Николай Романецкий - Обречённый на любовь
- Думаю, надо произвести обыск в коттедже. Не может быть, чтобы там не осталось никаких следов... Конечно, санкции с такими данными мы не получим, но я готов на свой страх и риск. Если ты не против...
- А почему ты думаешь, что мы там найдем следы? Ведь он вполне мог их уничтожить...
- Да ну, шеф! Что он, рецидивист, что ли? Ведь одну-то ошибку он совершил!
- Это какую же?
Милбери улыбнулся:
- Ему надо было уничтожить эскулапа до применения химических средств, и тогда бы у вас быстрых подозрений не возникло. Он же сделал наоборот.
Калинов встал, прошелся по кабинету. Подошел к заместителю, похлопал его по плечу.
- А какой смысл в том, чтобы у меня не возникло быстрых подозрений? Наоборот, подозрения должны были возникнуть. И время было выбрано так, чтобы я попенял на политических соперников. И думаю, дальше все сделано так, чтобы с определенностью сказать, кто виновник, было невозможно. Так, чтобы даже если я и стал подозревать Крылова, все равно оставался бы шанс, что это не он. А стало быть, моя семья должна ходить под дамокловым мечом.
- Тем более надо отыскать улики против Крылова, - сказал Милбери.
- Нет! Я не пойду на нарушение закона в деле, касающемся моей личности.
- Тогда остается наблюдение в надежде на ошибку подозреваемого.
Калинов задумался. Если бы он был на сто процентов уверен в виновности Зяблика!.. Но по большому счету все это вилами на воде писано. Конечно, если за всеми последними событиями стоит Зяблик, то, в случае, если Вита станет свободной, он обязательно попытается сблизиться, и вот тогда можно будет его на чем-нибудь поймать. С другой стороны, если похищение - дело рук не Зяблика, а кого-то из монистов, развод, кроме безопасности Маринки, ничего не даст. Впрочем, разве безопасность Маринки - это мало? К тому же, что мешает потом, когда все успокоится, аннулировать развод?.. Правда, Крайчику вся эта возня очень не понравится, но ведь нынешние выборы - не последние в жизни. Тем более что если Крайчик узнает о причине такого решения, он никогда не скажет о Калинове дурного слова. Когда-нибудь такая ситуация даже может сыграть на руку... Видите, человек ради безопасности беременной жены был вынужден развестись с другой, хотя и любил ее. Это пахнет мелодрамой, а избиратели очень любят мелодрамы. Нет, здесь явно что-то есть... Придется, правда, вытерпеть целую череду не очень приятных разговоров, но действительно неприятный на самом деле только один - с Витой. Ей-то вся эта затея вряд ли понравится, потому что попахивает впечатлением, что муж предпочел одну из жен. Впрочем, тут он ее укоротит очень легко... Маринка беременна, и Вите крыть будет нечем! А там посмотрим...
Он подошел к окну, прислонился лбом к стеклу, невидящими глазами вперился в небо.
Будет, правда, еще одна проблема: как все объяснить Маринке... Ну, Маринке-то можно соврать, что они решили расстаться на самом деле. Она в своем положении сейчас вряд ли будет слишком беспокоиться о приме. А если ей рассказать правду о похищении, то она и вообще будет думать в первую очередь о себе... Хотя этого, конечно, лучше бы избежать... Значит, избежим, найдем способ!
Он отошел от окна и сел за стол, посмотрел на заместителя. Милбери ждал.
- Значит, так! - сказал Калинов. - Никакого незаконного обыска мы устраивать не будем - не того калибра дело.
На лице Милбери явно можно было прочесть разочарование - как будто не он всегда цеплялся к начальнику по поводу нарушений.
- Второе, - сказал Калинов. - Наблюдение за Крыловым продолжать. Я, со своей стороны, предприму кое-какие меры, чтобы спровоцировать его на неосторожные действия.
- Что это за меры? - Милбери смотрел на начальника с подозрением.
- Я бы пока не хотел о них распространяться. Поживем - увидим... Вот, наверное, и все.
Милбери выкатился из кабинета явно недовольным: он так хотел помочь начальнику, а тому, дураку, видно, наплевать на безопасность своей семьи.
Решение принято, сказал себе Калинов, сжимая кулаки. Надо сегодня же переговорить с Витой. Надеюсь, она все поймет...
Он лгал сам себе и понимал это: он не надеялся - он был уверен в Вите как в себе самом. Но уверенность его шла не от любви.
2. ПРИМА
Вызов из бюро охраны последовал сразу, едва Калинов вернулся с обеда. На дисплее появилось лицо дежурного. Калинов похолодел - неожиданно для самого себя.
- Что случилось?!
- Только что пропал сигнал от вашей жены.
Калинов автоматически посмотрел на часы: 13.54.
- Как пропал? Это же невозможно.
Дежурный сделал попытку улыбнуться. И не смог. Лишь развел руками:
- Тем не менее сигнала нет. Я отправил оперативную группу к месту его исчезновения.
- Где это случилось?
- В течение последних двадцати минут ваша жена находилась на углу Литейного и Невского, четная сторона Литейного, пятьдесят три метра от перекрестка. Судя по всему, это закусочная "Аквилон".
- Спасибо! - Калинов отключился и рванулся прочь из кабинета.
Подбегая к служебным джамп-кабинам, обнаружил, что его правая рука за каким-то чертом сжимает рукоятку парализатора, а под левой мышкой уже угнездилась кобура. Оказавшиеся в коридоре коллеги с тревогой оглядывались на него. Калинов выругался про себя, но возвращаться не стал. Засунул парализатор под мышку. Едва подбежал к кабинам, очередь у ближайшей сразу отступила в сторону: наверное, его лицо было выразительней всякого парализатора. Молча кивнул коллегам и шагнул в освободившуюся кабину. Справиться об адресном номере закусочной "Аквилон" было делом пятнадцати секунд.
Однако джамп не состоялся: кабина в закусочной оказалась занятой. И не освобождалась. Тогда Калинов отыскал номер одной из ближайших на Владимирском. Попытка получилась удачной. Он выскочил из кабины и, едва не сбивая людей, перебежал Невский.
По-видимому, опергруппа уже пахала вовсю. В закрытые двери закусочной скреблись проголодавшиеся завсегдатаи. Вышибала-швейцар вешал на дверь маленькую табличку. Прочитавшие сообщение кандидаты в клиенты тут же отваливали.
Расталкивая голодных, Калинов подбежал к закусочной. Табличка гласила: "Закрыто по тех. причинам. Извините, пожалуйста!" Калинов заколотил в стекло. Вышибала погрозил кулаком. Калинов достал из кармана и показал ему служебный жетон. Вышибала пригляделся и махнул рукой, подзывая кого-то из недр заведения. В роли этого "кого-то" выступил Довгошей. Калинова впустили.
Из зала доносились взволнованные голоса, перекрываемые хорошо поставленным басом, призывающим господ клиентов успокоиться. Довгошей принялся докладывать обстановку:
- Она здесь обедала. Клиенты за соседними столами - те, кто обратил внимание, конечно, - говорят, к ней подошел мужчина лет сорока. Они пообедали и вместе вышли из зала. Беседовали спокойно, ничего похожего на ссору, и все выглядело так, будто они хорошо знакомы.
