Тим Скоренко - Законы прикладной эвтаназии
– Когда?
– Желательно завтра. Скажем, в одиннадцать. У вас.
В одиннадцать назначена одна встреча, но ради Эйткена её придётся отменить.
– Хорошо. Я буду у себя.
– Будьте готовы к тому, что мы потратим на беседу около двух часов.
– Хорошо, господин Эйткен.
Варшавского раздражает секретарь Президента. Пресмыкаться перед кем-то? Он давно отвык от подобного унижения. Но ради претворения своих планов в жизнь придётся это стерпеть. Когда Якобсена не станет, а Варшавский обретёт силы, Эйткен исчезнет.
– До встречи, господин Варшавский.
И всё, обрыв связи. Ответного прощания Эйткен решил не дожидаться.
– Ублюдок, – тихо говорит Варшавский.
Девушка продолжает массировать ему спину.
Но спокойствие и уверенность покидают Анатолия Филипповича. Всё идёт по плану, а звонок Эйткена в этот план никак не вписывается.
Якобсен чего-то от него, Варшавского, хочет. Чего именно, ещё предстоит догадаться. Но хорошего от встречи с Эйткеном ждать не приходится.
В это время чип сообщает о новом звонке. Звонит Певзнер.
Если Марк решил потревожить его по прямой связи, а не через секретаря, значит, дело серьёзное.
– Да, Марк.
– Здравствуйте, Анатолий Филиппович. У вас есть несколько минут?
– Вполне.
– У нас есть определённые новости, которые требуют вашего визита. И – буду честен – увеличения финансирования.
За что Варшавский уважает Певзнера наряду с его рабочими качествами, так это за прямоту.
– По крайней мере честно, – говорит он. – Я смогу навестить вас послезавтра. В девять устроит?
– Конечно, без проблем. Дело действительно очень важное.
– Его важность можно передать по телефону?
– Если кратко, то у нас есть девяностопроцентная уверенность в успехе.
– Раньше ты давал число тридцать.
– Теперь – девяносто.
Это серьёзная заявка. Певзнер слов на ветер не бросает.
– Послезавтра в девять.
– Договорились, Анатолий Филиппович.
Разъединение.
Десять минут назад голова была свободна от всех проблем и забот. Была только девушка-массажистка и блаженство. Теперь всё: сплошная работа, мир превратился в огромный рабочий кабинет. Варшавский не хочет сдаваться просто так. Он переворачивается на спину.
Девушка – восточного типа, с узкими глазами и высокими скулами. Варшавский тянет за поясок халатика. Девушка улыбается и сбрасывает одежду.
3
Увлечённость Гречкина работой в какой-то мере нравится Майе. Он перестал ежедневно навязывать ей своё присутствие. С ним хорошо два, от силы три раза в неделю, но ежедневный Гречкин – это довольно тяжёлое испытание.
Она сидит дома и копается в истории. Если идея Гречкина и в самом деле позволит создать машину времени в кратчайшие сроки, значит, ей пора приступать непосредственно к работе. То есть постепенно отбирать возможные пространственно-временные зоны для путешествия и обзаводиться вещами, необходимыми для этой зоны. В принципе, Майя уже всё продумала. Территория должна быть достаточно мирной, но при этом достаточно дикой. Например, Новая Зеландия пятисотого года нашей эры. Красота, чистота, некое подобие цивилизации в среде немногочисленных аборигенов, райская погода, солнце и облачка. Это для первых рейдов в далёкое прошлое.
Хотя перед этим в любом случае будут серии опытов по отправке предметов на несколько секунд назад или вперёд. Всякой карманной мелочи – носителей информации, сувениров, столовых приборов.
А может, всё-таки в Японию? По крайней мере, в связи со своей специализацией она понимает, чего ожидать от самураев тысячелетней давности. Здесь всё зависит от того, кто отправится в прошлое. Без её знаний в Японии делать нечего.
Майя разворачивает программу History Search и запрашивает данные по Новой Зеландии. Воспользоваться результатами запроса она не успевает, жужжит комм.
– Майя, у нас нарисовались дела на сегодня.
Это Ник.
– У нас всегда дела, – смеётся Майя.
– Тут и для тебя работа найдётся. Я в лаборатории, – продолжает он. – И нас переводят.
– В какой лаборатории?
– На Новой Пречистенке.
– Куда переводят?
– В другое помещение. Судя по всему, более просторное. Но сама понимаешь, сколько теперь геморроя будет.
– Машина…
– Вот именно. Если мы сейчас будем перевозить анабиозис, то это здорово застопорит работу над машиной.
– …когда энтузиазм на максимуме…
– Именно. Так что тебе нужно поговорить с отцом.
– А Певзнер?
– А Певзнер сегодня ему уже звонил. Второй раз опасается. Или, может, твой отец отключён.
– Дурак, – смеётся Майя.
– Варшавский?
– Певзнер. Что опасается.
– Тебе легко говорить. А Певзнер каждый раз как звонит Варшавскому, дрожит и благоговеет.
– Ладно, позвоню. У меня в любом случае код прямой связи есть, даже если он отключён. Только мне бы чуть поподробнее знать, в чём там дело.
– Подъезжай сюда. Певзнер и Карл тоже в пути. Тут только я и Джонни.
– О’кей, скоро буду.
Майя сворачивает программу.
Какие глупости, правда же. Может, позвонить Певзнеру и сказать, чтобы звонил отцу и ни о чём не беспокоился? Нет уж. Раз её запрягли решать простейший вопрос, она его решит.
Майя собирается буквально за несколько минут, вызывает машину и мчится к лифтам. По дороге она вызывает Певзнера. Тот – вне доступа. Неожиданно Майю точно окатывает ледяной водой. Может, всё произошло из-за очередного разгильдяйства Гречкина?
Пока лифт идёт вверх, Майя пытается связаться хотя бы с кем-нибудь. Все молчат, только Джонни внезапно появляется в эфире.
– Майя! – вопит он.
Даже плохие новости у него преобразуются в восторженные возгласы.
– Ты где?!
– В лифте, уже еду.
– Тут полная лаборатория сотрудников промэксплуатации!
– Да я уж догадалась.
– Приезжай!
– Я же сказала: еду.
Она отсоединяется. Джонни – это сильные, очень сильные руки. Но умом он не блещет. Майя относится к нему прохладно.
Лифт прибывает на площадь Лифтов. Майя тут же ловит такси и несётся на Новую Пречистенку. В пути она думает, как ей себя вести в зависимости от сложившейся в лаборатории обстановки. Ей хочется козырнуть должностью отца и разом снять все вопросы. Более того, она понимает, что этого от неё ждут коллеги. Но поступать именно так неприятно.
Перед лабораторией – несколько чёрных автомобилей, не такси. На крыльце нервно курит Игорь. После истерических воплей Джонни Майя ожидала увидеть как минимум несколько нарядов госбезопасности. Да, именно так: в устах Джонни «промэксплуатация» звучит как «госбезопасность».
– Привет.
– Привет. Что там?
– Ходят, командуют. Мол, с понедельника помещение освобождается.
