Александр Тюрин - Сеть
— Есть вырвать язык, если поймают, — пообещал Семенов и уточнил: — А материться можно?
— Можно, но вдвое меньше, чем царские слуги — мы же прогрессивнее.
Семенов тыкнул, и дробь копыт утонула в ночной тишине. И Серегин на своем Маршале Буденном двинулся в обратный путь.
12
В полшестого утра господин атаман прокрался в свою комнату, в шесть, проделав несколько асан для бодрости, относительно свежий самозванец открыл заседание игрушечного штаба. Серегин уже разложил нарисованную по-детски карту и начал объяснять диспозицию:
— Вот мы, а вот неприятель…
— А вот и предатель, — встрял есаул Шальнов, показывая на него пальцем.
Серегин налил себе чаю из запыхтевшего самовара и громко подул.
— А в глаз, гражданин Шальнов? За бескультурье.
— Всем не надаешь, — гордо возразил тот.
Казаки поднялись из-за стола, к ним присоединились и повстанцы из селян. Некоторые отошли в сторонку и стали якобы смотреть в окно. Однако от напряженного прислушивания у них даже шевелились уши.
— Думаешь, мы слепые кроты и, придя с утра в конюшню, не заметили, что Маршал Буденный весь в мыле? — обличил Шальнов.
— Это ж он в мыле, а не я. Или вы нас путаете? Совсем я не похож на жеребца ни нравом, ни повадками. Впрочем, поражен вашей наблюдательностью. — Серегин громко отхлебнул из блюдца. — Что еще ранило ваши нежные души?
— А где, позвольте спросить, адъютант Семенов?
— Семенов взрослый мужчина. Можно сказать, не чуждый всему человеческому. Я, кажется, не обещал учредить санаторий со строгим режимом.
— А как насчет того, чтобы направить казачков в засаду на стражников, посадить их в овраг? Так ведь намечено?
— Так-то оно так, — степенно отвечал Серегин на крик есаула и зачерпнул варенья, своего любимого брусничного. — Да только вот некрасиво чужие письма читать.
— А не мы ли в Станице не просыхали? Целых тридцать душ потерялось там.
— Чего же ты там не протестовал, Шальнов, а наоборот, в первых рядах в погреб влез? Орал тогда: «Даешь на грудь». Рад был на дармовщинку. Выходит, у тебя всегда право быть правым?
— Я ошибался, я верил тебе. А теперь ты мне не атаман, — есаул рванул ворот рубахи, — сегодня царь нам предопределил конец с твоей помощью. Казаков повяжут в урочище, а селяне перепьются и пережрутся на Государевом дворе, там их тепленьких и похватают. Парочку человек казнят для острастки, а остальных на исцеление. Прощай, Болота. Станем мы холуями и почтем за честь лизать руки, бьющие нас по морде.
— Густо красишь, Шальнов, ты ж не Жучка. Просто Государеву сказку будешь в жизнь претворять. Кончится твоя лафа, лихач. Кстати, что следует из этой блистательной речи?
— То, что мы приговариваем тебя к смертной казни. Кто за?
Все подняли руки, хотя и с разной скоростью.
— Но такие вопросы голосованием не решаются, — Серегин закончил чаепитие. — Однако благодарю промедливших.
— Сейчас трудное время, нам не до процедур, — несколько смутился Шальнов, — впрочем, если желаешь чего последнего…
— Желаю жениться, — Серегин встал, — Катерина, заходи… Эх, свадьба, свадьба пела и плясала…
Штабисты растерянно наблюдали, как Серегин пошел вприсядку.
— … Ей места было мало и земли, — громыхая полом вошел Семенов.
— Поздравляю с бракосочетанием, — Семенов щелкнул каблуками, — и рад доложить. Получилось, господин атаман. Сто пятьдесят стражников отправлены в овраг, и там сдались особому тайному отряду стрелков-повстанцев. Препровождены в сарай и находятся под строгой охраной. В опупении от наших успехов еще слободские мужики — двести лаптей — встали под наши знамена и разоружили воеводских стражей, которые шли по Тимофеевской дороге. Эти тоже под замком кукуют. На Тимофеевской сейчас лишь слабые заграждения. Можно воевать Царское Село.
Штабисты потихоньку стали снова садиться к столу. Со двора донесся стон тележных осей.
— Это пленных офицеров стражи привезли на повозках, — пояснил Семенов, — вместе с генерал-фельдмаршалом. Я его лично оглушил, когда он на горшке сидел.
Вбежал казачишка Петрович.
— Ой, мужики, горшок до сих пор и не отклеился.
— Ну, атаман-царь, — развели руками штабисты.
— А то заладили, предатель-предатель, — Серегин наслаждался ситуацией. — Не все так просто. В одномерном мире живете, товарищи. А сейчас собирайтесь, пускай у Государя только личная охрана осталась, но зато все Защитники царя — шкафы видом, воюют и числом и умением, в отличие от нас.
В комнату вошла насупленная Катерина и унесла самовар.
— Стой. Еще же не все попили, вернее, я один, — Серегин выскочил за ней.
— Значит, господин атаман, когда надо зубы заговаривать кому-то, то свадьбу придумал, а как задурил им башку, то сразу и забыл все, — принялась отчитывать его почти-жена. — Да за кого ты меня принимаешь? Что, гаремным прошлым попрекать будешь? С тебя станется.
— Гаремное прошлое война спишет, Катерина, а теперь и ты пойми консервированным своим умишком — какая сейчас свадьба? Вот вечером, после победы, другое дело.
— Разбежался, — и Катерина скрылась в своей каморке.
— А предложение можно и немедленно сделать, — Серегин опустился на одно колено перед дверью, — слышь, валяюсь перед тобой, кончай выкобениваться.
— А ты еще ничего не сказал, что положено, — отозвалась Катерина.
— Ну, ладно, начинаю говорить.
Запела труба.
Серегин вскочил.
— Вечером, Катька, вечером. Шей подвенечный наряд.
— Это мы еще посмотрим, — Катерина распахнула дверь, но Серегина и след простыл.
13
Серегин махал саблей, но очень осторожно, боясь отрубить ухо Маршалу Буденному. Больше он полагался на мат и нагайку. Передовой отряд повстанцев ворвался в Царское Село и, наводя ужас на собак и гусей, понесся по улицам к Государеву Двору.
— Теперь каждый будет сам, сам по себе. Долой глупую работу и царя-нежить.
Серегин заметил, как там, в конце улицы Царский Выезд, появилась плотная цепь Защитников с пищалями. Цепь вдруг заволокло дымом, а потом уже послышались хлопки.
— Пускай портят воздух — прорвемся, — воскликнул господин атаман, но тут седло ушло вниз, а самого его вырвало из стремян и подкинуло. Он еще увидел со страшной тоской прощания, что любимый конь бьется, пытаясь встать, но все более никнет к земле. Серегин словно застыл в воздухе, а потом какая-то твердь ударила его. Свет сжался в точку и исчез.
— Эй, артист, твоя там машина стоит вторые сутки? За это тебя к ответу.
