Тим Скоренко - Законы прикладной эвтаназии
– Ходят, командуют. Мол, с понедельника помещение освобождается.
– Они с ума сошли? Сегодня же среда! Они хотят, чтобы мы за четыре дня всё демонтировали и перенесли?
– Именно.
– Как вышло-то?
– Это уж я не знаю. Сама посмотри.
Майя минует Игоря и заходит внутрь. Она понимает, чего больше всего боится Игорь. Его работа – эксклюзивна. Певзнер и в какой-то мере сам Варшавский доверяет интуиции живого человека больше, чем электронному мозгу. Если их переводят на другое место, то современные системы безопасности могут, наконец, лишить охранника работы.
Майя заходит внутрь, минует холл и попадает в первую комнату. Тут горит яркий свет; кажется, что комната полна народа. Впрочем, людей и вправду много: Певзнер, Ник, Джонни и Карл – они подъехали раньше неё. И ещё пятеро незнакомых людей – три женщины и двое мужчин. Они одеты в одинаковую униформу сотрудников промэксплуатации, зелёную с белыми полосами на рукавах и штанинах. Одна из женщин, черноволосая, лет сорока, с ходу обращается к Майе:
– А вы, собственно, кто будете?
– Меня зовут Майя Варшавская, – отвечает Майя, и по глазам женщины видно, что спеси у неё сразу поубавилось. Знают, кто такой Варшавский.
– И какую функцию вы выполняете в лаборатории?
– А это не в вашей компетенции. Это пусть трудовые ресурсы приходят и проверяют. А вы – промэкспы, ваше дело – здание.
По выражению лица Певзнера чувствуется, что напор Майи ему не нравится. Всё-таки он здесь начальник. Но с другой стороны, именно Майя – его спасение.
– Марк, что случилось?
– Потом расскажу.
Женщина прерывает его.
– Я сейчас объясню. И вам, господин начальник лаборатории, и остальным.
Наглость какая, думает Майя. Дело тут нечисто: кому-то понадобилось помещение, и этот кто-то заплатил правильному человеку. Только чуть-чуть ошибся. На одну-единственную сотрудницу, причём не слишком-то важную.
– Так вот, – начинает женщина, но Певзнер её прерывает.
– Вы не могли бы представиться ещё раз, запамятовал ваше имя-отчество.
Майя не знает, представлялась ли она ранее. Судя по тону Марка, он просто издевается.
– Мария Александровна Марьина, управление промышленной эксплуатации зданий и сооружений Верхней Москвы. Запомнили?
– Да, вполне.
– Так вот, два месяца назад, 15 июля 2618 года вам было направлено предписание об изъятии этого помещения под нужды управления промышленной безопасности. Под наши, – она подчёркивает это слово, – нужды. Вам был предложен целый список из подходящих помещений подобного типа в различных районах Верхней Москвы.
– Мы никакого предписания не получали, – возражает Марк.
– Не может этого быть. Мы можем прямо сейчас запросить историю отправки предписаний. Более того, пятнадцатого августа вам было направлено повторное предписание. Или вы его тоже не получали?
– Не получали.
– Отлично.
Только сейчас Майя замечает на столе переносной компьютер. Марьина двумя движениями вызывает трёхмерную таблицу предписаний и уведомлений своей организации за июль, а затем выуживает из голограммы нужный документ.
– Вот! – торжествующе произносит она.
Марк внимательно читает предписание. Основной текст довольно короткий, зато список помещений на выбор огромен.
Майя со своей стороны видит документ с изнанки. Уже существуют технологии трёхмерного изображения, со всех сторон воспринимаемого одинаково, но компьютер Марьиной такой функцией не оборудован. Или она не посчитала нужным проявить уважение к сотрудникам лаборатории.
Лицо Певзнера неожиданно светлеет.
– И что? – спрашивает он ехидно.
– Что значит «что»?
– У вас код отправки письма неправильный. Я не знаю, кому вы отправили свои предписания, но у нас третья цифра – единица, а не двойка.
– Не может быть! – У Марьиной шок.
– Именно так.
Торжество Певзнера передаётся Нику и Карлу.
– Это ничего не меняет.
В глазах Марьиной – холод.
– Вы проигнорировали предписания, но вам всё равно придётся освободить лабораторию к понедельнику. В воскресенье вечером тут ничего не должно быть. Всё, что останется, будет конфисковано и утилизировано.
Певзнер смотрит на Майю. Ладно, Марк. Обломаем обнаглевших чиновников.
Она вызывает отца по личному коду. Он отзывается не сразу, где-то через полминуты.
– Привет, па.
– Привет. Если можно, коротко: мне сейчас не очень удобно разговаривать.
– Я коротко. У нас конфисковывают лабораторию анабиоза.
– Как?
Реакция отца – удивление. Не гнев и не раздражение. Он не может даже представить себе, что кто-то посягает на его вотчину. Причём гласную, официально подчинённую его министерству.
– Кто?
– Промэкспы. Наехали целой когортой, требуют к понедельнику сдать помещение.
– Там кто-то из них рядом?
– Да.
– Передай сигнал.
Майя перебрасывает разговор на Марьину. Та успевает сказать «да», а затем замолкает и слушает.
У Певзнера на лице – торжество, у Карла – насмешка, Ник холоден. Майе неприятно. Когда у тебя на руках козырь, им нужно пользоваться, говорит она себе. Но чувство неуюта не пропадает.
Марьина мрачна, будто только что вышла из склепа, где провела много лет взаперти. Она отсоединяется и медленно проговаривает:
– У нас тоже есть покровители.
– И что? – спрашивает Певзнер.
– К пятнице у меня будет личное разрешение от Варшавского. А в понедельник вы будете уже на новом месте.
– Удачи, – говорит Марк. – Но пока мы на старом месте, не соблаговолите ли вы нас покинуть и не появляться тут до понедельника?
Майя обращает внимание на выражения лиц сотрудников промэкспа. Они смотрят на Марьину как на богиню.
Начальница медленно идёт к двери.
– Рекомендую поторопиться с переездом, – бросает она напоследок. Певзнер не отвечает.
Когда промэксплуатация выходит, все забрасывают Певзнера вопросами.
– Это что такое было?
– Как это могло произойти?
– Что делать?
Марк поднимает руку в знак того, что хочет ответить. Все замолкают.
– Первым тут был Ник.
– Со мной они разговаривать не хотели, – оправдывается Ник.
– Именно, – продолжает Певзнер. – Она меня отзывала в кабинет ещё до вашего, Карл, Майя, прихода. Ник тут ждал. И намекала, что помещение нужно очень, очень важному человеку.
– Ну, она же не знала, кому принадлежит помещение сейчас, – вставляет Карл.
– Не знала. Хотя спесь с неё даже разговор с Варшавским не сбил.
– Хорошо заплачено, – констатирует Майя.
– Умом Россию не понять, – замечает Ник.
– Понять, ещё как понять, – говорит Певзнер. – Всё как всегда. Одному на лапу, другого – в канаву. Итог какой: я думаю, что всё разрешится в нашу пользу. Твой отец всё-таки – тяжёлая артиллерия. Но на всякий случай предлагаю информационный блок до вторника переправить в нашу…
