Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта
Сфера зрения расширилась, и глухая чернота вокруг сменилась жемчужным туманным ореолом, сквозь который пробивались неяркие лучи и вспышки света.
И, наконец, он смог вздохнуть полной грудью, ощутив себя живым человеком.
Попробовал открыть глаза.
Ему это удалось, но вокруг по-прежнему царила тьма, хотя призрачные серые «сквозняки» исчезли вместе с невнятными голосами.
Ясен попробовал сесть и не смог: руки и ноги были закреплены какими-то невидимыми скобами на твёрдом ложе, на котором он лежал.
Он осторожно поворочал головой, включил режим сверх-чувствования, и помещение заполнилось светом, какой обычный человеческий глаз не воспринимал.
Помещение походило на склеп с грубо обработанными чёрными стенами. Три метра в длину, три в ширину и два в высоту. Ничего лишнего, ни одной детали, кроме невысокой подставки ровно под размеры его тела и широкого сосуда в углу, по форме напоминающего тазик.
«Параша», – вдруг ожил давно не напоминавший о себе терафим.
«Нестор? – обрадовался Ясен. – Тебя не нашли? Как хорошо! Можешь определить, где мы находимся?»
«По моим ощущениям, – ответил терафим серьёзно, как будто и вправду обладал чувствами, – мы находимся в камере».
«Это я и сам вижу. Поточнее определить не можешь?»
«Скорее всего это тюрьма».
«Я понимаю. Где именно?»
«Рискну сделать предположение, что тюрьма принадлежит тартарианам».
«Разве ты не видел, куда меня везут?»
«Извини, хозяин, – в мыслеголосе терафима появились виноватые нотки, – я тоже был в отключке».
Ясен хмыкнул. Жаргон терафима не был его изобретением, так он был запрограммирован, однако эта программа позволяла общаться с ним как с равным.
«Давай определяться».
«Это не в моих силах, попробуй сам».
Сознание поплыло. Организм был слаб, и это наводило на тревожные размышления. Его либо облучили, либо накачали наркотиками, либо каким-то образом высосали из него энергию, поэтому для того, чтобы начать действовать на физическом уровне, следовало восстановиться.
Он улёгся поудобнее, насколько это было возможно. Сразу заныли мышцы спины, позвоночник, локти, икры. Сказывалось долгое лежание на твёрдом лежаке в одном положении.
Ясен сосредоточился на усилении процессов обмена, заставил сердце работать с большей частотой, чтобы кровь донесла кислород до всех органов тела. Через несколько минут неприятные ощущения притупились. К счастью, воздух в камере был достаточно свеж и постоянно обновлялся, хотя вентиляционных отверстий Ясен нигде не увидел. Впечатление было такое, будто кислород и азот выделялись прямо из стен камеры, причем в нужной пропорции. Кто-то позаботился о том, чтобы пленник не задохнулся в запертом помещении до поры до времени.
Интересно, подумал Ясен, как долго меня собираются держать здесь?
Никто ему не ответил, хотя на миг показалось, что стены камеры настороженно посмотрели на него, будто контролировали мысли узника.
«Истома!» – позвал он мысленно.
Ответом было молчание. Если геянка и находилась поблизости, она его не слышала.
Ясен разозлился, погнал по телу волну энергии – от сердца к голове и к ногам. Это была ещё слабая репетиция суперсенсинга, превращавшего человека в существо с запредельными для обычного хомо сапиенса возможностями, но и она позволяла расширить чувственное поле и увидеть то, что скрывалось за стенами дома.
Однако приём не сработал!
То, что удавалось ему раньше в Брянице и особенно в конце похода к Гуррах-Горе, оказалось недоступным. Стены, пол и потолок камеры как были чёрными, так чёрными и остались, разве что слегка усилили свечение в инфракрасном диапазоне.
И тогда до Ясена окончательно дошло, что он сидит где-то глубоко в недрах Тартар-Горы, в одной из её пещер, специально превращённой в темницу. Потому и руки с ногами приковали к лежаку – чтобы не сбежал. Оставалось непонятным лишь одно: кто это сделал.
Кроули, пришла запоздалая догадка. Или их слуги.
Терафим не отозвался, ответа он не знал.
Ясен напряг мышцы, пытаясь сломать скобы на запястьях рук.
Безрезультатно. Сил не хватило. Скобы, как и лежак, и стены камеры, представляли собой тартарианскую «горную породу», которая на самом деле являлась континуумом иной Метавселенной, закапсулированной физическими законами: в момент открытия Тартара – законами «родной человеческой» Метавселенной, в нынешние времена – законами Великой Равнины. Подсказать, как разрушить этот континуум, было некому.
Вспомнились слова учителя: «Решение «закопано» в вакууме».
Интересно, в каком вакууме? Кто способен его откопать? И где та Сила, о которой так часто говорили отец и учитель? Почему она стала недоступна тем, кто владел ею до Падения?
Потолок над головой лежащего внезапно налился тусклым серым свечением.
Ясен поднял голову, осматриваясь.
Он не ошибся, камера оказалась именно такой, какой представлялась в инфракрасном свете. Было непонятно, кто включил освещение, однако интуиция подсказывала, что это неспроста.
В самом деле через минуту одна из стен камеры покрылась язвами и начала пузыриться и таять, пока не превратилась в прямоугольный проём. Ещё через несколько секунд в помещение вошли двое мужчин в серо-зелёных пятнистых комбинезонах.
– Кроули! – пробормотал он.
– Совершенно верно, дружок, – ответил первый посетитель; это был старший Кроули, Кристофер. – Как вы тут устроились? Жалобы на обслуживание есть?
Говорил он по-русски совершенно свободно.
Ясен мысленно нанёс ему пощёчину, и брови Кристофера взлетели на лоб.
– О-о-о, господин Велич, да вы, я гляжу, пришли в себя? Очень хорошо, не надо будет приводить вас в чувство болезненными методами.
– Где Истома? – сжал зубы Ясен.
– Эта взбалмошная девица, дочь Горана Милича? Здесь, недалеко, – махнул рукой Кроули-старший. – Не беспокойтесь за неё, пока вы нас интересуете, она в безопасности.
Младший Кроули за спиной отца что-то проворчал сквозь зубы. По-видимому, это была нелестная оценка геянки.
– Мои спутники?
– Какие спутники? – усмехнулся Кристофер.
– Ты знаешь, какие.
– Ах, эти, охранники? Они остались там, на Гуррах-Горе. Как вы сами понимаете, они мне были не нужны.
– Они живы?
– Да кто их знает, были живы, когда мы вас пеленали.
– Что тебе нужно?
– Ох уж эти русские, сразу быка за рога, – с иронией покачал головой Кроули-старший. – Люблю вашу прямоту. Отвечу так же прямо: вы нам нужны, поэтому и находитесь…
