Николай Полунин - Цербер
Андрей оказался прав. "Стальная комната" работала.
Глава 26
"Подъем!" - И эхо от стен, и звон в ушах. Он подскочил, боднул стену, прикусил язык. Фу! Черт. Суки.
- Мурзик! Где ты, кыся? Но он не дома. И Мурзик тоже неизвестно где. Желтые бревенчатые стены освещаются заходящим солнцем, на свежем дереве золотая россыпь капелек смолы.
Дачный поселок начали возводить разом и разом же затормозили на половине. Окружили надежными сторожами, оберегающими хозяйское добро и не допускающими одичавших личностей.
Их - допустили. Устроили в самом готовом доме, с крышей, но без пола. Главный сторож принял Пашу Геракла как дорогого гостя:
" - С курением поосторожнее только.
- Для нас это не проблема.
На столе в огромной кастрюле Павел что-то энергично делал руками, Гоша и Зиновий сидели по сторонам и каждый занимался своим делом: Гоша - стаканом, а Зиновий Самуэлевич просто присутствовал.
- Это был баран, - пояснил Павел. - В нормальных условиях шашлык готовится за два часа. Подай-ка мне хмели-сунели, Зиновий.
- У меня! - Гоша поднял пакетик высоко над головой.
- А ты, клептоман, молчи. Ворюга. Знал бы ты. Братка, как мы в местном храме потребления отоваривались. В машине чуть рессоры не лопнули. Я тетку беседой занимаю, а этот ходит, моргает, полки очищает. Хорошо, ящиками не хватал.
- А чего? - сказал Гоша. - Зато надолго хватит... то есть я хочу сказать... - Теперь, - перебил Павел, - нарежь-ка ты мне, Зиновий, еще пару лимончиков.
По тому, как осекся Гоша и Зиновий Самуэлевич глянул на него коротко, Михаил понял, что основная беседа с ними проведена, и положение свое они понимают. Даже если не верят, то имеют направление мыслей.
- Где барана взяли?
- А это дикий, - не моргнув, сказал Павел. - В лесу приблудился. Гошка с ним полдороги в обнимку ехал.
- Бать, проводи.
На крыльце он оглядел срубы и непокрытые стропила поселка. Радом дымил полупрогоревший мангал, выставленный на расчищенное от опилок место.
- Не всполошатся хозяева, что огонь развели? - спросил он, на что Павел указал еще на два поднимающихся дымных столба.
- Баран дикий-дикий, а большой, я поделился. Гошиной добычей тоже. За постой надо платить.
- Кто ты здесь, что тебя так принимают?
- Я здесь - неприятное воспоминание. Старые долги. Учти, Братка, через пару дней меня обязательно сдадут. Это сейчас они пока еще не расчухали, зачем мы и откуда, а стукнут непременно. Не ментам - так гопникам каким. Так что соображай.
- Я вернусь не позже завтрашнего утра, но на всякий случай начинайте ждать с рассвета. Ты "вертушку" пилотировать не разучился?
- Если чего попроще - вспомню. Опять ОНА?
- Я возьму попроще, - пообещал Михаил, не отвечая впрямую. С отвращением оглядел свою мятую запачканную одежду. - Видок у меня...
- Миня, а кто тебе "вертушку" даст?
- Добрый человек, - сказал Михаил. - Ты присмотри тут за братьями нашими меньшими. Как они отнеслись к тому, что ты им сказал?
- Гоше все трын-трава, были б "граммчики", а Зиновия я стараюсь расшевелить.
- Я заметил.
Михаил спустился к машине:
- Не попрощаешься?
- Зачем? Кстати, обрати внимание, Гоша перестал пьянеть, с чего бы? У алкоголиков так не бывает.
- Ерунда, закусывает хорошо. Бак полный, мы заправились. Оружие понадобится?
- У тебя есть где взять? Запасись, если так.
Он уже сидел в машине, но Павел все не отпускал его:
- Может, мяса дождешься? "Барбекю" как-никак, когда тебе имя "шашлык" не нравится.
- Их накорми.
- Так насчет ЕЕ?.. Михаил помолчал.
- Мне никогда и ничего не дается задаром, без дела. Вот помнишь, я на озере еще хотел тебе доказать? Дела не было, ОНА и не проявилась. И теперь так же. К народу иди. Батя, мне пора уже.
Павел отодвинулся, скрестил на груди тяжелые руки, спросил насмешливо:
- Выпустит тебя обратно твой добрый человек?
- А я ему жирную приманку приготовил. - Михаил посмотрел на Павла ясно и открыто. - Вас.
...Перед выездом с проселка на асфальт он остановил машину и вышел. Поднялся на небольшой пригорок и сел в пышную июньскую траву. Под каблуком прилепился невесть откуда прилетевший прошлогодний дубовый лист. У корешка еще держалась палочка с пустой желудевой шляпкой.
Сегодня под веками ничего не осталось. Ровное свечение, которое не складывалось ни в буквы, ни в голос, ни в картинки. Пустота. Он вдруг почувствовал, что остался по-настоящему один.
Глава 27
Если не считать уродливой лестницы из подвала, железной и гулкой, в остальном дача производила приятное впечатление.
- Очень мило, - сказала она Андрею Львовичу. - А наверху, я понимаю, спальни? Две, три, больше?
Она решила ни за что не показать ему охвативших ее смятения и растерянности. Впрочем, он казался взволнованным еще более, чем она сама. Не стряслось ли еще что-нибудь? За цветными стеклами веранды мелькали фигуры.
- Лена, что ты там делала?
- То есть?
К Андрею Львовичу подошел человек, шепнул на ухо.
- Не надо, - сказал Андрей Львович. - Сами видите, она вышла наконец, все отменяется. Пусть уберут механиков. - Вновь обратился к ней: - Лена, я жду ответа.
- Андрюша, - холодно сказала Елена-вторая, - что за странная нервозность? С какой целью эта суета вокруг? Ты вышел, я все обдумала, привела себя в порядок и пошла за тобой. Мог бы, кстати, кого-нибудь оставить у двери, еле дорогу нашла, благо недалеко.
- Сколько тебе понадобилось времени, чтобы "все обдумать"?
- Андрей, успокойся. Сколько понадобилось, столько и понадобилось... Андрей, что в конце концов произошло? Он сделал шаг в сторону и несколько секунд простоял к ней спиной, прижав ладони к щекам, так что очки задрались на лоб. Вернулся прежним, знакомым Андреем Львовичем.
- Все под контролем, старуха. Осматривайся, выбирай себе комнату по вкусу. За личными вещами откомандируем человечка. Персонал здесь сменный, девочки Ната и Нюта, обращайся с любыми вопросами по быту.
Андрей Львович отошел к цветному витражу, махнул кому-то снаружи. Его кейс лежал распахнутый посреди стола, сдвинутого в угол. Подмигнул Елене Евгеньевне, застегивая воротник рубашки.
- Андрей! - резко сказала она. - Из-за чего сыр-бор? Чем я тебе еще не угодила? Что случилось? Ну?
- Ровным счетом ничего. Ничего не случилось. Ты заперлась на блокированный замок и не открывала. Мы уже хотели резать дверь. Почти пять часов - за это время можно многое обдумать, я понимаю.
- Сколько? - Елена Евгеньевна решила, что он шутит. - Андрюша, дорогой, клянусь - от силы двадцать минут!
- Двадцать минут так двадцать минут, тебе виднее. Как угодно. Все может быть. Просто я перепугался, что там с тобою что-то... Глупость какая, верно? Как только в голову могло прийти.
