополнение к вашей системе…
— Это не моя система.
— Все равно. Так или иначе здесь у нас неплохой рудник хризобериллов и изумрудов…
— Изумрудный рудник?!
— Прямо под перекрестком Шестой-авеню и Шестнадцатой-стрит. Это что-то значит для тебя?
— Да, нет… я… погодите! Это как раз там, где…
Чарли осекся и вытаращился на ван Гроота.
— Угу. Туннель Бронкс-Манхэттен проходит почти рядом, в южном направлении. Только не в этом дело. Главная беда — новая станция, которая окажется как раз…
— …над вашим рудником, — прошептал Чарли.
— И парни здорово расстроились из-за этого. Они тоже читают «Таймс». Ситуация, прямо скажу, взрывоопасная, Димсдейл. — Гном мрачно взирал на Чарли.
— Но чего вы хотите от меня? Я всего лишь второй заместитель инспектора. Не в моей компетенции менять расположение станций, маршруты и штат.
— А вот это уже не моя проблема.
— Но они начинают взрывные работы на этой станции… Господи, послезавтра!
— Именно так я и слышал, — вздохнул ван Гроот. — Жаль. Не знаю, что ожидается на этот раз. Ходили слухи насчет объединения с гномами Вермонта и Нью-Гемпшира. Они собираются залить кленовым сиропом все телефонные кабели и стрелки между Грейт Нек и Оттавой. Довольно липкая ситуация, доложу я вам!
— Но вы не можете… — начал Чарли… и прикусил язык: ван Гроот смотрел на него, как ученый, исследующий особый вид земляных червей. — Можете, — сдался Чарли.
— Уже лучше, — похвалил ван Гроот. — И хотя я не согласен с методами парней, но их мотивы мне вполне понятны.
Он помолчал. Затем сообщил:
— Двадцать четыре часа. Это самое большее, что я могу тебе дать. До завтрашней ночи. Не позже двенадцати.
— Почему двенадцати? — тупо спросил Чарли.
